Денис Кавченков - Обратная сторона жизни

— Открывай врата! — трубный рев минотавра отвлек Дмитрия от мыслей о дружбе, настоящей и не очень и парень подошел к горячей решетке, дабы взглянуть, где они остановились, повторив за Такеши и Лкетингом. — Хватит спать! Скоро ночь, а нам через пустыню ехать! Давай быстрей! — громыхающий по раскаленной крыше минотавр явно злился, и видно, что побаивался перехода через адские пески.

— Открываю! Открываю! — раздался усталый блеющий голос, и любопытствующий парень разглядел прямоходящего козла на высочайшей стене, защищающей Рынок от пустыни и не только. — Кого везете, если не секрет! — раздался скучный вопрос, а затем надсадное гудение, и огромные врата в чудовищной толщины стене стали распахиваться, заставляя изо всех сил работать двигающие их механизмы.

Сами стены были метров двенадцати в высоту и аккуратно, без малейшей трещинки выполнены, как все те же египетские пирамиды. Везде, по всему Аду чувствовалась одна технология, однажды попавшая и на Землю, сами же врата были вылиты из повсеместно распространенного металла красноватого цвета, который в совокупности с красным светом сумасшедших солнц, выглядел еще более багровым. Глядя на эти меры безопасности, создавалось впечатление, что Рынок боится угроз извне, и это не укладывалось в людское мнение, что хуже Ада ничего нет, ведь если жители Геенны Огненной чего-то боятся, то «беглые» являются одним из их страхов.

Грудь распирало от гордости, ведь ежели «беглые» — это бывшие люди или «Спящие», то четко виднелось, что они нагоняют ужас и немалый на жителей Ада, но ЧТО же должно произойти с представителями рода человеческого, если они пугают их создавших рогатых? Кем должны стать сбежавшие от чертей отчаявшиеся пленники, чтобы вгонять в дрожь огромных минотавров? Неизвестно, но ясно одно. Две разные расы когда-то создали людей, поместив внутрь свои лучшие качества инеобузданного зверя для защиты, но где-то допустили ошибку, и совершенная программа выживания в критических ситуациях полностью подчинила себе тело, отключив разум.

Убегающие в раскаленную пустыню Геенны Огненной люди, обладающие регенеративным органом, быстро сходили ума от жара безумных солнц, отсутствия пищи и воды, дабы полностью отдаться внутреннему зверю, и тогда начинал выживать он. День за днем человеческое тело преобразовывалась в существо, хуже и страшней которого не знал Ад и Элизиум, ибо люди изначально создавались для мест, непригодных для жизни. Они быстро адаптируются даже к самым плохим условиям, в особенности обладая «волшебной» капельницей, поэтому живущие в пустыне существа и считаются адским ночным кошмаром, если все происходит именно так.

— Кого-кого… «Спящих»! Давненько мы их уже не возили! — раздался рев минотавра, мимолетно разбавляющего скуку козлоногого часового. — Ну и земных отбросов три десятка! Короче все, как всегда! Взяли на еду и грязные работы! Ха-ха-ха! Старые-то кончились! — захохотал он, в который раз вогнав в панику людей. — Каждый раз слышу один и тот же вопрос, ты разве запомнить не можешь?! — вновь всхохотнул быкоподобный, собратья которого так шумно сопели, что было слышно внутри скотовозки, полной всхлипывающих рабов.

— Когда я задавал этот вопрос? Первый раз дежурю здесь! Да и ты не каждый день ездишь! — сердито проблеял козлоподобный, которого Дима не мог толком разглядеть из-за слепящих небес. — От скуки засыпаю, вот и разговариваю с кем могу! — натужное гудение ворот исчезло, словно его и не было и гигантские, заслоняющие уходящий вдаль горизонт створки замерли, открывая дорогу «Спящим» с узниками, беспрестанно плачущими, стонущими, а сейчас и вовсе повысившими тональность воплей.

Уже неизвестно в какой раз безмозглый земной сброд, рождающийся на корм адским жителям и ценным рабам слышал, что является едой и ужасно отчаивался, однако умирать не желал. Надежда… Будь она проклята! Не дает нормально ни погибнуть, ни сделать что-нибудь достойное, ибо та самая надежда на золотую рыбку. Проще мечтать, а если точней — грезить, ведь мечты сбываются, если к ним идти, а вот грезы нет. Ежедневно слушать песни со словами про красивую жизнь, много денег и на все согласных телок, ничего не предпринимая и говоря: «Завтра! Завтра точно поднимусь с колен!», — однако ничего не происходит ни завтра, ни послезавтра, ни через год. И не произойдет, ведь проще сидеть на жопе ровно, мечтая, как все придет само… Такова истинная человеческая суть, пробудить которую можно лишь через жестокую правду, бьющую по лицу и насильно открывающую глаза, дабы заставить понять, что ты никто и звать тебя никак.

Правда заставляет плакать, испытывать стыд и переживать. Переживать за себя, за остальных и гадко отплевываться, желая залить глотку водкой, ведь как только в разуме зарождаются ростки сомнения, то они уже без подпитки движутся вверх, становясь больше и больше. Знающий правду хуже спит, ибо новые мысли мешают жить ленивому телу и оно просыпается от того, что сомневающееся сознание будит его, непрерывно нашептывая: «Надо вставать убогое ничтожество! Вставать и меняться, ибо вместе мы покорим Вселенную!»

— Ну, извини! — спустя мгновение неловкой замешки, проревел быкообразный черт. — Вас всех не упомнишь! А так вообще, всегда одни и те же вопросы! Не хочешь, кстати, перекусить трудяга? — вопрос, заданный козлоногому часовому, заставил заткнуться всех рабов, ведь угощать собирались только ими и никем больше. — Могу отрезать лакомый кусочек! Соглашайся! Еще целую ночь стоять! — трубный голос добродушного минотавра был пропитан отеческими нотками, призывая козлоподобного черта поесть, и видимо тот кивнул, раз бык довольно хмыкнул. — Вот так-то! Правильно! С голоду много не высидишь и не насмотришь! — по железной крыше скотовозки раздался громкий цокот широких копыт, и огромный минотавр начал спускаться.

Посеревшие от испуга узники вжались друг в друга и решетчатые стены, а сухо сглотнувший Дима понял, что сейчас кому-то будет больно. Такеши с Лкетингом в свою очередь никак не реагировали, видимо знали, что бояться нечего, поэтому безмолвно рассматривали огромного черта с бычьей головой, спрыгнувшего на горячую землю.

— Чего вылупились «Спящие»? Не к вам иду! — зычно проревел минотавр и без всяких ухищрений, наподобие залезть в клетку, приговаривая: «Кис-кис-кис! Иди сюда, мой маленький!», — засунул толстую лапу между прутьев и схватил чью-то тощую ногу, а сбившиеся в зловонную кучу узники громко заверещали и принялись гадить наконец-то переварившимся кормом, каждый «сражаясь» сам за себя.

— Без сопливых, скользко! — поздновато не удержался и съязвил Дмитрий, морщащийся от свежей вони. — Сами знаем, что не к нам! — быкоподобный здоровяк ничего не ответил, лишь зло зыркнул темно-оранжевыми глазами и, сделав рывок, вытащил, но еще не оторвал, ногу жутко-вопящего несчастного пленника.