Денис Кавченков - Обратная сторона жизни

«Интересно, живые ли планировщики и строители этой двери? Вообще нелепость какая-то… Могли бы сделать, чтобы она внутрь стены уходила, нет же… Как в банке забабахали… Было бы кого охранять, хотя хрен его знает… Может они сюда не только людей загоняют, а и эти… Эксперименты местные…», — юноша всматривался внутрь широкого, услужливо распахивающегося входа, ведущего в немалой площади помещение, где никого не было, если конечно вонь застарелой мочи не считается за весело-щекочущую ноздри личность.

— Давайте заходите, скотинушка вы наша! — противно захихикал карликовый демон, но моментально успокоился. — Все дошли! Давно такого не было! Молодцы! Ни один не помер, ни один не свихнулся! Сильные животные! Прямо радость берет! — прогнусавил обернувшийся сатир, чуть ли упершийся в парня, желающего положить руки тому на плечи и сказать: «Привет жирдяй! Тебе не кажется, что ты не там припарковался?», — чисто ради интереса хлопнув коленом по косматым бубенцам, причем мальчишка сам не понимал, откуда взялись подобные мысли. — Сперва самки! — свиномордый черт подмигнул налитым кровью глазом молодой мамаше, а та в ответ отпустила голову. — А дальше сами разбирайтесь! Места найдете! И главное не запутайтесь в цепях, потому как расковывать никого не будут! Пошли животные! Пошли! — мерзкий свин с силой ударил зазубренным клинком по гладкому каменному полу, вышибив крупный сноп искр, едва-едва осветивший уходящих вдаль узников, большая часть которых до сих пор наблюдала за творящейся в камерах жутью.

«Отдых… Можно сказать с минуты на минуту… Побыстрей бы женский коллектив забирался внутрь, а потом и я попрошусь, как бы эгоистично это не звучало… Ступня желает отдыха, а тело бессмертия… Да и масаи с Такеши, наверняка не против будут…», — возбужденно подумал моргающий слезящимися глазами Дима, не забывая втягивать вонючий воздух, струящийся из огромной клетки — другого названия на ум не приходило.

В этот момент мать-одиночка сделала первый, очень короткий шаг, натянув цепь и подавая знак остальным, почти переставшим всхлипывать женщинам, и те уныло, без пререканий потянулись за ней, гремя цепями. Обнаженные, но совершенно не скрывающие свои «прелести» представительницы слабого пола медленно заходили в широкий проем за ведущей их молодой мамашей с хныкающим на груди младенцем, не забывающим хвататься за грязные сосульки волос усталой родительницы.

«Если женщина перестает прятать грудь и ту самую штуку меж ног, значит, плохи дела… Другой случай, если она дивно хороша и мужики при виде ее с ног валятся, но Ад явно не подходит под эти домыслы… Бабам уже фиолетово происходящее, все они успели навыться в Сортировочной, здесь же процесс пошел с такой скоростью, что под конец пути они превратятся в бесчувственных каменных троллей, но только, если потеряют человеческую составляющую. С другой стороны люди оставались людьми даже после побывки в сталинских лагерях, так что остается вариант, в котором они всегда будут помнить, кем являются… Ощущать боль… Надеяться… Желать умереть… И хотеть жить… Да уж… Лучше бы потеряли человеческое… Но самое хорошее в произошедшем за день то, что скоро можно завалиться спать…», — последняя мысль волновала Дмитрия больше, чем само нахождение в Аду.

Женский коллектив грешниц сопровождался четырьмя чертями, безмолвно выдвинувшимися вслед за унылым бабьем, а остальные их собратья сноровисто сместились ко второй цепи, рабы которой даже не улыбнулись рогатым соседям с рельефно-очерченными бицепсами и вогнутыми в обратную сторону ногами.

Скованные в аккуратный ряд, толстые и худые, молодые и зрелые женщины потихоньку заходили внутрь новой клетки, гремя незанятым остатком цепи, волочащимся по грязному полу. Лицо ни одной из них не выражало радости по поводу временной остановки, да и зачем ее выражать, если смысл жизни отсутствовал.

Все они привыкли жить ради чего-то, пусть даже странички в Одноклассниках, как бы это мелко не звучало, а здесь? Что им делать здесь? Жить, выживая? Именно в жизни, выживая, сегодня никто и не видит смысла, зато находят его, когда живут, существуя. Отсчитывая медленно-тянущиеся, похожие, как куриные яйца серые дни, и пытаясь походить на Петровых, чей сын в институт на бюджетное место поступил, а дочка в музыкальную школу ходит. Или на Сидоровых, купивших квартиру не в ипотеку, а потому что мужик хорошо зарабатывает и все в дом тащит. Ну и в конце концов на Ивановых, два раза в год за границу летающих, но основная суть в том, что никто не хочет быть примером сам, продолжая существовать, а не выживать, что доступно лишь сильнейшим.

Среди существующих человеческих особей нет индивидуумов, считающих себя примером для соседей, они наоборот смотрят на них и высчитывают количество мусорных пакетов вынесенных за неделю, чтобы бессонно ворочаться по ночам и думать на какие деньги те столько жрут.

В современном мире над людьми довлеет зависть вкупе с мечтой о золотой рыбке и большинство не хочет зарабатывать, используя свои силы. Они ищут причины личной бедности в других, но только не в себе. Жалуются, что нет нормальной работы, нежелая приобрести мозги и тратя деньги на красивую одежду, новые телефоны и яркие пачки чипсов, рассказывая друзьям, а точнее знакомым, насколько жесток этот мир, не дающий самореализоваться ему, то есть столь неординарной личности. А те поддакивают: «Да, Петь… Вот, если бы да кабы, то ты бы легко того и сего, а так-то оно само собой не так, ведь если бы так, то так и было бы, но так, как не так, то и нет, ясно ведь! Я сам такой, Петь! Вот кабы, то бы, то я бы, да… Но, оно не так и вот… Не то, не то, а вон то, хотя то лучше, чем вон то, но… Все правительство виновато!», — и вот такая куча идиотов целыми днями считает медленно-тянущиеся серые дни, похожие, как куриные яйца, дабы очнувшись в Аду тосковать о потерянном смысле жизни, хотя ничего не изменилось, а их существование наоборот заполнилось мрачными, но все-таки бьющими в глаза красками.

Когда, наконец зашла последняя из представительниц когда-то прекрасного пола, но здесь обычных человеческих самок, жирнозадые сатиры моментально обернулись и просканировали налитыми кровью взглядами перепуганные и просто унылые лица стоящих в три ряда рабов.

— Ну?! — вопросительно рявкнул «счастливый» обладатель сопли на копыте. — Кто там следующий?! У кого хватит выдержки стать добровольцем и пойти за самками?! — черт-недоросль сверкнул красными глазами, и в который раз лязгнул по полу зазубренным клинком, Джумоук же недвижимо стоял возле темной стены, бесстрастно взирая на скотину и поигрывая смертельным жезлом.

Дмитрий недолго думал и дернулся вперед, причем не из-за какой-то безумной храбрости, а именно стремления отдохнуть и выспаться, преобладающего над желаниями других прикованных к нему узников, но уж такая у него была натура.