Иван Тропов - Рассказы разных лет (сборник)

— Ну, эти… на-машины ваши…

— Нано! Наномашины!

— Нано так нано. Но зачем они уран в сталь-то превращают? Уран же ценнее…

Профессор нахмурился, подозрительно рассматривая майора… и наконец-то понял:

— О, господи!!!

— Константин Андреич… — тут же взял его под локоть аспирант и оттащил наливающегося дурной кровью профессора в сторону.

— Просто сейчас, — терпеливо стал объяснять майору второй аспирант, — мы перенастроили ботов на железо. Его концентрация куда выше, чем урана. Добыча будет идти быстрее, и мы сможем продемонстрировать генералу, что наши наномашины работают. Пока, правда, лишь на высоких концентрациях, разница с расчетной для урана в несколько порядков, но…

— Стоп! — майор поднял руку.

— Что?.. — напрягся аспирант.

— Хватит. Я все понял.

— Правда?.. — на лице аспиранта робко расцвела улыбка.

— Правда, — отрезал майор. — Голову мне морочите. Ну-ка взяли аппаратуру!

Аспирант захлопал ртом.

— Взяли, я сказал!

— А… Но… Почему?!

— Потому, что голову морочить будешь своей двоюродной сестренке! Ответа на свой вопрос я так и не услышал. Так что взяли аппаратуру, живо!

— Да господи, какой вопрос?! — заорал профессор, вырываясь из рук аспиранта. — Вам же все объяснили! Почти как нормальному человеку! Русским язы…

— Вот и ладненько, — сказал майор. — Значит, днем и будете работать. Лампу взяли, аккумулятор взяли! Ну! — майор дернул клапан кобуры, положил пальцы на рукоятку.

Аспиранты покорно взяли аппаратуру.

— Шага-ам марш!

Аспиранты зашагали к лаборатории.

Майор шел сзади и подгонял.

Ордынцев носился вокруг и причитал:

— Господи боже мой, ну что за люди! Ну нельзя днем, вам же объяснили! Нельзя! Этот штамм наномашин настроен на сбор железа! А его тут много! Эта лампа будет давать ограниченный поток света, метр на метр! И ее всегда можно выключить! А днем, под солнцем, возможна неконтролируемая реакция, и тогда…

— Живее! — рявкнул майор на споткнувшегося аспиранта. На профессорский бред он внимания не обращал.

Аспиранты пыхтели от натуги. Майор подгонял. Ордынцев семенил рядом с ним и канючил, канючил, канючил…

А на теплом песке волны лизали позабытую кювету. С серебристым налетом на донышке.

Проснулся Иволгин, когда солнце уже садилось. И ученый люд, и охраняющие их солдаты жили по-южному: вставали вечером, когда спадал полуденный жар, а с рассветом ложились.

Глядеть с утра пораньше на клонящееся к закату солнце стало уже привычно, но сегодня… Что-то было не так. Словно осколок дурного сна засел где-то на дне головы, и никак не желал оттуда убираться.

В здании было тихо и спокойно. Все еще спали. Дневальный у выхода, протирая глаза, отрапортовал, что все в порядке. Судя по журналу, после восьми утра никто здание не покидал. Все спали. Нет дураков работать днем, в нестерпимую даже при кондиционерах жару.

Все как и должно быть.

И все-таки что-то не так…

Паршивое предчувствие никак не унималось. Словно чего-то не хватало… Словно что-то потерял… Только никак не понять, что!

Злясь на себя, вслушиваясь в тишину и невнятные предчувствия, майор вышел из лаборатории, аккуратно прикрыл за собой дверь…

Он понял, что было не так, — понял за миг до того, как увидел все собственными глазами. Не хватало привычного, ставшего за два года почти родным мерного дыхания океана. Не было его. И ни малейшего ветерка. Полная тишина. Ватная. А потом он увидел.

Океан…

От берега и до самого горизонта океан превратился в зеркало. Огромное сплошное зеркало, отливающее голубоватым.

Под каблуком оно пружинило и металлически звякало. И на ощупь как сталь.

— Я думал, железо на воздухе должно быстро ржаветь, — сказал майор.

— К сожалению, это не чистое железо… — вздохнул профессор. — Здесь есть и углерод, и хром… Это сталь. Нержавеющая сталь. Идеального качества. Надо вызывать генерала.

— И далеко оно расползлось? — спросил майор.

С крыши лаборатории границы видно не было. Даже в бинокль. Это сколько же оно тянется, получается? Пятнадцать километров? Двадцать? Пятьдесят?

— Вы бы лучше спросили, как далеко оно может расползтись.

— Я себе представляю…

— Надо связываться с генералом, — устало повторил профессор. — Пока не поздно… Где у вас передатчик?

— Какой передатчик?

— Не валяйте дурака, майор! У вас должен быть передатчик, на экстренный случай! Спрятан от нас где-то на острове! Где?

Майор вздохнул.

— Если бы на острове…

— Прошу прощения?

Майор поморщился. Мотнул головой вправо:

— А почему бухта не заросла?

Узкое, едва протиснуться катеру, горлышко бухты было покрыто льдом, как и все вокруг острова. Но вглубь бухты лед продвинулся всего метров на тридцать. Дальше темнела вода — единственное водяное окно на десятки верст вокруг. До катера лед не дошел.

— Там нет протока, — пожал плечами профессор. — И неглубоко. Наномашины высосали все железо, которое было в той воде, и теперь простаивают без дела. Новое железо туда попадает только через ту горловину, диффузией. Малоэффективный процесс. Пеносталь будет покрывать бухту, но очень медленно. Чем дальше от горловины, тем медленнее, и… — профессор осекся и фыркнул, сообразив. — Послушайте, майор! Хватит финтить! Где передатчик? Немедленно дайте мне в руки передатчик! Я требую! Я…

— На вашем месте я был бы тише воды и ниже травы, профессор, — предложил майор. — Пойдемте, кое-что вам в руки я дам.

— Идиоты! — орал профессор. — Это же надо было додуматься спрятать передатчик под водой, где десять метров глубины! И двести метров от берега!!! Как мы теперь до него доберемся?!

— Ломы не ронять! — рявкнул майор. — За каждый утопленный лом буду отбивать по одной почке! А теперь рассыпались! По всей длине, я сказал, равномернее! Приступить к работе!

— А сколько?.. — осторожно поинтересовался кто-то.

— Откуда стоите — и до полудня! Начали!

— Майор, это самоуправство! — заявил профессор. — Я буду жаловаться! Я, в конце концов, нобелевский лауреат! Обо мне знает весь мир! Я…

— Профессор, либо вы беретесь за лом — либо я берусь за вас. Вы хоть иногда читаете, что подписываете? Пункт тринадцать подпункт дэ. Неподчинение в критической ситуации главе экспедиции рассматривается как дезертирство в военное время. Вы меня понимаете?

— Да я… — начал профессор с новыми силами, но майор его перебил:

— Послушайте, профессор… Мои люди работали всю ночь. Они вымотались как лошади. Они выломали пятьсот квадратных метров этой дряни, но они не могут работать вечно. От вас, доходяг, требуется всего лишь сохранить то, что они сделали. Чтобы сейчас, когда взойдет солнце, все это опять не заросло льдом.