Олеся Шалюкова - Адвокат мёртвых

— О… — пробормотал Кирилл вместо этого. — Я вам искренне сочувствую… Знаете, — поддался он неожиданному инстинкту. — А составьте мне компанию.

— Компанию?

— Этот душный зал… Пройдёмте в парк? Его великолепные фонтаны с подсветкой это что-то… завораживающее.

— Нас заметят!

— Нет, — Кирилл улыбнулся, стягивая с собственных плеч плащ с алым подбоем, а потом накрывая девушку с головой. — Идёмте, только ни звука. Хорошо? Чтобы ни случилось, я смогу вас защитить.

— Довериться незнакомому человеку?! Вы хотите от меня невозможного… Синий.

— Что? — изумился Кирилл, выводя девушку в сад, и ощущая, как от её мягкой ладошки с глаз будто бы спадают какие-то шоры.

— Цвет ваших мыслей — он синий. А ваш камень, — откинув капюшон, незнакомка всмотрелась в глаза мужчины, потом улыбнулась: — аквамарин. Синий-синий, цвета глубокого океана. Такой совершенно чудесный, великолепный и… редко встречающийся.

— Вы… разбираетесь в камнях?

— Я… хозяйка небольшого салона. Антикварного и ювелирного, если можно так сказать, а заодно торгую ручными украшениями. Мои клиенты часто спрашивают, какие свойства у того или иного камня.

— А… — Кирилл вскинул голову. Ему показалось, что только что-то кто-то его позвал. Очень тихо, словно перезвон горных колокольчиков в воздух раскатился.

И босые ноги простучали, и смеющийся голос добавил:

— Догоняй! Ну, Кир, сколько же можно!

— Тебя зовут, — спутница, кутаясь в плащ, улыбнулась. — Слышишь?

— Н… нет… едва-едва.

— А я слышу четко. Значит, и ты сейчас услышишь…

Впрочем, услышал Кирилл другое — вопль, женский отчаянный вопль, а вслед за ним — треск бьющихся зеркал. Вторая часть шоу началась.

Молодая женщина рядом с Киром пошатнулась.

— Спокойно, — подхватил он её за плечи. — Сюда никто не выйдет.

Включив гарнитуру на ухе, он сообщил:

— Вампир, говорю из сада. Как слышно?

— Центр приема сообщений слушает. Привет, Кирилл.

— Хельга, ты не в бальном зале?

— Чтобы я там делала?! — возмутилась буквоежка, крутанувшись на стуле. — Что у тебя там случилось?

— Со мной рядом девушка. Её надо в безопасное место, вне происходящего.

— Понятно. Сейчас отправлю к ней одного из сотрудников. Отапливаемый садовый комплекс подойдет? Там есть чайник и телевизор. И диванчик.

— Отличный вариант, спасибо.

— Всегда, пожалуйста, у меня звонок по другой линии. Переключаюсь.

Пожелать удачи Кирилл не успел, взглянул на пампушку, протянул руку:

— Совсем забыл представиться, я Кирилл.

— Очень приятно, а я — Юля, — улыбка молодой женщины была чуть вымученная, но полная искренней благодарности. — Спасибо, что заступились за меня.

— Не за что. А, вон ваш проводник, видите в костюме мягкого зайца с фонарем?

— Да, — Юля засмеялась. — Давайте я верну вам плащ.

— Не стоит. Он вам пригодится, чтобы было чем прикрыться, когда вы заснете на диванчике.

Кирилл махнул рукой и решительно двинулся в сторону особняка. Тихий шёпот настиг его на полпути:

— Сюда, — уговаривал он, манил Кирилла за собой. — Ну же, сюда. Скорее!

Дверь мягко закрылась за мужчиной.

Под ногами скрипнул рассохшийся пол.

Старая неиспользуемая галерея отразила его десятком зеркал со стен. Картины на стенах качнулись, их обитатели приникли к рамам, жадно вытащили руки, пытаясь достать до мужчины. Отчаянный вой, от которого кровь стыла в жилах, зазвучал по коридору.

Но он не слышал.

Обходя автоматически дырки в пылу, он двигался к зеркалу в самом конце коридора. Во весь человеческий рост — оно было единственным реальным в этом месте, но совершенно определённо отражало не то, что должно — потому что там стояла девочка.

Маленькая, босоногая, с улыбкой во все лицо. Один хвост был заплетен, а второй — расплелся, и розовый бантик висел на кончике локонов, угрожая вот-вот сорваться. Платье было уже серым. От грязи. А улыбка была всё та же.

В правой руке малышка сжимала мягкого зайца.

В левой руке, видимый лишь едва-едва, был гигантский тесак.

Ей не по росту.

— Ты пришёл, а я уже думала, этого никогда не случится! — качнулась малышка навстречу, а потом засмеялась и со всей силы ударила тесаком в зеркало.

Радужные осколки брызнули во все стороны, один из них прочертил кровавую дорожку на щеке Кирилла. Мир реальный и мир мёртвых слились волей одного ребёнка воедино.

— Мне надоело ждать, мне надоело искать. Теперь ты будешь меня искать, и сроку у тебя всего ничего, потому что проклятье подходит к концу, да и я уже устала! А теперь взять! Взять! Взять!!! — поднялся звонкий детский голосок до пронзительного ультразвука, от которого у Кирилла заныли разом все зубы. — Взять его!!!

Если бы он был готов, он бы успел.

Если бы он только понимал, с чем может столкнуться, он бы тоже успел отреагировать. Но понимания не было, и безмолвно дёрнувшись, Кирилл упал как подкошенный. А в мире реальном проявлялось огромное серое месиво рук, ног, голов, ещё каких-то фрагментов тел, и всё это, вся эта структура — пыталась добраться до упавшего мужчины. Поглотить его, сразу и навсегда…

Что отличает воина от человека обычного, который никак не проявит себя ни в каких боевых столкновений? К слову, к счастью, но всё-таки в чем, где именно лежит самая большая разница между ними?

В физической силе? Но зачастую самый слабый человек способен на подвиги, которые никогда не совершить тем, кто больше отжимается, подтягивается, пробегает больше кругов и выжимает больший вес.

Может быть, в воле? Но и это не всегда верно. Люди со слабой волей в какой-то момент времени просто делают нечто, после чего мир вокруг меняется. Они остаются теми же, кем и были, но в их душе горит огонь воинской славы.

Месть? Она подталкивает людей калечить друг друга, но из слабака воина никогда не сделает.

Ум? Зачастую этого недостаточно.

Умение оценивать ситуацию и быстро принимать те или иные решения?

Тоже недостаточно…

Вся душа разом? Но тогда получается, что это предопределено. Но почему тогда иногда те, кто всю жизнь считал себя слабаком, просыпаются в один момент воинами?

Какой-то более тонкий механизм.

Что-то вроде способности забрать чужую жизнь, понимая, что ты не имеешь на это права, не ты её давал, не тебе её забирать. Но…

Серебряный росчерк шпаги мелькнул в воздухе, освобождая пространство для вдоха. Завывающая призрачная масса кинулась в разные стороны, спасаясь от удара.

Дышать было тяжело.

Миазмы, исходящие от огромной расплывчатой кляксы, забивали нос и горло. От кашля всё скручивало внутри, хотелось буквально выкашлять лёгкие. Живот скрутило.

Девочка стояла всё там же, где была. Окруженная призраками со всех сторон, но в то же время отделенная от них невидимой линией.