Денис Кавченков - Обратная сторона жизни

Он повернулся, и пошевелили задом, дабы рассмотреть взявшийся ниоткуда внешний раздражитель под ягодицами и увидел одетого в белоснежный костюм и шляпу старика, а сам сел, оказывается на его ботинок.

— Привет, — буркнул ничуть не удивившийся юноша и уставился обратно в газету, собираясь узнать истину, однако острая коленка надоедливого деда воткнулась в болящую спину, создавая отчетливый дискомфорт. — Блин! — Дмитрий зло подскочил. — Ты же буквально всучил ее мне! Типа держи, вот-вот прочитаешь, и будешь знать все обо всем, а теперь наоборот мешаешься? — он, яростно сопя, уставился на благообразного старичка.

— И тебе привет! — улыбнулся дедуля, как всегда, не обращая внимания на его вопли. — Каждый раз, когда я прихожу, ты начинаешь с криков, а прошлые два раза вовсе швырялся песком. Ты вообще когда-нибудь бываешь в хорошем настроении? — на взгляд разозлившегося парня Совесть задала глупый вопрос, ведь сама должна знать ответ.

— Как я могу быть в настроении, если пребывание здесь — это непрерывная череда кипящих морских волн, кошмарной боли, а затем нового сидения на песке, но самое раздражающее, что между всем этим я ничего не помню!! — взвился парень, с силой кинув газету под ноги, ибо обсыпание деда песком было бессмысленно. — Плюс ты еще рассказал, что здесь зарыта та моя плохая часть, которую я всю жизнь с любовью воспитывал, а потом лично похоронил! Мне до сих пор жутко от давно забытого того, что я когда-то натворил! Да чего уж там!! — Дима зло и смачно плюнул вдаль. — Твои такие обычные и будто естественные рассказы о моем добровольном исправлении на Земле и нынешнем нахождении в Аду! Разве человек может такое выдержать?! Все, что ты мне рассказываешь?! Да любой другой свихнулся бы, а я принимаю, как данность и затем ныряю в кипящее море, чтобы вновь оказаться тут! — юноша напряженно сопел, не спуская серо-голубых глаз с внимательно слушающего его старика. — А теперь и читать не даешь! Я начал видеть буквы! Понял! Ха. Ха. Ха, — он направил в морщинистое лицо указательный палец.

— Молодец! — искренне обрадовался благообразный старик, не обратив внимания на грубый жест и издевательский смех мальчишки. — Если сумел разглядеть буквы, то скоро увидишь слова! Значит там… — он направил взор вниз. — Ты меняешься! Становишься другим! Наступит время, и ты начнешь помнить происходящее в обоих местах, — Совесть бодряще подмигнула и направилась лавке. — Жарко здесь! — дед присел и снял шляпу, открыв солнцу блестящую лысину.

Озадаченный Дима тем временем поднял газету и раскрыл. Старик, как всегда оказался прав. Буквы были четкими, вот только не содержали смысла, ибо были вперемешку напечатаны.

— Угу… Понятно, что ничего не понятно… — он огорченно бросил «волшебную» прессу на теплый песок пляжа и присыпал, дабы не унесло в море, прекрасно понимая, что никуда она не денется, ведь это место придумано им самим, как этакий душевный санаторий. — И чего там меняется? — парень ткнул исхудавшим пальцем вниз, да и руки были отощавшими, однако он не обратил на это внимания. — Расскажи мне хоть немного, что происходит… — он с усилием сглотнул и уселся рядом с Совестью. — В Аду, — старик же в ответ тяжко вздохнул, и еще раз обмахнув шляпой лицо, водрузил ее на голову.

— Не могу! Ты отлично знаешь, что любая совесть отталкивается от воспоминаний, начиная давить именно на них, а как я могу рассказывать о том, чего не знаешь ты сам, а точнее запрещаешь себе знать. Я могу сказать лишь одно! Там… — старческий палец снова указал вниз. — Тебя не мучают никакие угрызения совести, ибо ты считаешь, что все делаешь правильно! Становишься самим собой! Рожденным для подобного!

— Для Ада?! Я родился для Ада?! Что за бред ты несешь?! — Дима скептически посмотрел на заговаривающегося дедулю, покрутив пальцем у виска, но тот снисходительно улыбнулся.

— Все рождаются для жизни, но какой? Большинство этого не знает, живя бессмысленно, без какой-либо цели и лишь редкие индивидуумы однажды решаются вырасти… Стать действительно взрослыми! — Совесть остро взглянула на Дмитрия, а парень нервно моргнул, ощутив дрожь по позвоночнику. — И тогда они набираются храбрости и покидают отчий дом! Покидают, понимая… — старик сверлил пронзительными глазами мальчишку, съежившегося от холодной дрожи уже по всему телу. — Что обязаны вырасти, и обратного пути нет! Посмотри на себя! Посмотри! — юноша непроизвольно уставился на живот, скрытый грязной футболкой, понимая, что выглядит глупо. — Судя по созданию, закопанному здесь, — благообразный дедуля неопределенно кивнул на пляжный песок, а нахмурившийся Дима встал, засунув руки в карманы джинсов, и отвернулся на красноватый закат. — Ты очень давно покинул свой настоящий дом…

— Как я понимаю существует возможность, что она или оно, как его там, проснется и вылезет… И тогда я стану другим… — он на мгновенье замолчал. — Человеком… Да? — он вопросительно посмотрел на облокотившуюся о спинку лавки Совесть.

— Заданный тобою вопрос имеет два ответа, — неопределенно улыбнулся старик, подтянув светлую штанину и закинув ногу на ногу. — Она может выбраться, во-первых… — дед ткнул пальцем в безоблачное небо, заостряя внимание на своих словах. — Если ты сам этого захочешь, а во-вторых, если там… — старческий палец изменил направление на землю, а скорее под нее. — Ты не сумеешь контролировать свои низменные инстинкты, что происходит довольно часто и тут главное не перейти определенные границы, — дед усмехнулся, а юноша наоборот нахмурился, не видя ничего смешного. — Последние свои жизни ты учился существовать среди людей, не пытаясь влиться в их общество, отвергающее тебя не в первый раз. Оно примет тебя лишь тогда, когда ты согласишься играть по его правилам, но этот путь тебе противен, ведь тогда от твоего истинного «Я» ничего не останется, как и сдохнет закопанная здесь Тварь, да и я тоже… — теперь уже как-то уныло хмыкнул дед. — Игра по общественным правилам — это превращение в пустышку, марионетку, когда твоими ниточками являются нормы поведения и бездумное копирование интересов окружающих. Ты сам прекрасно знаешь, как выглядит жизнь по шаблону и отличный пример — твоя мать, боящаяся хоть капельку отличаться от соседей, не в обиду будет сказано, — Совесть откинулась на нагретую спинку, а Дмитрий бесстрастно кивнул и, вытащив руки из карманов, уселся на теплый песок вместо лавки. — Так вот. На следующие сотни и сотни лет, если сумеешь вернуться из Ада… — парень недоуменно моргнул, но дед продолжал говорить. — У тебя остается только один вариант жизни… Постоянно контролировать его — Зверя внутри, беспокойно-спящего до поры до времени, — неопределенный кивок морщинистого дедули указал на восхитительный пляж, омываемый безбрежным, ласковым морем.