Олеся Шалюкова - Адвокат мёртвых

Просто будет цель, которую надо будет выполнить и будут небольшие задания, которые Адвокат будет давать, чтобы эта цель была достигнута.

В первое время все так и было. Аня смотрела на Кирилла и ничего не ощущала. Он был для неё никем.

Разумом она понимала, что это важный для неё человек из прошлой жизни, но и только. Она послушно выполняла требования Адвоката, послушно двигалась к цели. Желаний не было, эмоций и чувств тоже. Пустота, широкая, всеобъемлющая. Пустота была понятной и совсем не пугающей. Страх был эмоцией, а их у Ани не было.

Ничего не менялось, все так же шло и продолжалось, и вдруг необъяснимая вспышка… Аня обхватила себя за плечи. Толком не понимая почему, не осознавая причин происходящего, она испугалась. И желание, озвученное Кириллу, было самым настоящим, Аниным. Она хотела обратно. В царство мёртвых, где нет ни вчера, ни завтра, ни прошлого, ни будущего, ни боли, ни счастья. Только серая хмарь без начала и без конца…

— Аня!

Девушка встряхнулась. Глаза Кирилла были полны тревоги, бездонные колодцы печали.

— Прости, — повинилась девушка, опуская голову. — Все в порядке. Я в полном порядке. А мы почти приехали. На следующей остановке, пожалуйста! — звонко сказала Аня.

Кирилл откинулся на спинку своего сидения. Список вопросов, которые он хотел задать Адвокату, вырос ещё на один пункт.

Спустя пару минут маршрутка остановилась около небольшого банка.

— Нам туда, — сказала Аня, выпрыгнув из маршрутки вслед за Кириллом.

Мужчина кивнул.

Но чем ближе они подходили к небольшой подворотне, за который скрывался искомый двор, тем слышнее становился гул голосов.

Там во дворе что-то случилось.

В какой-то момент, Кирилл осознал, что знать ему о том, что там произошло совсем не хочется. Ибо какая бы причина не была у сбора толпы, хорошей она не была точно.

Над крышей блочной девятиэтажки, около которой и была толпа, кружило воронье… Около подъезда было полицейское оцепление. Жёлтая лента «Не пересекать» огораживала какой-то участок, около которого и собралась жадная до сплетен и чужого горя охочая толпа.

— Не надо туда ходить, — прошептала Аня. — Нам уже никуда идти не надо.

— Тот третий? — уточнил Кирилл, в который раз прокляв тот день, когда бросил курить. Сейчас сигаретой можно было бы успокоить нервы, успокоить дыхание и сердце.

Девушка наклонила голову.

— Да. Выбросился из окна.

От толпы отделились две женщины, переглянулись и двинулись к магазину, на ходу жарко обсуждая случившееся:

— Выбросился болезный.

— Говорят убили?

— Да что ты, пьянчужка он, запойный. Небось допился до белой горячки вот и выбросился.

— А записки не оставил? Типа «Они меня преследуют?»

— Не, кума, такого не слышала.

Обе женщины прошли мимо. Кирилл проводил их тяжёлым взглядом, покачал головой. Над крышей — воронье птичье кружилось. У трупа собралось воронье человеческое…

— Кирилл?

— Да? — мужчина взглянул на Аню. — Теперь возвращаемся?

— Подожди немного. Он оставил что-то, какую-то предсмертную записку. Карас не сможет войти в квартиру.

— А ты что, сможешь?

— А мне не нужно этого делать, — отозвалась девушка коротко. — Подожди здесь.

С заметной неохотой Кирилл кивнул.

Аня взглянула на него, потом скользнула к толпе. И мужчина просто не поверил своим глазам. С её пути люди расходились, пропуская. Но при этом никто её не замечал. Полицейский у входа в подъезд точно также отступил в сторону, словно уверенный в том, что кто-то выходит с той стороны.

Дверь открылась, девушка вошла внутрь. Металлическая дверь, которая по законам физики должна была захлопнуться с протяжным гулом, закрылась бесшумно. Воцарилась тишина.

Толпа у трупа всё так же что-то обсуждала, доносились всхлипы, но Кирилл воспринимал это как-то замедленно, словно он был под водой, а разговаривали где-то на берегу.

А в какой-то момент вообще послышалось недовольное: «Странный человек, сколько от тебя проблем!»

И всё исчезло.

Кирилл понял, что на него смотрит Аня, своими пустыми, ничего не выражающими глазами.

— Аня?

— «Простите», — по памяти начала цитировать девушка. — «Я виноват. Я виноват гораздо больше, чем считал сам. День и ночь я обычно провожу в пьяном угаре. Мне так легче. Мне не так больно. Я не хочу быть трезвым. Я хочу быть в той пелене, которая не пропускает ко мне звуки. Я хочу быть в той серой хмари, в которой никого не вижу.

Я хотел… Но я сотворил ужасное. Я стал виновником того, что погибли люди. Обычные люди. Пожилая пара. Их дочка оказалась в больнице. А их сына даже не было в это время в городе.

И они больше никогда не увидят внуков. Они никогда не порадуются жизни. Они больше никогда не выйдут на улицу, не скажут, как сильно они любят друг друга. Я разрушил несколько жизней.

Я вор. Я украл счастье, которое они могли испытать.

И я убийца, потому что не проверил тормоза в машине того пьяного мудака.

Все беды в этом мире от зелёного змея».

Кирилл молчала.

Аня, покачиваясь с мыска на пятку и обратно, взглянула на него и жалко спросила:

— Возвращаемся?

Кирилл кивнул, повернулся, ссутулился и двинулся по улице обратно на остановку. Бросив последний взгляд на дом, Аня бросилась его догонять.

На крыше дома, поглаживая своего ворона, сидел Адвокат. Его взгляд неотрывно провожал человека и мёртвую возвращённую душу. И в страшных глазах нечеловеческого порождения стояло недовольство. Всё происходило не так, как должно было.

И ведь зарекался же он работать с живыми! А тут… посмотри ты.

Оттолкнувшись от крыши, недовольный собой Адвокат спрыгнул вниз. В лицо ударил порыв воздуха, и он исчез на уровне третьего этажа. Кирилл, оглянувшись назад на звон бубенчиков, только и успел увидеть, как полыхнули четыре чёрных крыла.

Впереди ждал новый этап выяснения всех обстоятельств гибели родителей Кирилла. Вопросы у него накапливались как снежный ком, Аня вела себя странно, а Адвокат по-прежнему был величиной непонятной и пугающей…

Что есть вина? Что именно может выступать мерилом этого чувства? Откуда она приходит, почему, зачем?

Почему у вины, как у дорогого алкоголя, столько полутонов и оттенков? И никак не получается ухватить какой-то один, взвесить его словно на аптечных весах. Да и разве можно это сделать, сравнить одну вину и другую? Вряд ли у кого-то это получится, не вызвав длинный и бессмысленный диспут.

Непонятен механизм появления вины. Кто её отмеряет? И какими руководствуется при этом принципами? Виноватый в глазах общества и виноватый перед собой — это две большие разницы. А ещё есть вина перед близкими и незнакомыми людьми.