Рэмси Кэмпбелл - Книга ужасов (сборник)

– Папа… папочка…

Я нагнулся над Робином, разорвал зубами клейкую ленту на запястьях и щиколотках, сорвал с себя куртку и рубашку и завернул в них сына. Я рыдал, хотя слезы больше не могли пролиться из пустых глазниц, и шарил вокруг ладонями, пока он не взял меня за руку и не повел домой.

Потом он позвонил. Я не мог пользоваться телефоном и уже не помнил ни одного номера. Он разговаривал с кем-то, чей голос не был слышен, и это меня напугало. Я доковылял до кровати и спрятался под одеялом. Там они меня и нашли.

Они говорят, что я скоро поправлюсь. Видеть я больше никогда не буду, но психическое здоровье понемногу начало возвращаться. Они сказали, что скоро мне разрешат отсюда уйти. И я буду привыкать жить как все.

Робин навещает меня все реже и реже. Он говорит, что счастлив в приемной семье. Говорит, что они милые. Говорит, что теперь уже не проводит так много времени за компьютерными играми. А о том, как мы будем жить, когда я выйду отсюда, он говорить перестал.

Не думаю, что выйду, я сам этого не хочу.

Здесь меня кормят и укладывают спать по часам. Я вслепую проживаю однообразие каждого дня. Я занят привычными делами, и дни проходят незаметно. Нет, меня не нужно отсюда выпускать.

Потому что, когда я сижу в тишине моей комнаты или лежу на кровати, я все еще слышу эти ноты. Мои пальцы вытягиваются в пустоту, играя на невидимой клавиатуре, и я мечтаю сыграть по-настоящему.

Или все переиграть. Хочу, чтобы Аннели снова пришла ко мне в темноте, хочу обнять ее, не обращая внимания на открытые двери и то, что может в них войти.

Но в нашем отделении нет музыкальных инструментов.

Юн Айвиде Линдквистродился в 1968 году, он единственный швед, сделавший сочинение ужасных историй своей профессией. Его первый роман «Впустите правого» издан тиражом полмиллиона экземпляров и распродан в стране, население которой составляет 9 миллионов человек. Эта книга опубликована в тридцати странах, по ней снято два фильма: один в Швеции, другой в США (под названием «Впусти меня»).

По двум другим романам – «Блаженны мертвые» и «Человеческая гавань» – съемки фильмов еще не закончены. Его последняя книга «Звездочка» вышла недавно в издательстве Quercus.

Линдквист рассказал, что идея этой новеллы пришла к нему четыре года назад, когда его сыну исполнилось десять лет и он начал брать уроки игры на фортепьяно.

«Неуклюжие, негармоничные ноты, которые доносились из его комнаты, навели меня на мысль: «А вдруг он по чистой случайности нажмет некую последовательность нот, и это приведет к чему-то неожиданному и таинственному?» Я записал эту мысль и стал ждать появления следующей, чтобы это превратилось в книгу. Но она так и не пришла мне в голову, и эта запись едва не затерялась среди других в моем компьютере.

Когда издатель попросил меня написать рассказ для этой антологии, я открыл файл, порылся в своей памяти и повнимательнее присмотрелся к этой идее. Сначала я планировал включить в рассказ ктулхуподобного монстра, которого притягивала музыка, но ничего не получилось. Потом образ одиноких и изолированных от остального мира отца и сына соединился с мифическими существами – мюлингами, призраками убитых детей и… мне осталось лишь записать эту историю.

Она оказалась самой страшной из всех, какие я написал. Потому что больше всего на свете я боюсь потерять тех, кого люблю. Последние страницы истории я писал в состоянии непреходящего ужаса.

Каким облегчением было ее закончить!»

Эджворт слушал реминисценции на тему автобусной поездки из хичкоковского «Саботажа», и вдруг зазвонил телефон. Он выключил диск с уникальным юбилейным изданием и поднял спинку кресла в вертикальное положение. Схватив трубку, взглянул на часы: время приближалось к полуночи.

– Алло? – сказал он и меньше чем через секунду повторил: – Алло?

– Это мистер Эджворт?

Он не узнал голоса говорившей; никому из знакомых женщин в голову бы не пришло звонить ему.

– Он самый.

– Мистер Эрик Эджворт?

– Вы не ошиблись.

– У вас есть несколько минут, мистер Эджворт?

– Я не желаю, чтобы кто-то чинил мой компьютер. У меня не было несчастного случая на работе и где-либо еще. Я ничего не покупаю и не скажу, в каком именно магазине я совершаю покупки, и что покупаю, тоже не скажу. Мои политические убеждения – это мое дело, как и то, о чем я сейчас думаю. Я никогда не выигрывал в конкурсах, и не стоит говорить, что именно сейчас я что-то выиграл. Я не езжу в отпуск за границу, и поэтому не предлагайте мне тур. И вообще всё это не ваше дело.

Что-нибудь еще?

– Я звоню совсем по другому поводу, мистер Эджворт, – голос оставался таким же деловым и размеренным. – Вы друг Мэри Бартон?

Сначала Эджворту показалось, что имя ему незнакомо, потом мелькнуло какое-то смутное воспоминание – женщина на работе с победной улыбкой несет огромную пирамиду банок попкорна.

– Ну, я бы так не сказал, – проговорил он, этот разговор его уже заинтересовал. Может быть, это из полиции. – Она попала в беду?

– Она должна ответить на несколько вопросов, – это можно было расценивать как «да», но женщина добавила: – Она выбрала помощь друга и назвала вас.

– Надо же, – Эджворт решил, что речь идет о телевизионном шоу. – А почему именно меня?

– Она утверждает, что не знает другого человека, который бы так разбирался в кино.

– Наверняка она ошибается. – Внезапно его охватили подозрения. Может быть, коллеги решили его разыграть? – И когда ей нужна моя помощь? – поинтересовался он.

– Прямо сейчас, если вы согласны.

– Не поздновато ли для викторины?

– Это ведь не детское шоу, мистер Эджворт.

– Меня спросят первым?

– Да, и прямо сейчас.

Если это шутка, он постарается обратить ее против них.

– Что ж, достаточно правдоподобно. Дайте-ка мне ее, – он встал и вытащил из-под стула пластиковый контейнер с пластиковой же вилкой, оставшиеся после ужина.

– Пожалуйста, оставайтесь на линии.

Эджворт локтем включил свет в крохотной кухоньке, отделенной от гостиной, когда в трубке зазвучал мужской голос.

– Эрик? Рад, что вы с нами. Это Терри Райс из «Инквизиции», – человек говорил самодовольно и в то же время оживленно; у Эджворта не осталось никаких сомнений, что это розыгрыш. Помойное ведро было битком забито остатками вчерашнего ужина из китайского ресторана и отвратительно воняло. Эджворт с силой протолкнул новый контейнер в ведро, чтобы он поместился, и даже сломал пополам вилку. – Мэри очень надеется, что вы ей поможете, – продолжил мужчина. – Вам известны наши правила?

– Напомните, пожалуйста.

– Вы должны помнить только одно: у вас есть право на три неправильных ответа.