Коллектив авторов - Легенды о призраках (сборник)

Наверное, безопасно смотреть эти фильмы, когда ты уже взрослый, – иначе кинотеатру не разрешили бы их показывать. Но если кинотеатр – это для взрослых, то видео можно посмотреть и дома. Если Дункан может их смотреть, то и Робби может; он не позволит превращать его в маменькиного сынка, которого презирают друзья. Он как минимум на пару лет старше любого мальца, которым манипулировал Чаки. Те ребята, скорее всего, еще играли в игрушки и верили в Рождество и в то, что папа будет с ними всегда. Это проходит с возрастом. Точно так же проходит и время сильного воздействия фильмов на психику – и в его случае оно уже прошло. Робби сложил листы, засунул их в рюкзак и отнес свою ухмылку в постель.

Он всегда чувствовал себя несколько вялым по утрам, после того как покурил накануне травы, но сегодня мать немного подняла ему настроение.

– Это хорошо, что у нас остался вчерашний обед, – сказала она за завтраком. – Мы снова собираемся у Мидж. Надо сделать все, чтобы эти фильмы не показали.

Она уехала на работу – в магазине «Фруго» в торговом центре, – а он присоединился к похоронной процессии мальчиков и девочек, одетых в белое и черное. Хоронили, кажется, прошлое – на уроке истории Ливерпуля почти все его одноклассники молчали, словно убитые горем родственники. Робби смог поговорить с Дунканом только на перемене. Как только они вышли в коридор, Дункан сказал:

– Я их достал.

– Чаки?

Ухмылка Дункана подтвердила его догадку. Проходившая мимо девочка, которую они даже не знали, как зовут, требовательно спросила:

– Что Чаки?

– Мы будем смотреть фильмы про него, – сказал Робби.

– Моя мама говорит, что этого делать нельзя, хотя бы из уважения к погибшим.

– А мы моральные уроды, мы никого не уважаем, – заявил Дункан.

Девочка и ее подруга синхронно зажмурили свои глупые глаза.

– Это вернет его, – сказала подруга и преувеличенно вздрогнула.

– Кого вернет? – спросил Робби, на всякий случай грубо – вдруг эти цыпочки против них что-то имеют.

– Если кто-то посмотрит про него фильм, это вернет его назад.

– Если кто-то посмотрит, зная, что этого делать нельзя, – добавила подруга, – это то же самое, что пригласить его в наш мир.

– Это как вызывать демона, чтобы он овладел твоим телом, – сказала первая девочка.

– Но у них все равно ничего не выйдет, – презрительно проговорила вторая.

Такая шпилька не могла остаться без ответа.

– Это почему? – спросил Робби.

– Потому что вас не пустят в кинотеатр.

– А нам наплевать. Мы…

– Мы туда все равно проберемся, – прервал его Дункан. – Нам откроет двери сам Чаки, чтобы мы могли на него полюбоваться.

Должно быть, он не хотел, чтобы девочки узнали, что они будут смотреть фильмы у него дома. А он не такой уж отчаянный, хотя он и любил убеждать Робби в обратном.

Девочки синхронно изобразили на лицах презрительные улыбки и убежали на школьный двор. Понизив голос, Дункан сказал:

– На сегодня у меня есть два. Я тебе напишу, когда…

Весь остаток дня у Робби пересыхало в горле и вставали дыбом волосы на затылке. Он совершенно не мог сидеть на одном месте – но за обедом пришлось, а то мать могла что-нибудь заподозрить.

– Опять много задали? – спросила она.

– Да, как вчера.

Умно. Ему удалось соврать, не соврав, и она ничего не заметила. Наверное, он взрослеет.

– Ничего страшного, у тебя весь вечер впереди, – сказала она.

Он переписывал из Интернета статью о трущобах викторианского Ливерпуля, когда на его мобильник пришло сообщение. Оно гласило: «Ушла заходь».

«Иду», – напечатал Робби. Торопясь, он подбирал слова для замены в тексте из Интернета, а в голове у него шумело и пульсировало. Надо побыстрее закончить, и он свободен. Телевизоры показывали одно и то же во всех домах, стоявших вдоль улицы, по которой бежал Робби, до самого паба «Собачья челюсть». Дункан с матерью жили напротив паба в таком же маленьком, как у Робби, доме. Дункан и горьковатый запах сканка встретили Робби у двери.

– Ну что, готов пройтись по травке? – спросил Дункан.

Робби поколебался. Из дверей паба вывалилось несколько мужчин – видимо, тоже собирались покурить, хотя и не совсем то, что его друг. Дункан поднял два пальца, демонстрируя косяк:

– Давай-ка вот этим угостимся. А то вчера была доза для слабачков.

– Не здесь же. Кто-нибудь может увидеть. И я не хочу, чтобы мамка унюхала. Эта травка довольно вонючая.

Поглядев на Робби стеклянными красными глазами, Дункан сказал:

– Ладно, пошли на задний двор.

Робби проследовал за ним через коридор, в котором по крайней мере не было велосипедов, и через заставленную всякой всячиной кухню. Они вышли во двор. Он затянулся по-настоящему, как мужик, и ему показалось, что за ними наблюдают. Зрителями оказались безжизненные окна второго этажа. Где-то – он не мог определить где – надрывался ребенок. К тому времени, как они с Дуганом докурили самокрутку, его уже тошнило от этого крохотного, обнесенного забором двора, над которым по небу метались фейерверки.

– Ну и где твой Чаки?

– Ждет тебя.

Естественно, Дункан имел в виду: ждет их обоих. Они прошли в гостиную, где пухлый диван и два тощих кресла изображали аудиторию перед выключенным телевизором. На одном из кресел лежала книжка про ливерпульские трущобы, а на полдивана разлегся оранжевый женский кардиган. Дункан засунул диск в плеер и плюхнулся рядом с кардиганом.

– Поехали, – сказал он.

Робби положил книжку на ковер и откинулся на спинку кресла – хотя он не сказал бы, что это было удобно. На экране началась «Детская игра». Это было название фильма; видимо, оно должно было обмануть зрителя, который еще не знал про Чаки – злобную куклу, в которую вселился дух убийцы. Почему все обвиняли мальчишку? Разве непонятно, что кукла специально подстраивала все так, чтобы казалось, будто это он совершает эти убийства? Его даже посадили в психушку, а Чаки потом убил местного психиатра. Наконец мать мальчишки догадалась, что Чаки живой и это он творит все эти гадости. Они вместе с мальчишкой бросили его в камин, и он горел ради блага всех детей, как было сказано в газете, – но до конца не сгорел, и мамаше еще пришлось разнести его из пистолета. Робби почувствовал облегчение, когда она наконец узнала правду. Он отпустил костлявые подлокотники кресла, которые, по-видимому, уже некоторое время впивались в его ладони. Дункан фыркнул:

– Нытик.

– Кто?

– Да этот сопляк. Весь фильм ныл да хныкал. Надеюсь, другой диск будет лучше.

Как кукла смогла вернуться? У нее уже были швы на лице, но это была не вторая часть, и Робби не узнал, каким образом она снова ожила. Чаки убил девушку, которая раньше была его сообщницей и любовницей, и перенес ее душу в куклу-девочку. И когда она заговорила, комнату наполнил странный звук – хихиканье, переросшее в захлебывающийся смех.