Вики Филдс - Ад на земле. Книга I

Когда ванна наполнилась, я, продрогшая от холода, опустилась в воду, и задрожала. Через несколько минут, ушла под воду целиком, с головой, позволяя воде смыть с меня всю грязь, и все ощущения прошедшего дня.

Я больше не чувствовала страха из-за воды.

Мне казалось, что я вообще ничего не чувствовала кроме обиды и разочарования. После первого предательства ты уже не должен ничего ощущать. Кажется, что все происходит не с тобой, а с кем-то другим — более наивным, и более доверчивым.

Вокруг все стихло; просто пришло время быть хладнокровнее и решительнее. Отныне мне нечего терять. У меня не осталось ничего, а кто-то благодаря мне, хочет выйти сухим из воды.

Я резко села, расплескивая воду на полу вокруг себя, и кашляя, склонив голову к коленям. Из глаз, с новой силой брызнули слезы.

Это настолько ничтожно — жалеть себя, зная, что никто не смог бы в полной мере понять, что со мной происходит, и это ничтожно — знать, что ты сам никому больше не можешь довериться. Люди не те, кем являются.

Я выбралась из ванны, четко осознавая, что должна сделать.

В семь утра время для меня остановилось.

Сна не было ни в одном глазу, ни одной мысли не было в голове. Я насколько устала, что сил не было даже моргать. Подумать о чем-то, чтобы уснуть.

Внезапно я услышала шаги на лестнице, которые остановились у моей двери.

Мое сердце стремительно укорило ритм: я вспоминала, что Кристина обещала прислать Экейна «разобраться со мной». Я резко встала и подошла к двери, на цыпочках. Когда Экейн откроет дверь, я оглушу его лампой, и смогу уйти.

Я взяла с тумбочки лампу, декорированную под дерево, и прижала к груди.

Ручка двери повернулась, но она, запертая на ключ, разумеется, не открылась.

Кто-то (я уже не была уверена, что это Экейн), стал дергать дверную ручку, безуспешно поворачивая, а потом, смущенным голосом позвал:

— Эм… Аура? Ты здесь?

Вздрогнув, я опустила руку, с лампой, и подозрительно спросила:

— Адам? Это ты?

Кровь прилила к моей голове, от облегчения, и мои ноги едва не подкосились.

— Аура, отопри дверь.

— Кристина заперла меня, — сказала я жалобным голосом. — Я не могу выйти.

— Отойди, — глухо приказал Адам. Я отошла от двери, прижимая лампу к груди. Моя голова кружилась от возбуждения, прокатившегося по моей крови; я ощущала себя как в тот день, когда прокатилась на американских горках, в пятом классе, и меня едва не стошнило на Аву.

Грохот, внезапно раздавшийся в комнате, оглушил меня; много часов я просидела в полной тишине, и теперь скрип, и глухие удары, испугали меня. На спине выступил пот.

Дверь поддалась, с иступленным вдохом, открывшись. Адам вошел внутрь, и я наконец, смогла дышать, увидев кого-то, кто на моей стороне.

— Что ты делаешь? — Он перевел удивленный взгляд на лампу, и обратно. Я поставила ее на место. — Что произошло?

— Я… я… как ты узнал, что я здесь?

— Ты ведь мне сама сказала.

Я лихорадочно стала вспоминать.

— Да… — я хмурилась. — Припоминаю, что говорила что-то такое…

— Аура, да что с тобой? — Адам протянул ко мне руку, но я непроизвольно дернулась, и его брови взметнулись к волосам. — Что случилось? — Его голос поднялся на октаву. Я позволила Адаму обнять себя, в конце концов, я не дикое животное.

Уже в машине, когда мы стремительно приближались к Эттон-Крик, а мое сердце ощущало неимоверную теплоту, Адам сказал:

— Хочешь, чтобы я заревел как ребенок? Когда ты плачешь, я чувствую, как влага собирается в моих глазах. Прекрати, Аура. Ты сильнее.

Я оторвала печальный взгляд от безоблачного неба, нависшего над машиной, двигавшейся по широкому шоссе вдоль леса.

— Хватит шутить, — сказала я строгим голосом, но все же улыбнулась. Невероятно, что в этом хаосе продолжают существовать такие вещи как улыбки, и нежные взгляды.

— Я не шучу. — Адам посмотрел на дорогу, и осторожно спросил: — Ты можешь рассказать, что произошло?

— Все сложно.

— Я изначально знал, что будет не просто, но остался с тобой. И сейчас тоже, я с тобой, — с нажимом добавил он, словно я сомневалась. Мне пришлось внимательно посмотреть на парня, сидящего за рулем, и бросающего на меня обеспокоенные взгляды.

— Я благодарна тебе за это. Ты ведь знаешь, как много это значит для меня.

— Нет. Не знаю.

— Что? — мои брови непроизвольно взлетели вверх.

— Я сказал, что не знаю, — легкомысленно бросил он, и ослепительно улыбнулся: — Откуда я могу знать, ты ведь не говорила.

— Я благодарна тебе, Адам, за все, — сказала я, осознавая, что я действительно никогда не говорила ему «спасибо»…

— Что ты делаешь Аура, — рассмеялся он. — Сначала хочешь довести меня до слез, а теперь пытаешься меня смутить?

Его машина мчалась вперед, рассекая рассвет над горизонтом, и мне хотелось бы, чтобы мое будущее было таким же безоблачным, как это зимнее утреннее небо; но оно предрешено, и какой бы путь я не выбрала, конец один — мне придется совершить много плохого, я чувствую это.

Рэн испытывал усталость, и злость. Не каждый день он испытывал такую изнурительную смесь чувств, обычно он все пропускал через себя — ни к чему переживать из-за глупостей.

— Зачем ты меня ждала? — обратился он к Джульетте, когда вошел в дом, и обнаружил ее сидящей на диванчике в прихожей.

— Фу, что за запах? — Джульетта сморщила свой аккуратненький носик, на что Экейн совершенно не обратил внимания. Оставив свое дурно пахнущее пальто на полу гостиной, он направился в свою комнату. Девушка поспешила за ним, цокая каблучками по полу. — Где ты был?

Рэн уже был в ванной, и Джульетта скользнула за ним. Он уставился на нее испепеляющим взглядом:

— Ты и в душ со мной пойдешь?

Девушка, прикусив губу, вышла. Через пятнадцать минут, Рэн вернулся в светлом свитере, темных джинсах и с влажными волосами.

Не глядя на Джульетту, он завалился на постель, и зажмурился. Затем, надавил ладонями на глаза.

— Я думал, я сказал тебе в прошлый раз достаточно ясно, что мне не нравится, когда по моей квартире бродят посторонние люди.

— Я пришла, чтобы сказать, что через неделю уезжаю обратно в Гарвард.

— О, — Экейну даже в голову не пришло притвориться опечаленным. — Вот как? Это будет лишь через неделю?

— Ненавижу тебя.

— Нет, не ненавидишь. — Рэн открыл глаза одарив Джульетту взглядом. Она скрестила руки на груди:

— Ты прав. Ты прав, и ты знаешь это. И возможно ты гордишься тем, что в тебя влюблена еще одна девушка, но мне не важно, что ты думаешь по этому поводу.

— Что это значит? — Экейн внезапно заинтересовался, и повернул голову в ее сторону. Джульетта все еще стояла посреди комнаты, надменно глядя на хозяина дома.

— Это значит, что я не становлюсь уязвимее от моей любви к тебе. Искренняя, чистая любовь лишь добавляет силы, поэтому ты можешь унижать меня сколько угодно раз, мне это не причинит боли.