Светлана Смирнова - Тринадцатый

Они мчатся в страну Северного Сияния.

— Смотри молча. — Шепчет он ей. — Здесь нельзя разговаривать.

— Где мы? — Любопытство не позволяет молчать Стерве. Ей хочется узнать, как можно больше. У каждого подарка должно быть имя.

— Мы, в стране Северного Сияния. Сейчас ты увидишь то, что нам душам видеть нельзя. Если нас здесь заметят, нас накажут. — Неприятный прикладывает конец мантии к нимбу. Стерва не задаёт больше вопросов — она смотрит в звёздную даль.

Они замирают на месте. Тишина до звона в нимбе наполняет звёздную гладь. И, вдруг звёзды начинают меркнуть. Белая пелена наплывает маленькой ленточкой, и начинает расти. Растёт с каждой минутой всё больше и больше. Шире и шире, — заполоняя всё небесное пространство, которое может охватить взгляд. И, Стерва не успевает заметить, как белая пелена обретает розовый цвет. Он вспыхивает ломаными линиями ни откуда — исчезает ни куда. Сам себя поглощает, и тут же его сменяют изумрудные полосы.

— Смотри, сколько души не истратили на земле Веры. Изумрудный цвет — остатки не истраченной надежды. — Шепчет Неприятный, и обхватывает мантию Стервы своей мантией.

— А, любовь? Где любовь? Её истратили всю? — Боится за Любовь Стерва.

Неприятный крепче прижимает Стерву к себе.

— Ещё всё впереди. Подожди. — Успокаивает он её.

А Сияние дарит уже следующий цвет — фиолетовый. И, снова ломаные линии зовут, манят к себе. Перехватывают дыхание. Вот — вот от перелива должен возникнуть шелест. Но, ни звука не идёт с небес. Всё происходит в таинственном безмолвии.

— А, сейчас загадывай желание. Слышишь. Оно обязательно исполнится. — Захлёбывается в собственном шёпоте Неприятный.

Весь небосклон пронизывают ярко красные всполохи. Им мало места. Они набегают друг на друга, теснят друг друга. В один миг всё небо вспыхивает огнём. Кажется, что можно достать Сияние концом мантии.

— Что это? — От восторга у Стервы перехватывает нимб.

— Это и есть Любовь. Смотри сколько не растраченной Любви. Жалко.

И, вдруг, всё прекращается так же внезапно, как и началось. Сияние себя изжило. Расплескало до последней капли. Только тоненькая белая полоска остаётся на звёздном небосклоне, которая через мгновение тоже исчезает без следа.

— Всё? — Всё так же шёпотом спрашивает Стерва.

— Да. Надо лететь обратно. Ты успела загадать желание?

— Да. — Отвечает Стерва, смотря прямо в нимб Неприятному. И, Неприятный понимает, что она загадала одно желание на двоих. — Я очень довольна. Я — счастлива. Откуда оно берётся это Сияние?

— От утилизованных душ. — Отвечает Неприятный, и понимает, что услышанное огорчает её. Нимб Стервы светящийся от счастья, начинает заволакивать дымка Тоски. — Не стоит думать об этом. Нам это не грозит. — Он хочет успокоить любимую. — Смотри, я приготовил тебе подарок. — Он протягивает ей Гроздь Голубого Забвения — знак Вечной Любви.

— Спасибо. — Стерва принимает подарок, и прячет гроздь под нимбом.

— Пора возвращаться. — Он готовиться к дальнему перелёту.

Стерва протягивает конец мантии к Неприятному. Но, где, же он? Его нигде нет. Он исчез. Исчез вместе с белой дымкой. Вокруг ни кого нет. Только она одна в чёрной непроглядной тьме. На неё начинает накатываться Страх. И, вот уже Панический Ужас обвивает мантию своими холодными щупальцами.

— Не надо! Нельзя! Отстань от меня! — Старается увернуться Стерва от объятий Панического Ужаса. Но, ей это не удаётся, скользкие щупальца Ужаса быстро обвивают мантию. — Неприятный, Неприятный, спаси меня! — Кричит она.

А, в ответ слышит только раскатистый, издевательский смех. Стерва вместе с мантией стряхивает с себя Ужас, и просыпается.

— Ну, и горазда же ты, спать. Мы еле-еле тебя добудились. — Слово продолжения страшного сна звучит голос мужа-рогоносца.

Стерва подскакивает на облаке, и окончательно просыпается.

— Фу, какая мерзость мне приснилась.

— Значит, нимб не чист. Почаще его чисти. — Посоветовала Обманутая жена.

— Спасибо. Как ни будь обойдусь без твоих советов. Вы это откуда?

— Это ты спишь, а мой сладкий за тебя уже половину дел сделал. Собирайся, полетели на землю. Возьмём Тринадцатого за нимб. Пусть Неприятного вызволяет из неволи.

— Ты, что узнал, где найти Тринадцатого?

— Конечно. Это ты спишь, а я работаю. Хватит прохлаждаться, полетим, навестим незабвенный город Энск. Я надеюсь, там уже приготовились к нашему прибытию.

Троица, как по команде, соскочила с облака, и, набирая скорость в полёте, взяла курс на город Энск.

В самом наихудшем расположении нимба Тринадцатый вернулся в Роддом. Прежде чем нырнуть в плоть, он решил успокоиться, привести свои чувства в порядок. Для такого важного мероприятия он повис на плафоне. За окном, в ночном небе гасли последние звёздочки, а Тринадцатый всё ни как не мог успокоится. Его расстраивала встреча с Меченым. Он не мог понять, почему друг так с ним поступил?

Из задумчивости его вывел шорох мантии. Он обернулся. На стенки детской кроватки зависла Изящная душа.

— Ну, получил Судьбу? — Изящную душу окружали гроздья Удовольствия и Развлечения.

— Нет. Только данные о вселение взяли. — Сухо ответил Тринадцатый. Ему совершенно не хотелось разговаривать.

— Ясно. Я же, тебя предупреждала, что спешить не стоит. Ты что в этом деле новичок?

Тринадцатый отвернул нимб от Изящной души. Она не обиделась, перелетела на другую сторону.

— Ты что, не долепленный что ли? Нашёл из-за чего расстраиваться? Теперь же, целую неделю можно развлекаться. Гуляй пока не в теле. Не горюй. Я такую компанию к нам на завтра пригласили. Закачаешься. Посидим, необычно сладко повисим. Ну, что молчишь? — Изящная душа всё больше и больше раздражала Тринадцатого.

— Отстань. Я не хочу развлекаться. Развлекайтесь без меня. Тем более, что твои развлечения очень повредят плоти. Подумай хотя бы об этом. — Заявил Тринадцатый, и юркнул в маленькое тельце.

— Ой, ой, какие мы важные. Точно — не долепленный. — Изящная душа окружила себя гроздью Раздражения. — Всякие тут не долепленные меня ещё учить будут. Полетел бы ты! Надо же было попасть с таким занудой в один распределитель. Весь праздник испортил, гад. — Наконец-то обиделась Изящная душа. Она ещё повысказывала в пространство палаты претензии, но, поняв их бесплодность, залетела в свою плоть.

Весь следующий день маленькое тельце девочки маялось от боли. После кормления малышка всё съеденное молоко выдавала обратно на пеленочку. Через полчаса крошку снова начинал терзать голод. Нянечки и сёстры замучались поить новорождённую кипячёной водой, и менять ей памперсы.

Весь день Алёнушка заполнила ожиданием прихода мужа. Даже Елена не смогла развеять её сумрачное настроение. Каждый раз, когда кто ни будь, из медицинского персонала заходил в палату, Алёнушка задавала им один и тот же вопрос.