Владимир Казангап - Итихаса. Великие Духи. Книга 2

– Странно, – не поверил Тараган, пыхнув трубкой, – эти существа по своей природе не способны на такие чувства. Они скорее взяли бы тебя с собой, а потом, в нужный момент, обменяли на свою жизнь. Это более чем странно! Хорошо, – продолжал он, вытянув вперёд раскрытую ладонь и успокаивая женщину, – назови мне, Рунь, его имя.

– Я не могу этого сделать! – воскликнула женщина и заплакала, закрыв ладонями лицо, – вы убьёте его! Он не человек, поэтому вы убьёте его! Или сделаете рабом!

– Но как тогда вернуть его? Не зная имени, Тараган не сможет ничего сделать, – настаивал старик, – к тому же времени у нас нет. Неизвестно, где он сейчас и что с ним происходит. Может, они уже загнали его в угол.

– Я не могу! – сказала женщина, – я не могу!

– Хорошо, – согласился старик, – Тараган видит, что Рунь не просто человек. Рунь может превратиться в большую чёрную кошку и убежать отсюда, прихватив книги. Кроме того, Рунь могла бы попытаться вернуть его сама с помощью книг. Но Рунь этого не делает. Почему?

– Это невозможно, – ответила женщина, вытирая слёзы и стараясь справиться с собой, – он забрал у Хитрого Лиса защитные амулеты, которыми тот не успел воспользоваться. Теперь он недосягаем для магии. Вы единственные, кто отнёсся ко мне по-человечески, но как вы сможете ему помочь?

Тараган задумался, попыхивая трубкой.

– Это не простой вопрос, – кивая головой, произнёс он, – возможность спастись есть у всех существ, но всё зависит от того, воспользуется он ею или нет. Если воспользуется, то всё получится, если нет, то просто исчезнет навсегда.

– Нет, только не это! – воскликнула Рунь, тряхнув головой, – я не могу этого сделать!

– Но если мы его не вернём, будет ещё хуже, – повысил голос старик, – они найдут его и уничтожат.

Рунь взглянула в глаза Тарагану.

– Что вам до него?! – пожала она плечами, – какое вам дело до несчастного демона?! Уничтожат его или сделают рабом – вам все равно! И тем, другим, которые воюют с вами, тоже наплевать на него! И они, и вы вершите судьбы стран. И это для вас важнее судеб отдельных людей. Важнее любви! Важнее всего!

Пытаясь найти слова, которые переубедят женщину, Тараган неотрывно смотрел в ее карие глаза.

– Если он не вернется и не поможет нам, – сказал старик, – мир людей исчезнет и вся планета превратится в хаос.

– Ты, мудрый человек, хочешь сказать, что мир людей – это не хаос?! – воскликнула женщина, подавшись вперед. Глаза её стали холодными и острыми.

– Ты хочешь сказать, – продолжала она, – что в мире, где все рвутся к власти и богатству, перегрызая друг другу глотки, есть место для счастья и любви?! В мире, где издеваются над женщинами, где дети умирают от голода и холода не потому, что случится неурожай, а потому, что какой-то каган решил захватить все богатства страны! Где жрецы от безделья превратились в жирных свиней! И они, никого не боясь, уже придумали законы, заставляющие крестьян и пастухов отдавать им часть своего имущества. Этим миром правят алчность и страх! Алчность заставляет людей убивать друг друга, а страх сковывает тех, кто еще не пробился к власти. В мире, где мужчинам с детства внушают, что все женщины – падшие создания и их нужно держать в узде, вместо того чтобы учить защищать женщин и приносить им радость! В мире, где женщинам с детства твердят, что все мужчины – мразцы, и им нужно просто подчиняться и терпеть! Их не учат беречь и хранить семейный очаг! Когда эти дети вырастут, как они будут жить друг с другом?! Что будут говорить своим детям?! Как смогут любить друг друга?! Откуда у этих людей возьмётся счастье? Мир, в котором женщины вырастают забитыми курицами, а мужчины – мразцами и татями, не может иметь будущего! Он все равно рухнет, не сейчас, так через сто лет.

Из глаз женщины текли слёзы.

– Ты хочешь, мудрый человек, чтобы я ради ваших великих дел, порвала единственную ниточку, связывающую меня с ним? – спросила она.

Тараган покачал головой.

– Рунь права, – согласился он, – Тараган не имеет права просить её об этом.

Вытряхнув пепел из трубки в очаг, старик встал.

– Тогда будем спать. Утро вечера мудренее. Доброй ночи, – сказал он, направляясь к двери.

Равар последовал за ним.

– Подожди, – остановила Равара женщина. В её карих глазах появилась мольба, – останься. Мне страшно. Пожалуйста.

Тараган, встретившись взглядом с Выпрыгивающим Из Земли, кивнул ему и открыл дверь.

– Возьми кувшин с вином и свечу, – обратилась женщина к рабыне, – будь сегодня с этим добрым человеком. Он ни в чём не должен нуждаться.

Слегка поклонившись, девушка поспешила за Тараганом. Вскоре их шаги стихли.

– Ляг сюда, – попросила женщина, указав место рядом с собой, – ты хороший человек и с тобой не страшно.

Равар прикорнул на краю кровати, положив меч рядом. Он не спал почти до утра, чувствуя, как Рунь вздрагивает во сне и что-то бормочет.

Когда первые лучи солнца разогнали темноту ночи и на востоке небо стало светлеть, на землю упала утренняя роса, предвещая погожий день. Птицы запели на разные голоса, приветствуя восходящее светило. Из ворот дома вышел отряд во главе с Тараганом, в котором было более двухсот всадников, столько же рабов и полсотни вьючных лошадей, и направился к торжищной площади.

– Ну что, как ночевали? – спросил Равара Тараган.

– Я даже не заметил, когда она ушла, – ответил тот, виновато пожимая плечами.

– Видишь ли, дорогой, – похлопал старик воина по плечу, – она чувствует, что можно как-то иначе вернуть этого демона. В таких случаях женщине нужно доверять. Она чувствует больше, чем мы здесь все, вместе взятые, знаем. А то, что она ушла, это правильно. По-другому Рунь не сможет нам помочь. Она это тоже чувствует.

Они ехали рядом. За ними двигался отряд. Вскоре они достигли городской площади.

– Уох! – вырвалось у Тарагана. На лице его появилось выражение крайнего удивления. Глаза выражали тревогу.

– Что случилось? – забеспокоился Гурк, поравнявшись с ними.

– Грязный человек исчез, – ответил старик, осматривая площадь, – он не сходил с этого места много лет.

Равар спрыгнул с коня и стал искать следы на площади. Вскоре он вернулся.

– Следов нет, – сказал он, пожимая плечами, – даже на том месте, где он сидел. Как будто там никогда никого не было. Может, он умеет летать? И почему его не тронули кабаны? Уважаемый Тараган, кто он?

– Тараган не знает, – ответил старик, – если его нет в городе, надо торопиться.

Вскоре отряд Тарагана покинул город. Ворота, восстановленные к этому времени, захлопнулись за ними. Проскрежетали вереи. На сторожевых башнях появились воины Шонкора. Отряд углубился в горы. Проводники вели их звериными тропами. Иногда приходилось передвигаться по самому краю высокого обрыва, под которым глубоко внизу бушевала река. С другой стороны тропы нависала скала, поросшая мхами и лишайниками. Лошади боязливо жались к скале, косясь в сторону глубокого ущелья. Когда отряд поднимался на вершины хребтов, ему открывалась панорама гор, поросших хвойным лесом, и белоснежных вершин, возвышающихся за ними. Когда солнце стало клониться к закату, отряд спустился с очередного перевала и достиг реки Белая Вода. Всадники двигались по тропе, проходящей по дну глубокого ущелья и петляющей от одного склона к другому. В узких местах тропа уходила прямо в реку. Где-то далеко позади шумел водопад. Иногда лошади брели в воде по самое брюхо, и тогда всадники ощущали обжигающее дыхание ледяной реки, несущей свои воды из Белого озера. Наконец, отряд достиг небольшой поляны, на которой были видны остатки сгоревшего жилища. Здесь начали разбивать лагерь. Солнце уже опустилось к горизонту, когда Тараган с несколькими воинами доехали до широкой долины, окаймленной цепью небольших скалистых гор. У самого леса между двумя каменными останцами высотой в четыре человеческих роста, вросших в склоны гор, был узкий проход, позволяющий проехать четырем всадникам. Справа от прохода, к югу, долину окружали крутые скалистые горы, покрытые можжевельником и другими кустарниками, которые росли среди длинных каменных осыпей, спускающихся почти с самых вершин хребта, а слева они поросли густым хвойным лесом. Воины спешились и поднялись на правый хребет, чуть выше каменного останца. Лес поднимался до верха горной цепи. Внутренний её склон, спускающийся в долину, был лишен древесной растительности.