Денис Кавченков - Обратная сторона жизни

Таким образом, два злобных поросенка, проваливаясь в мягкий пол, неуклюже двигались по обоим рядам пленников, кормя лекарствами всех поочередно, и никто не отказывался, ибо привычку есть из человека выбить очень сложно. Были, правда, несколько человек — одна боевая женщина и «бунтари» — категорически отказавшиеся принимать сатанинское зелье, но недаром рядом скучающе шествовали вымуштрованные черти, умело раскрывающие запертые рты, вследствие чего таблеток наелись все.

Вторая и третья цепи были пройдены еще быстрей, ибо там никто не выделывался, смирившись с судьбой-злодейкой и держа плохие мысли с эмоциями внутри себя, поэтому таблетки расхватывались на «ура», третий же сатир скучающе ковырялся пальцем в грязном пятаке, задумчиво помаргивая.

Вывернувший голову и засмотревшийся на процесс «лечения» таблетками Дмитрий почувствовал в животе первый бульк, затем второй, а после третий. Это выглядело и ощущалось, как начинающий заводиться автомобиль, не могущий прочихаться из-за трехлетнего стояния в гараже. Желудок издавал мерзкие звуки, дергался и всхлипывал, делая узлы из кишок, а напрягшийся парень чувствовал, как внутрь целеустремленно пробирается зверский голод.

— Дима-сан! Дима-сан! — раздался тонкий голос Такеши. — Ты тоже чувствуешь, что очень хочется кушать? — маленький японец страдальчески морщился, держась за впалый, загорелый живот.

— Ну не то, чтобы очень сильно… Но… Начинается… — напряженно пробормотал юноша, поглядывая на скромно опустившую голову Лизу, бульканье живота которой звучало громче, чем звуки пузырящейся джакузи в доме опального олигарха.

— Лкетинг тоже хочет есть! Лкетинг готов съесть буйвола! С рогами и копытами! — ярко-голубые глаза масаи голодно обшаривали вонючее помещение адского хлева, где из еды были только огромные черти, да пара сотен записанных в скот людей.

— И я хочу! — подняла карий взор девушка со спящим младенцем, стесняющаяся звучного бульканья своего желудка больше, чем вываленной на всеобщее обозрение груди и лобка, выбритого еще на Земле перед родами. — Чего бы я только не съела… Даже вон того поросенка… — расхрабрившаяся Лиза голодно облизнулась, уставившись на жирного сатира, презрительно оглядывающего массу скованных рабов.

— И я… — раздался голос косматой скромницы, которую одарил комплиментом воин-масаи и это простое желание есть, словно раскрыло морально сжатых Адом людей, искренне обрадовавшихся еще одной, вернувшейся способности, за которую многие оказывается сильно переживали.

— Есть хочу! Хочу есть! Как же хочется есть, Господи!

— Слава Богу, захотелось кушать! Спасибо Боже!

— Как хочется еды! Да побольше!

— Хочу много-много еды! О Боже, пошли мне пищи!

— Наконец-то голод! Славься Господи!

Фразы, раздающиеся из разных концов пропахшего людскими экскрементами помещения восхваляли Господа, хотя Его рука здесь отсутствовала, а если и была, то в виде жирной поросячьей, где ее хозяин сам того не замечая, покачивал тусклым зазубренным клинком. Однако умершие для жизни люди, словно пропустили сей момент, продолжая осыпать благодарностями Того, кто давно забыл их, и лишь единицы молчали, терпя нахлынувшее чувство голода и просто ожидая, когда их накормят.

Более не желающие куда-либо ходить по проваливающемуся полу сатиры внимательно зыркали налитыми кровью глазами, удовлетворенно прислушиваясь к обнаженным рабам, видимо этого и ожидая, а мускулистые, широкоплечие черти, рассредоточившиеся по периметру хлева, внимательно наблюдали за узниками бесстрастными оранжевыми глазами. Сию картину нарушили гулкие шаги огромного, кровожадного Варгха и непонятное лязганье металла, заставившие обернуться наиболее храбрых рабов, запомнивших, что утыканный шипами монстр ушел за едой.

Так оно было или же нет, могло показать лишь время, а взращенный Адом Франкенштейн, будто специально медленно и совершенно не напрягаясь, тащил две помятые, ржавые бочки литров по двести, плюс грязное подобие ведра. Эта так сказать «тара с посудой» ехала на жутко-лязгающей тележке, легко пропахивающей мягкий пол хлева и выглядящей древним монстром, пережившим динозавров и рождение Ада.

«Сколько живу, а везде экономят… Я, конечно, понимаю, что заработанные своими руками… лапами деньги чувствуются иначе, нежели просто зарплата за протирание задницы, но однажды эта хрень на колесах развалится, и упавшие бочки раздавят с десяток узников…», — ноздри Дмитрия пытались нащупать хоть какой-нибудь запах пищи, теоретически должный тянуться из двух огромных посудин.

Видимо не одному ему пришла в голову подобная идея и многие, умирающие от звериного голода рабы зашевелили крыльями ноздрей, пытаясь унюхать пищу подобно голодным псам, но хлевная вонь перебивала любые запахи, если они были.

— Как же хочется есть… — жадно пробормотал втягивающий и вытягивающий впалое брюхо Такеши, которому для полноты страданий не хватало стекающей изо рта слюны, Лкетинг же был невозмутим, как удав, однако ярко-голубые глаза блестели голодом и готовностью похоронить за двойную пайку.

И не у одного субтильного азиата вырвалось такое бормотание, а почти у всех и людской хлев заполнился звуками голосов, изливающихся желанием наесться и уснуть, ибо творящееся в животах спать не даст точно. Лично по ощущениям Дмитрия в данный момент желудок кусал сам себя, урча и рыча, громогласно требуя пищи, причем какой угодно, однако безмозглый Варгх не торопился. Он недовольно порыкивая дошел до центра помещения, построенного для временного отдыха умерших грешников и только там остановился, дабы отвернуть крышки ржавых бочек.

Троица сатиров тем временем скооперировалась, и неуклюже вышагивая проваливающимися в прелый пол копытцами, направилась в еле освещенный правый угол, где проглядывалась… Дима прищурился, напрягая отличное зрение и не поверил с первого раза! Там действительно проглядывалась неаккуратно сложенная гора грубо исполненных тарелок из вездесущего красноватого металла, так популярного в Аду.

Подошедшие к ней запыхавшиеся и дюже злые свиньи, внешне, словно принявшие участие в супермарафоне для самых толстых задниц Геены Огненной, гнусаво завопили, а точнее завопил, ибо силы дышать остались лишь у одного — самого болтливого демона, которого голодный Дима узнавал с закрытыми глазами.

— Принимай посуду животные, и берегите головы! Ха-ха-ха! — толстожопый болтун ухватил первую массивную тарелку и с силой, ловко метнул, а затем за дело взялись его с трудом дышащие коллеги, не сумевшие отказаться от подобного развлечения, ведь для этого сюда и шли.

Может по жизни они и являлись злобными, мерзкими созданиями, но их умение метать коряво исполненную посуду было великолепно, и требовало золотых медалей каждому из красноглазой жирной троицы. Свиномордые демоны не сговариваясь, поделили скованных узников, и металлические тарелки полетели в каждого истощенного представителя Земли.