Карина Сарсенова - Хранители пути

— МИРА… МИРА… МИРА… — раскаленный ветер безжалостно хлестал по щекам. Открыв глаза, Анника тут же зажмурилась, защищаясь от бросившихся в лицо мириадов жалящих песчинок. Багровая пустыня не дышала, а уже рычала, сотрясая дюны протяжным, утробным рыком, словно настраивающийся на скорую охоту голодный хищник. С высоких барханов с пронзительным свистом низвергались целые водопады кровавого песка.

— МИРА… МИРА… — ветер кружил вокруг нее красными песчаными облаками, гудел в ушах, подхватывал и уносил прочь звуки ее дыхания… Закрыв уши руками, Анника силилась отгородиться от атакующей ее пустыни, чтобы понять, слышит ли она имя своей дочери в голосе ветра или это она сама снова и снова повторяет столь драгоценные ее сердцу звуки…

— Поздравляю, — голос Амелии словно сотворял собственную, независимую от внешней действительности реальность. Почувствовав исходящее от ангела безмятежное счастье, Анника подняла голову и улыбнулась. Красивое лицо Амелии, глядевшее на нее из облака сияющего белого света, казалось еще прекраснее, чем раньше. Или она просто соскучилась по своему хранителю?

— Ты побывала в сердце абсолютной тьмы и выжила. Более того, ты вернулась с трофеем — с именем твоей дочери. Это великое достижение, — восхищенное уважение светилось в прозрачных глазах ангела.

— МИРА… — проговорила Анника, возвращаясь в личную реальность. Затаив дыхание, она прислушивалась в себе. — Доченька… Боже мой, где ты? Ты жива?

— Конечно, она жива. Душа не умирает просто так. Смерть тела не равнозначна гибели души. И ты знаешь, где она, — неожиданно резкий тон Амелии встряхнул двигающееся по замкнутому кругу человеческое сознание. Глубинная тишина окутала его спасительным, хотя и мимолетным покоем. Но сколь часто нечто кратковременное и потому вроде бы незначительное становится предтечей шага в новую бесконечность! Долгожданный ответ родился именно из этого мгновенного безмыслия.

Позволив себе узнать исток зовущего ее имени, Анника спокойно посмотрела на ангела. Разумеется, она знала ответ. Но лишь с помощью ведущего ее хранителя сумела принять его.

— В аду. Моя дочь находится в аду, — спокойно глядя в глаза ангелу, твердо произнесла Анника.

— Верно, — светло улыбнувшись этой безрадостной информации, ответила Амелия. — Опережая твой вопрос, я дам тебе следующий ответ. Не ты тому причина. А ее отец.

— Геннадий? — вой ветра вновь ворвался в ее сознание. Внутренняя тишина, на поверку оказавшаяся не столь уж и глубокой, пошатнулась при упоминании земного имени Дамбаллы.

— Да, он самый, — бесстрастно подтвердила Амелия. Ангел смотрел сквозь Аннику, на взвивающиеся к небу кровавые струйки песка. Но несмотря на кажущийся отсутствующим взгляд ангела, девушка знала: Амелия наблюдает за ней. Впрочем, как и всегда. И она не могла не заметить разгорающегося в душе Анники пламени бессильного отчаяния.

— Ты можешь вызволить ее оттуда, — по-прежнему не глядя на Аннику, мягко проговорил хранитель.

— Но как? — Анника не смогла удержать передернувшую ее лицо судорогу боли. — Абсолютный мрак… он такой… бесконечный…

— Все препятствия, данные тебе, одолимы, — созерцая мечущиеся по багровой пустыне языки терзающей ее бури, возразила Амелия.

— Но как? — сжав горящие от пустынного жара виски внезапно заледеневшими руками, растерянно прошептала девушка.

— Прощением ее отца. Настоящим прощением, — пригвоздив к ее языку готовые с него сорваться гневные слова, отчеканил ангел. Анника потрясенно смотрела в глядевшие в упор на нее прозрачные глаза. Она никогда не знала, что добро может быть таким бескомпромиссным. И что правильным является только один выбор как единственно возможный для развития сознания путь.

Низкое, затянутое угрюмыми сизыми тучами ночное небо нависало над тревожно спавшим под ним городом. Полнота беспросветности прибивала к земле не успевшие взлететь сны и мечты. Но ничто не бывает иллюзорнее абсолютной доминанты. Явственная определенность лучше всего скрывает тайных игроков и иные перспективы.

Просвет образовался в ночной небесной тьме, словно прорубленный с внешней звездной вышины чьей-то непреклонной рукой. Пробившийся в образованный проем луч лунного серебристого света тонкой четкой линией связал небо и спящего на широкой кровати атлетически сложенного мужчину.

Установив две опоры одного моста, серебристый луч тотчас раскрылся столбом сияющего белого света. Спящий красавец медленно растворился в исчезнувшем вслед за ним неземном свечении. То, что выше и развитее нас, останется незамеченным всегда, когда того пожелает.

Радужные круги расходились посреди сияющего белого пространства, скрывая в ослепительно ярких розовых, голубых, сиреневых, золотистых оттенках перемежающиеся проблески коричневого, красного, серого и черного цветов. Последние, значительно уступавшие светлым оттенкам в степени проявленности, казалось, ими порождались и уничтожались. Цветовые и световые волны собирались вместе, определяя некий существующий в белом пространстве эпицентр. Или осуществляли взаимосвязь сразу нескольких таких эпицентров, принадлежавших разным областям мироздания. Действительно, в точках соприкосновения миров отражается доминанта их энергетической характеристики. Цвет — один из их главных критериев.

— Однако же, — проникновенный, как окружавшее его белоснежное сияние, голос доносился издалека и вместе с тем слышался очень близко. — Амадео, крепко ты спишь!

Мгновенно раскрывший глаза широкоплечий мужчина подскочил на качающих его волнах разноцветного сияния.

— Замотался совсем… — сконфуженно пробормотал он оправдывающимся тоном. Потянувшись, с явным удовольствием расправил слегка примявшиеся за мускулистой спиной маленькие белые крылышки.

— Я слушаю тебя, архангел, — склонив голову в почтительном поклоне, сказал Амадео насмешливо глядевшему на него Иеремиилу. — Не зря же ты в буквальном смысле слова поднял меня с кровати…

— Не зря, отнюдь не зря, мой мальчик, — добродушным отеческим тоном подтвердил архангел. Встряхнув широкими и длинными крыльями, он принялся сосредоточенно расхаживать по белому сияющему пространству. — Но вот спишь ты столь крепко очень даже зря! Тебе должно быть сейчас совсем не до сна, — обернувшись к младшему ангелу, с укоризной взглянул на него Иеремиил.

— Да в чем же дело! — едва уловимое раздражение в голосе Амадео контрастировало с умиротворяющим покоем высшей обители. Тяжело вздохнув, он вопросительно посмотрел на серьезного архангела. — Хватит изъясняться туманностями, их и на Земле хватает! Такое ощущение, что не я, а ты долгое время подвизаешься с поручениями в материальном мире и подхватил заразу двусмысленности от его обитателей!