Ирина Крыховецкая - Поломанные Константы

– Все… – Дарья опять поникла. – Сашка, иди спать. Разбудите нас в воскресенье вечером. Демид, скоро тебе предстоит начать самый главный Путь в твоей жизни, – и Даша пошла спать.

– Возрадуйся, дочь моя, – отец Георгий протянул Байкаловой крест, – ибо чудо свершилось с тобой! Демид! Это не простые слова, это Откровение! Иди, молись, сын мой, молись и благодари!

Елена Байкалова посмотрела на себя в зеркально натертый крест и заплакала.

– Пусть выспятся как хотят, не будем будить завтра, – сказала она.

Алекс, замучившийся спорить вторые сутки со слишком умным и опасным противником, каким оказался Агей, ждал понедельника и никого не трогал. Агей, Ян и профессор волновались. Все прекрасно понимали, что над Дашей нависла страшная угроза, но выйти из Центра было невозможно: эсэсовцы оцепили всю территорию, и даже главный корпус кишел солдатами.

– Не волнуйся, – сказал Алекс Агею, случайно встретив его в коридоре, – твоей Дарье не будет больно: я думаю, ей даруют бессмертие и сразу отправят в ад.

– Подонок!

Агей опять сильно ударил Алекса, Ганарник отлетел в противоположную сторону. Но Алекс больше не благородничал, он швырял молодого врача по больничному коридору как куклу, пока не успокоился, и все же измученный Агей вновь бросился на него. Их разняли солдаты, но не посмели трогать Агея. Мутант разбил ему губу, и из нее сочилась кровь.

– Какой ты резвый! – зло выпалил Алекс, внимательно наблюдая, как держат вырывающегося Агея. – Скажи спасибо, что ты влюблен и потому плохо уязвим. Ничего, я думаю, твоя нейрофизика со временем тебя излечит и от любви. Но я покажу тебе небольшую часть ужаса – вероятно, лишь малую толику того, что ждет твою возлюбленную.

Алекс ушел. Солдаты, подождав, пока он удалится, отпустили Агея – в Центре он имел статус неприкасаемого. Подбежал Ян. Агей невидящим взглядом смотрел, как разлетается халат Литке, пробирающегося ему на помощь сквозь черный частокол эсэсовцев. Ян оглядел разбитую губу Агея, его глаза говорили за него.

– Он собирается убить Дарью, а я даже не могу выйти за пределы Центра!!! – отчаянно крикнул Агей.

Ян опустил глаза.

Агей ночевал в кабинете отца, так было проще Ганарнику. И в эту ночь с воскресенья на понедельник Алекс отправил домой профессора и старший персонал.

Агей долго не мог заснуть, но наконец просто провалился в сон без сновидений. Очнулся он от резкой боли, настолько сильной, что хотелось исчезнуть в небытие. Но этого не произошло. Ночное поле, деревянные брусья под головой и оголенным торсом, от которых саднило кожу… Агей не мог кричать, он онемел, а его руки и ноги приколачивали к кресту.

– Какой бред! Ты старый маразматик! – Агей чувствовал, что Алекс где-то рядом.

– Ну, вроде все старо, как мир, но больно и страшно, правда? – отозвался Ганарник.

Агей думал, что вот-вот потеряет сознание от боли, но этого не происходило, – то, что могло и должно было стать спасительным человеческим убежищем, сейчас было недостижимо. – Алекс! Прекрати!

– Я только начал, – ответил голос в его голове.

Крест стали поднимать. Руки Агея, пробитые гвоздями, начали рваться под тяжестью провисающего тела, боль была бесконечной, мучительной, и хотелось умереть.

– Где твой иммунитет? – снова голос.

– Пошел ты!

– Невероятно упрямый, – заключил голос, – Рината?

Перед искаженным от боли лицом Агея возникло лицо Ринаты. Ее голова на шее длинной, как белый змей, качалась на уровне высокого креста, давая понять, что Рината тоже чудовище. Она оскалилась в широкой бескровной улыбке, и Агей разглядел острые, длинные зубы. Миг – и Рината с шипением вцепилась ему в шею, высасывая кровь и терзая новой болью. И тогда Агей поднял в небо глаза и стал молиться. Неумело, неправильно, но точно сознавая, что если есть столь дикий ужас, то где-то должно быть и спасение.

– Не оставь меня, Бог! – выплеснуло сознание Агея, и спасительная тьма окутала его мозг.

– Надо же, уверовал! – удивился Алекс. – А вот это плохо, снимаем его! Какой недочет, действительно, месть – обоюдоострый меч, – мудро рассудил Ганарник. – Убиваешь врага и калечишь собственную душу. Увы!

В глубине души ключом била тревога, но порвать путы оцепенения было практически невозможно – с другой стороны, само оцепенение было как оазис в пустыне, так откуда же тревога? Агей!

Даша все-таки проснулась. Отчего-то стало страшно за Агея. Она даже вспотела.

Светало, но она уже отдохнула. Неужели на восстановление потраченной энергии ушла только одна ночь? Она набирается сил быстрее прежнего. Даша вслушалась в тишину. Необычной угрожающей гримасы начинающегося заново дня она не увидела. Значит, всего лишь кошмар, ночной кошмар.

Что-то изменилось в мире? Утром, когда пространство еще не наполнено шумом дыхания умирающего человечества, можно очень остро осознать Высшее присутствие, руку Бога, Исправляющую дела Сатаны, Павшего утреннего сына…

Но обманчивое утро радостно торжествовало, пело гимн кому-то… Кому? Даша вздрогнула. Уже родился? Но где? Когда? У кого? Она проспала появление…

Дарья взглянула на часы. «8 ч. 46 мин. 2 сентября». В восемь она уже должна быть на работе!

– Сашка! – крикнула она в соседнюю комнату.

Алекс недоуменно взглянул на профессора Байкалова.

– Константин Аркадьевич, почти девять, где ваш медтехник?

Но Байкалов втайне был доволен и надеялся, что Дарья не вернется в Центр никогда.

Неожиданно в комнату вошел измученный Агей, руки его были перебинтованы, как и ступни ног. Босой, в кровоподтеках.

– Агей!

Константин бросился к сыну, и Алекс отвернулся от них, игнорируя.

– Тебе нужна помощь! – прошептал Байкалов-старший.

– Бог поможет, – спокойно ответил Агей, и Алекс вздрогнул.

Он не сломал этого парня, не сломал! Все вышло наоборот. Видимо, сильна дочь Олеси, очень сильна, если парень так за нее борется. Похоже, дело не только в генах матери. Алекс на миг прикрыл глаза и шумно вздохнул, отгоняя ненужные мысли.

Во дворе высокого многоярусного дома, окруженного старыми тополями, возник белый «кадиллак». Из машины вышли красивая молодая женщина в ярко-малиновом костюме и мальчишка, дожевывающий бутерброд.

– Вот, Елена Сергеевна, – Даша протянула Байкаловой ключи, – восьмой дом, восьмой сектор, восьмой номер, а вечером я привезу Агея и Константина Аркадьевича.

– Даша, – тихо сказала Байкалова, – не надо Константина Аркадьевича, хорошо? Теперь только Агей и ты – моя семья. И зови меня Леной, ладно?

– Ладно, Лена, – улыбнулась Даша.

Байкалова поцеловала ее в щеку, а Сашка помахал рукой.

– До вечера! – крикнул он. – Мы с тетей Леной стол накроем, будет праздник!!