Денис Кавченков - Обратная сторона жизни

Огромное здание больницы содрогнулось сверху-донизу, а бьющихся за жизнь молодого пьянчуги врача с медсестрами, одной красивой, второй опытной, отбросило в стороны, однако они успели увидеть, что в синеющее тело их пациента вонзился белоснежный сгусток света, причем вонзился с такой силой, что вогнуло металлический стол, на котором тот лежал.

— Мать вашу!! Усраться можно!! — заорал Виктор Петрович, хирург со стажем двадцать два года, спасший десятки людей, и не особо желающий тратить время и силы на того, кто очнется и снова пойдет пить, отобрав пенсию у старушки-матери. — Что это было?! Если бы не моя уверенность в том, что все алкаши отправляются в Ад, то я бы сказал, что в нашего, пропитанного спиртом пациента вселился ангел, не забыв молодецки побить стекла с лампочками, захмелев от его крови!! — мужик он был веселый и критические ситуации не выбивали почву из-под его ног.

— В-в-в-вик-к-к-тор… — заикаясь и тупо хлопая большущими глазами, бормотала медсестра Жанна, молодая и неопытная, но с грудью, которую желали облизать все представители мужского пола в больнице, включая семидесятилетнего сторожа Дмитрича. — П-п-п-п-петрович-ч-ч-ч-ч-ч-! — на последней букве ее словно заело и девушка сильно вздрогнула, отчего отлетело пару верхних пуговиц тесного халата и высунувшаяся грудь притянула мечтательный взгляд хирурга, мигом забывшего про алкаша. — Ч-ч-ч-что эт-т-т-то б-б-б-б-было? — она не могла остановиться икать, отчего ее богатство задорно подпрыгивало в бюстгальтере, еле удерживающем роскошь, вызывающую сердитый взор распростертой на полу коллеги, в халате которой давно прятались уши спаниеля.

— Я же сказал! Ангел! — хмыкнув, но, не отрывая взор от великолепного тела Жанны, произнес Виктор Петрович, с кряхтением поднимаясь на ноги и отряхиваясь от лампового стекла. — В нашего алкаша вселился самый настоящий ангел, дабы тот очнулся и пошел, как говорил небезызвестный Иисус! Или же это был малюсенький Тунгусский метеорит, случайно попавший в нашу больницу и именно в эту операционную! — он скептически оглядел разгромленное помещение, в котором сиротливо горела единственная уцелевшая лампочка над дверью, а все остальное было перевернуто вверх дном.

На нижних этажах и в коридоре слышались крики и беготня, кто-то орал: «Пожар! Бомба! Террористы!», — все, как полагается в таких случаях, а в операционной стояла идиллия, лишь протяжный звук динамика, отвечающего за пульс пациента, говорил, что паренек отправился в мир иной.

— Охренеть! — наконец выдавила пожилая помощница хирурга, пытаясь встать на целлюлитные ноги, и непонятно было зависть это насчет груди Жанны или по поводу произошедшего, сама же Жанна, ошалело кивнула, трижды икнув, а затем…

Протяжный писк сменился на быстрые: «Пик-пик-пик!», — и Виктор Петрович замер.

— Мать его так, да за кобылью ногу в тихом перекрестке!! А нашего соколика, правда воскресили! — тощее тело спившегося пациента, разрезанное на груди и усыпанное стеклом, зашевелилось на вогнутом столе. — Лежи-лежи, парень! Нам тебя еще штопать надо! — грубо заорал он, умея разговаривать с алкашами, а медсестры не шелохнулись, сидя на полу и жадно открыв рты, словно видели чудо.

Пациент тем временем разгибался, стряхивая стекло и никого не слушая, больше осматривая серо-голубыми глазами место, где находится, а оперировавший его хирург готов был поклясться, что ранее они были карие. Порезы от стекла на неудавшемся мертвеце заживали, грудь, вскрытая для запуска сердца, затягивалась с пугающим хрустом, а монитор, сопровождающий пиканье визуальным отображением пульса с давлением, говорил, что сердечный ритм перевалил за пятьсот.

Исхудавший труп, кожа которого вернула приятный персиковый цвет, что не виднелось в темноте, спустил ноги на покрытый острыми осколками пол, и с него упала простыня, прикрывающая срам. Следующее, что он сделал, это оторвал электроды, генерирующие бешеное и ритмичное пищание, отчего ломаная линия на мониторе стала ровной, а писк непрерывным. Его спокойный, слегка насмехающийся взгляд прошелся по всем присутствующим в операционной и задержался на Жанне, вывалившей грудь, очевидно очень неплохую, что отразилось у мертвеца ниже пояса.

— Привет, красотуля. Халатик не жмет? — произнес Данел, мигом возжелавший грудастую девицу, что говорило об отличном физическом состоянии, а та, икая, уставилась на него коровьим взглядом, видя, как преображается лицо мертвеца. — Ну, не хочешь — не отвечай! — он сделал шаг, наклонился и дернул Жанну за нос, отчего та рухнула без сознания, растопырив ноги, а Падший повернулся к пожилой, непрерывно крестящейся медсестре.

— Сгинь! Сгинь! Свят! Свят! Господи, помилуй! Сгинь! Сгинь! Свят! Свят! — как скороговорку выговаривала она бессмысленные слова, и Данел понимающе отвернулся, уставившись на хирурга, что наморщив лоб, рассматривал чудо из чудес, словно желая что-то спросить.

— Одолжите халат, уважаемый? — он внимательно взглянул на Виктора Петровича, а тот абсолютно безбоязненно кивнул, не забыв задать встречный вопрос.

— Конечно, молодой человек! Но не могли бы вы сначала подписать отказ от лечения?! — он быстро вытащил из кармана уже оформленную должным образом бумажку, ибо на его веку встречались разные пациенты. — Чтобы потом у вас, да и родни вашей претензий не было, хотя… Ты ведь уже не Александр Гундяев, правильно? — хирург не постеснялся задать прямой вопрос Падшему, смешливые глаза которого были настолько старыми, что впору хоронить, причем минимум веков десять назад.

— Правильно! — Данел кивнул, радуясь тому, что на Земле еще не перевелись сильные духом люди, и возможно это один из «Спящих». — Но вы же не спрашивали этого, правильно? Скажите, что Гундяев очнулся от взрыва или чего там придумают СМИ и выпрыгнул в окно, — он вопросительно взглянул на Виктора Петровича, а тот яростно закивал, как и не верящая глазам пожилая медсестра. — Вот и отлично! — Падший выхватил бумажку из руки хирурга и поднял дешевую ручку, валяющуюся на полу, усыпанном стеклом. — Держите! — одна рука отдала подписанный документ, а вторая уже нетерпеливо сдергивала халат с помогающе-поворачивающегося хирурга, и не прошло двух секунд, как пациент скомкал белоснежную тряпку и молниеносно выпрыгнул в разбитое окно, ободрав спину.

Виктор Петрович услышал запоздалый, удаляющийся мат и настороженно подошел к подоконнику с облупившейся краской, откуда увидел лишь быстро мелькнувший голожопый силуэт, скрывшийся в глубине холодной ночи.

— Кому спиртяшки? — спросил врач, и пожилая медсестра мигом подняла руку, продолжая шептать: «Сгинь!». — И это правильно Варвара Семеновна! Это правильно… — чуть тише добавил он, подойдя к белому шкафчику, откуда чудом ничего не выпало. — Вот и еще одно волшебство! — он улыбнулся, всей грудью вдохнув свежий воздух, заполнивший разрушенную операционную, а в больнице до сих пор раздавались крики. — Я всегда знал, что они бродят среди нас! Знал! — и взглянул на Жанну, широко раскидавшую ноги. — Далеко пойдет, девка! Ох, далеко! Даже без сознания умеет охмурить мужика! — сказал он и поставил бутыль со спиртом на помятый операционный стол.