Денис Кавченков - Обратная сторона жизни

Он перебил некстати накатывающее желание впасть в сон, обернувшись и обратив внимание, что обладающие пятыми тавро люди удивительно тихо и покорно проходят мимо огромного парнокопытного чудовища, «предлагающего» воду. Двуногий позор, а точнее представители подавляющей части населения Земли аккуратно брали тяжелый черпак из рук сурового рогача, внимательно осматривающего их кривящиеся лица, желающие раскрыть рты для молитв или истеричных выкриков, но пронзительный взор разумного парнокопытного говорил: «Нет».

Козлоногий умел управляться со стадами непокорных животных, привычно глядя на пугливую паству, «выслушивающую» его жуткие многообещающие глаза, громко «рассказывающие», как и сколько раз он ударит за едва слышимый писк, а желающие жить ничтожества покорно молчали, ибо привыкли склоняться перед более сильным, а монстр это или человек — неважно.

Дмитрий с холодом в груди отвернулся и продолжил дальнейший путь к личному участку каменной стены, глядя на действительно спящую Лизу с младенцем на руках, ибо тело девушки не контролировало постоянно падающую и автоматически поднимающуюся голову. Дойдя до пункта назначения, он дождался, когда приблизятся субтильный Такеши и покрытый шрамами Лкетинг, ибо понимал, что садиться с натянутой цепью бессмысленно, ввиду чего необходимо ждать узников, потребляющих личную пайку бодрящей влаги. Эти секунды ожидания показались вечностью, что отразилось в серо-голубых глазах юноши, ибо следующий поворот в сторону друзей подарил отблеск их извиняющихся взоров, но подобная вежливость совсем не требовалась, ведь они были в одинаковом положении.

Спустя короткий промежуток времени, сковывающая рабов цепь тихонько зазвенела, и воин-масаи сделал шаг в его сторону, что Дима почувствовал буквально за мгновение до движения Лкетинга. Икнувший Такеши тут же потянулся за чернокожим другом, а остальные узники за азиатом, однако как двигались они — было неважно, ибо мальчишка с облегчением опустил изрядно похудевший зад на пропитанный тысячами литров мочи пол. Его друзья, как раз момент проходили мимо, дабы сесть рядом и вели за собой толпу клейменных пятым тавро рабов, старающихся не смотреть на Дмитрия, будто тот являлся кем-то намного худшим, чем вооруженные черти или толстожопые сатиры.

«Да хрен с вами придурки… Нам еще долго вместе идти, нравится это вашей компании или нет…», — парень бесстрастно смотрел, как понурые пленники проходят и рассаживаются по своим местам, ничего не чувствуя и обладая уверенностью, что если эти, забывшие свое истинное предназначение люди одновременно умрут, то он почувствует облегчение.

Как только масаи с икающим азиатом опустились рядом, мальчишка пересекся с ними взглядом, словно спрашивая, как дела и те отлично поняв беззвучный вопрос, почти синхронно кивнули, лишь Такеши на долю секунды задумался, видимо анализируя личные ощущения, в которых не был уверен. Получив необходимую информацию, Дмитрий перевел взор на сморенную тяжелым сном молодую мать с ежесекундно склоняющейся головой, хрупкие руки которой недвижимо и подобно скале удерживали шевелящего губами младенца, не собираясь отпускать частичку себя ни за какие коврижки.

«Замаялась девка… Ей хуже всех… Думает и за себя, и за него… Причем не поймешь за кого больше… Тяжеловатое занятие нервничать за двоих… Вот он, тот самый женский крест, требующий больше интуиции, чем ума, то есть полностью оправдывающий воспетую в веках безмозглость каждой представительницы слабого пола…», — мальчишка пробежался взглядом по Лизе, малышу и перекинулся на других женщин, которые все как одна смотрели в пол или же очень быстро занялись этим, заметив обратившего на них внимание парня из нечеловеческой троицы.

— Ну как? — разочаровавшийся в трусливом бабье Дима вновь вернулся к икающему азиату с туземцем, где первый с пугливым любопытством хлопал раскосыми глазами, подпрыгивая от порожденных жадностью «иков», а второй бесстрастно всматривался в одному ему известное место. — Нормальная вода? — задал он довольно глупый вопрос, сам зная ответ, но ничего, кроме этой ерунды в голову не пришло.

— Угу! Ик! — кивнул Такеши, тут же дернувшийся вверх. — Пожадничал я… Ик! Очень быстро пил! Ик! Очень хотелось… Ик! — низкорослого азиата подбрасывало при каждом «ик», отчего на шеях первых двух угрюмо молчащих и непрерывно дрожащих соседей легонько звякала цепь.

— Бывает… — пожал плечами Дима, не зная, как прокомментировать высказывание Такеши. — Это для разнообразия, зато чувствуешь себя, как дома после сытого обеда.

— Ну не то, чтобы… Ик! Но ты опять прав, Дима-сан! Ик! Для разнообразия… Ик! Можно! Отвлекает! Ик! — японец страдальчески подпрыгнул, заворожено рассматривая сгорбившихся женщин, где некоторые тоже икали, задорно колыхая подпрыгивающими грудями.

— Лкетинг хорошо попил! — сверкнул ослепляющей улыбкой масаи, вынырнув из задумчивости. — Хорошая вода! Чистая! Лкетинг рад! Много сил! — он постучал в широкую грудь крепким кулаком.

— Ну и ладненько! Хоть что-то хорошее за сегодня, — парень зевнул и внезапно обнаружил, а точнее услышал, что наконец-то проходят последние, волочащие незанятый конец цепи пленники, давая возможность усесться ожидающим их братьям по разуму.

Задорно звенящие по камню остатки звеньев цепи мелодично разбавляли напряженную тишину, бывшую не совсем тишиной, а вполне сформированной атмосферой человеческого загона, состоящей из шлепанья босых ног, боязливых стонов и громкого иканья. Туда же входили зевающие клыкастыми ртами сатиры и бесстрастные черти, внимательно рассматривающие непредсказуемую людскую скотину, где пришла пора напиться новой партии животных и они не заставили себя ждать.

Как только последняя, пришедшая с водопоя рабская задница заняла еще теплое место, сразу же выдвинулись обезвоженные представители второй или третьей цепи, но это не важно. От нахлынувших расслабления с усталостью Дима забыл, кто на какой прикован, да и не интересовало его перемещение следующей партии узников к бочке с водой, ибо оно ни капли не отличалось от предыдущих. Впитывающаяся в каждую клеточку тела жидкость включила восстановительные процессы, и понимающий больше хозяина организм решил отключить разум измученного Адом парня, дабы с чувством, толком, расстановкой закончить начатое, а Дима не мог сопротивляться все крепче и крепче обнимающему сну.

Первые, растягивающие рот зевки и сами по себе слипающиеся веки подарили параноидальную идею, что в бочонок действительно подсыпали некой усыпляющей гадости, но здравый смысл подавил сию теорию логичным объяснением. Оно гласило, что ежели большая часть рабов бодрствует, значит в грязную, лохматую голову пришла ерунда, а вполне естественное желание поспать еще раз является последствием огромного нервного и физического напряжения. Поэтому внутренне успокоившийся юноша просто удобней облокотился об холодную стену, бросив смыкающийся взор на опустившего веки Лкетинга, все меньше икающего Такеши и никак не могущую совладать с падающей головой Лизу, а после поддался зову Морфея, нырнув навстречу сновидениям. Последним, пришедшим в голову перед падением в темноту откровением, было осознание, что свиномордые демоны с мачете и вооруженные черти превратились в часть существования, где легко засыпается, даже когда жуткие, неземные создания цокают копытами неподалеку от тебя.