Чарльз Диккенс - Потерянная комната и другие истории о привидениях (сборник)

Дорожка мимо кладбища ведет в деревню, и через три-четыре минуты вы у порога гостиницы.

В первый день своего пребывания в Робеке мистер Рексолл нашел дверь церкви открытой и сделал то описание внутреннего убранства, которое я привел здесь. Однако в усыпальницу ему попасть не удалось. В замочную скважину он лишь разглядел прекрасные мраморные изваяния и медные саркофаги с богатым гербовым орнаментом, чрезвычайно раздразнившим его любопытство.

Документы, обнаруженные им в поместье, были как раз того рода, какие требовались для его книги: семейная переписка, дневники, счета прежних владельцев с подробными, разборчивыми записями, с забавными и живописными деталями. Первый Делагарди представал в них сильной и одаренной личностью. Вскоре после строительства дома в округе настала нищета, крестьяне взбунтовались, напали на несколько замков, что-то пожгли и порушили. Владелец Робека возглавил подавление мятежа, и в записях упоминались суровые кары против зачинщиков, которые он учинил недрогнувшей рукой.

Портрет Магнуса Делагарди [92] Магнус Делагарди. — Имя и фамилия заглавного героя рассказа заимствованы автором у графа Магнуса Габриэля Делагарди (1622–1686) — шведского военачальника и государственного деятеля, генерал-губернатора Лифляндии (1649–1651), государственного канцлера (1660–1680), известного мецената, немало способствовавшего реставрации дворцов, монастырей, церквей (в том числе церкви в аббатстве Варнхем, рядом с которой находится его усыпальница). Однако, по наблюдениям английских исследователей и комментаторов Джеймса, в образе зловещего графа Магнуса различимы черты не только — и даже не столько — Магнуса Делагарди, но и его отца (вышеупомянутого Якоба Делагарди, основателя замка Ульриксдаль), а также деда — Понтуса Делагарди (урожд. Понс Скоперье, 1520–1585), француза-наемника, с 1568 г. служившего шведской короне, наместника Швеции в Лифляндии и Ингерманландии. был одним из лучших в доме, и мистер Рексолл изучал его с интересом, не ослабевшим после целого дня работы с бумагами. Он не дает подробного описания, но я догадываюсь, что это лицо подействовало на него скорее силою выражения, нежели правильностью черт либо добродушием; да он и сам пишет, что граф был на редкость безобразен.

В тот день мистер Рексолл ужинал в усадьбе и возвратился к себе хотя и поздно, но еще засветло. «Не забыть спросить церковного сторожа, — пишет он, — не пустит ли он меня в усыпальницу. Он, безусловно, имеет туда доступ; я видел его вечером на ступенях, он, по-видимому, отпирал или запирал дверь».

Я выяснил, что утром следующего дня мистер Рексолл беседовал со своим хозяином. То, что он подробнейше это расписал, сперва меня удивило; потом уже я сообразил, что бумаги, которые я читаю, были, во всяком случае вначале, материалами к задуманной книге, а задумана она была в псевдоочерковом духе, где вполне допустимы диалоги вперемешку с прочим.

Целью мистера Рексолла, как он сам говорит, было выяснить, сохранились ли какие-либо предания о графе Магнусе в связи с его деятельностью и пользовался ли этот господин любовью окружающих или нет. Он убедился в том, что графа определенно не любили. Если арендаторы опаздывали на работы, их драли на «кобыле» либо секли и клеймили во дворе замка. Были один-два случая, когда люди занимали земли, краем заходившие в графские владения, после чего их дома таинственным образом сгорали зимней ночью со всеми домочадцами. Но сильнее всего запало трактирщику Черное Паломничество [93] Черное Паломничество. — Ср. аналог этого образа в заметке, опубликованной в «Ежемесячном собрании теологии и всеобщей литературы» в феврале 1815 г.: «Покойный шведский король сделал некогда весьма любопытное заявление. По его словам, он получил от султана дозволение совершить паломничество в Святую Землю; во исполнение этого намерения он призывает десять человек — по одному от каждого из народов, населяющих Европу, — сопровождать его; они должны быть облачены в черные одежды, отпустить бороды, именоваться Черными Братьями и иметь при себе слуг в черно-серых ливреях… Черному Братству надлежит собраться в Триесте 24 июня» (Monthly Repository of Theology and General Literature. 1815. Vol. X, № CX. P. 121. — Пер. наш. — С. Антонов). графа — он заговаривал о нем несколько раз, — откуда тот либо что-то привез, либо вернулся не один.

Вслед за мистером Рексоллом вы, естественно, заинтересуетесь, что такое Черное Паломничество. Однако на сей счет вам придется потерпеть, как терпел и мистер Рексолл. Хозяин был явно не расположен распространяться и даже заикаться на эту тему и, когда его вызвали на минуту, вышел со всей поспешностью, через малое время заглянув в дверь сказать, что его требуют в Скару и вернется он только вечером.

Так, не удовлетворив своего любопытства, мистер Рексолл отправился в усадьбу разбирать бумаги. Те, что попались ему в тот день, скоро отвлекли его мысли в сторону: это была переписка между Софией Альбертиной из Стокгольма и ее замужней кузиной Ульрикой Леонорой из Робека с 1705 по 1710 год [94] …переписка между Софией Альбертиной из Стокгольма и ее замужней кузиной Ульрикой Леонорой из Робека с 1705 по 1710 год. — По-видимому, вымышленные персонажи, чьи имена, однако, вызывают ассоциации с реальными историческими личностями — шведской принцессой Софией Альбертиной (1753–1829), ставшей впоследствии настоятельницей Кведлинбургского аббатства, и Ульрикой Элеонорой (1688–1741), младшей сестрой короля Карла XII и королевой Швеции в 1718–1720 гг., соответственно. . Письма представляли исключительный интерес, давая яркую картину шведской культуры того времени, что подтвердит всякий, кто читал их полное издание в публикациях Шведской комиссии исторических рукописей.

К вечеру он закончил с письмами и, вернув коробку на полку, естественным образом взял несколько ближайших томов, дабы определить, какими он будет заниматься назавтра в первую очередь. На той полке помещались главным образом хозяйственные книги, заполненные первым графом Магнусом. Впрочем, стояла там и книга другого рода — трактаты по алхимии и иным предметам, также написанные почерком шестнадцатого века. Не будучи знатоком подобной литературы, мистер Рексолл, не жалея места, безо всякой нужды выписывает названия и первые строчки этих трактатов: «Книга Феникс», «Книга тридцати слов», «Книга жабы» [95] «Книга Феникс», «Книга тридцати слов», «Книга жабы» — ренессансные рукописные алхимические трактаты, известные Джеймсу, по-видимому, как составителю каталога рукописей Тринити-колледжа Кембриджского университета, первые три тома которого были опубликованы в 1900–1902 гг. , «Книга Мириам» [96] «Книга Мириам» — алхимический трактат, приписываемый библейской Мириам, сестре Моисея, со времен греко-египетского гностика и одного из родоначальников европейской алхимии Зосима из Панополиса (IV в.), который цитирует этот труд в своих сочинениях, также сохранившихся фрагментарно. , «Turba philosophorum» [97] «Ассамблея философов» (лат.). [98] «Turba philosophorum» — анонимный латинский алхимический трактат XII в., предположительно являющийся вольным переложением арабского трактата IX или X в., в свою очередь восходящего к греческим источникам. Впервые напечатан в 1572 г. в Базеле в составе сборника алхимических текстов «Искусство преобразования золота, называемое древними авторами химией, или Ассамблея философов» (переизд. 1593); впоследствии вошел в известный алхимический корпус «Занимательная химическая библиотека» (1702), составленный Жан-Жаком Манже. Английский перевод Артура Эдварда Уайта появился в 1896 г. и тому подобное, а затем столь пространно изъявляет свой восторг, обнаружив на листке в середине тома, первоначально не исписанном, рукою графа Магнуса начертанные слова: «Liber nigrae peregrinationis» [99] «Книга Черного Паломничества» (лат.). . Правда, там было всего несколько строк, но этого было достаточно, чтобы отнести предание, утром помянутое хозяином, во всяком случае ко временам графа Магнуса, и, возможно, хозяин ему верил. Вот те слова в переводе: «Желающий обрести долгую жизнь да обретет верного гонца и увидит кровь врагов своих, а вперед этого пусть отправится в город Хоразин и поклонится князю…» — тут было подчищено одно слово, но не до конца, и мистер Рексолл был почти уверен, что он правильно читает «aeris» («воздуха») [100] «…и поклонится князю…» — тут было подчищено одно слово, но не до конца, и мистер Рексолл был почти уверен, что он правильно читает «aeris» («воздуха»). — Новозаветная аллюзия: в послании апостола Павла ефесянам дьявол назван «князем, господствующим в воздухе» (Еф., 2: 2). . Запись обрывалась латинской фразой: «Quaere reliqua hujus materiei inter secretiora» («Прочее об этом смотри в личных бумагах»).