Денис Кавченков - Обратная сторона жизни

— Рисовать — хорошо! Масаи любят красивые рисунки! — туземец ощерил белые зубы в искренней улыбке, оглядев свои многочисленные татуировки, еле видимые в полумраке. — Жить у масаи, красиво рисовать — много жен, много овец и коров! — ценности жителя Африки были маленькими и искренними, поэтому намного более блестящими и дорогими, чем мечты топ-менеджера Газпрома.

— Рисовать? — умилившись в глубине души, недалеко ушедшему от ребенка масаи, переспросил Дима, всю жизнь мечтающий стать писателем, но не чиркнувший и пары строчек. — А что ты рисовал?

— Я? — грустно хмыкнул японец. — Странные миры… Странных созданий… Моя мать говорила, что это шепот души. Воспоминания о прошлых воплощениях, воплощенные моею рукой… — он задумчиво взглянул на щуплую кисть, словно не понимая, как она рисует.

— Вообще-то я с этим согласен… — задумчиво произнес мальчишка, вспомнив слова Анатона про детей-индиго, пытающихся с помощью написанных ими книг и других искусства учить людей. — Мне кажется, что любые рисунки, да и книги, описывающие миры, отличающиеся от земного — это действительно шепот душ, как говорила твоя мать. Иначе, чем еще объяснить столь сильное буйство человеческой фантазии? А может твои рисунки, должны были что-то дать остальным, абсолютно ничего не желающим, не умеющим и ни к чему не стремящимся людям? Например, сделать их лучше и подготовить к подобной кошмарной участи? Дать знаний о существовании не только Земли, но и других миров? Дабы они заранее настроились побывать в лапах жестокого прямоходящего козла и пройти через, как ты говоришь — Сандзуногаву! — сейчас Дима одновременно и не любил людей, и испытывал к ним жалость за их незнание самой природы жизни.

Такое, кстати частенько накатывало, когда злишься, злишься, а потом начинаешь сочувствовать с мыслью: «Ну, кто виноват, что мозгов нет от рождения… Жалко же…», — ведь не будешь бить собаку за то, что она насрала посреди улицы, а не в тенистой аллейке, полной деревьев и опавших листьев.

Негр пожевал крупными губами и отрицательно мотнул головой, непонятно с чего произнеся:

— Демона нет! Демон — сон! — японец же, не обратив внимания на мнение масаи, подумал и кивнул.

— В этом ты прав! Думаю, что многие из людей, глядя на рисунки альтернативной реальности и читая описывающие Ад книги уже более других готовы к смерти, ибо пережили подобное, пусть даже «игрушечным» образом. Если бы мне повезло пройти этот кошмарный мир… — азиат зябко передернул плечами. — И вернуться домой, я бы больше никогда не занимался карьерой, а только рисовал. Хотя… Все мы так говорим, попадая в плохую переделку… Уважаемый Господи-сан! Сделай так, чтобы все плохое исчезло, и я обещаю жить по-новому! Я обещаю жить честно и делать только добро, помогая каждому человеку! — смешно изобразил каждого из миллиардов людей японец, заставив улыбнуться юношу, тут же вспомнившего себя в тысяче подобных случаев. — Такеши, — он встал и слегка поклонился Дмитрию, опешившему от подобного приветствия.

Это, конечно, понятно, что у японцев другая культура, просто стоящий напротив низкорослый человек довольно долго жил в Лондоне и ничего в речи, кроме добавленного к Господи «сан», не выдавало в нем азиата.

— Дима, — поднялся мальчишка и, протянув руку японцу, неуверенно поклонился.

Тот с непониманием поглядел на кисть парня и поклон, хлопнул веками, затем в глазах проскочило озарение, и он пожал ее. Рука азиата являлась сухой, крепкой и намного более приятной, чем мягкие и липкие рукопожатия многих людей.

— А уважаемый воин… — азиат с легкой усмешкой посмотрел на сидящего бритоголового туземца. — Не прав! Воин погиб!

— Лкетинг не погиб! Лкетинг жив и здоров! — усмехнулся воин-масаи. — Рисунки на теле есть? Есть! Шрамы от льва есть? Есть! Ха-ха-ха! Воин жив, а вы глупцы! — он, смеясь, ткнул пальцем в Дмитрия и японца. — Думаете, что умерли! Человек жив, пока живы шрамы на теле! Так говорит шаман масаи! Ты — это шрамы! Па-мя-ть! — по слогам произнес он последнее слово.

«Действительно! Я — это мои шрамы! Мои воспоминания! В кого я превращусь, если потеряю память о себе прошлом? О прожитой жизни… О вчерашнем дне…», — задумался Дмитрий, взглянув на неглупого туземца, умело оперирующего словами шамана племени.

— А он прав… — произнес парень, японец в ответ с любопытством взглянул на него, а масаи гордо улыбнулся. — У меня тоже остались шрамы. Этот сбоку, — Дима вывернулся, показывая мелкий шрам на левой части живота. — И на ноге… На шее… Да и видел я здесь человека со шрамом на губе и немного свернутым носом. Старость, ожирение, бороды… Мы попадаем сюда такими, как привыкли себя видеть в зеркале. Такими, как сами себя сформировали, видя каждый день в зеркале или отражении воды… И это не смерть, как правильно сказал Лкетинг, а подобие болезненной операции по смене кожи, совершенствующей каждого из нас, даже этих молящихся, как бы безумно это не звучало, — юноша поднялся с корточек, и обвел рукой большую часть подвала, где все так же неунывающе вздымались руки и слышались вопли.

— Господи помилуй!

— Аллилуйя!

— Осанна Господи!

— Да пребудет Царствие твое и воля твоя Господи!

Воин-масаи с пониманием взглянул на него, а парень подумал: «Вот уж кому проще всех, так это ему. Жить в Африке тяжело, там вообще смерть на носу, куда не выйдешь, везде дикие звери… Плюс племенные обычаи всякие, сделать самому себе разрез на груди, вырвать зуб или дернуть льва за хвост, иначе ты не мужик… В Африке у большинства племен такое точно есть… Ему здесь, наверняка спокойнее всех… Может, пока он лежал на пыточном столе, черта за хвост хватал, особенно учитывая то, что считает произошедшее обычным сном… Умом масаи не понять!», — Дима моментально переделал поговорку про Россию под африканский менталитет.

— Ты из России? — внезапно спросил японец, будто прочитав его мысли.

— Угу, — кивнул парень.

— Россия — хорошо! Ту-рис-ты из России много платят за видео с Лкетингом! — воин опять улыбнулся, ослепив белоснежными зубами.

«Блин! Ну у меня точно не такие… Наверняка желтее раза в два», — решил Дима.

— Русские — хороший народ! Лучше, чем европейцы, да и многие другие народы, — произнес японец. — Сколько не встречал людей, русские остаются лучшими из всех. Никогда не улыбаются из вежливости и говорят то, что думают. Как ты сейчас. Хорошая черта. Пусть я не везде с тобой согласен, но твои слова идут из души, ты произносишь их искренне, и я уверен в них есть доля правды, — Такеши скрестил ноги в позе лотоса. — А почему ты так относишься к верующим в Иисуса? Что тебе в них не нравится? Ты же среди них родился и жил.

— Что не нравится? Их слабость и нежелание что-либо делать самим! Им всем вбили в голову, что нужно тупо работать и страдать, дабы в конце жизни получить в награду Рай. И они это приняли! Не за-ду-мав-шись! — членораздельно произнес закипевший Дима, выслушав Такеши. — Это ненормально! Как можно верить кому-то, кто сам не был на том свете? Бородатому дядьке, машущему дымящимся кадилом и говорящему при этом: «Господи, помилуй раба своего!». Никто не имеет права называть меня рабом! Бред, причем отвратительный! Это восточные конфуцианство и буддизм упрямо твердят про переселение душ и единение с Вселенной, а тут что? Умер и все! Ты в Раю или Аду навеки! Только чем ты там будешь заниматься?! Сидеть на месте с арфой или бесцельно вариться в котле? Ничего подобного! В каждом слове сразу же ощущается ложь! Как можно жить, считая себя никем, а точнее рабом! Принадлежащим кому-то, кто следит за каждым твоим шагом?! Что это за свобода воли?! Да Библия сама себе противоречит! Я всю жизнь ощущаю недоумение, и даже отвращение, слыша доносящиеся отовсюду гордые фразы об искренней вере в Бога, и что необходимо жить так, как указал Он! Молиться Ему ежедневно, и Он подарит тебе вечный Рай — мечта наркомана какая-то — но никто!! Никто не говорил, что самое важное — это вера в себя и в свое единство с необъятной Вселенной! И это подсказал черт, ужасно пытавший меня! Я и до момента встречи с ним догадывался об огромном количестве обмана в мире, но тут действительно осознал это! — тяжело засопел, остановившийся Дима. — Да и какая в принципе теперь разница? Жил я на Земле, жил, а смысл?