Дэннис Крик - Прикосновение

И окончательно влюбился.

Кто знал тогда, что совсем скоро, спустя каких-то две недели, они поженятся. А через девять месяцев у них родится первенец. Они назовут его Даниэль. Мальчик недолго будет единственным ребенком в семье. Через три года после его появления на свет Варвара Калот родит еще одного сына.

Когда пыль, поднятая копытами скакуна, опустилась на землю, а вдали исчезли едва различимые очертания всадника, она вернулась в спальню.

Всю оставшуюся ночь до самого утра она плакала. А когда проснулись дети, Варвара рассказала им, что их отец уехал на войну.

Венегор, ее младший сын, двенадцати лет от роду, по природе своей не был склонен к эмоциональным эскападам и строптивостью характера не отличался. В этом он походил на свою мать, к которой был привязан больше, чем к отцу. Вот и это печальное известие он воспринял сдержанно.

Однако Варвара знала, что в глубине души Венегор переживает за отца так же сильно, как и Даниэль, только не показывает этого. Чтобы убедиться в его боли, достаточно было посмотреть ему в глаза. Взгляд, отягощенный скоропостижной разлукой, был печален и опустошен.

Столь спокойное поведение Венегора не могло не раздражать его брата, который буквально не находил себе места после страшного известия и в первые дни вообще хотел отправиться вслед за отцом. Даниэлю в силу своей прямолинейности и нетерпения было затруднительно увидеть во флегматичном парне хоть какие-то переживания.

Братьев объединяла лишь родственная связь, но никак не человеческая.

Две противоположности: один − лежебока и педант, второй − отчаянный сорванец, воспринимающий любой совет в штыки. Постоянное участие в уличных драках, нетерпение к несогласным с его мнением окружающим, неподчинение жандармам, все это влекло за собой неприятные последствия. Лишь мать знала, в чем тут дело, но она не могла повлиять на него − временами она тоже вызывала у него ненависть.

Время шло, а отец не возвращался. Это сводило Даниэля с ума, выявляло природную склонность к агрессии и способствовало развитию человеконенавистнического инстинкта, который, впрочем, проявлялся у него и раньше, до разлуки с отцом. Теперь же он просто обвинял всех и вся, не желая мириться c неизбежным.

Авансы, выданные ему отцом еще давным-давно, играли с ним злую шутку.

Фламиний не раз говорил, что именно он, этот русый парень с искрами в глазах, станет новой вехой в истории города. Возможно, в будущем именно ему покорится пост генерала армии, и он станет лучшим в военном деле за все годы существования государства. Выходец из Ариголы, защитник Отчизны и правая рука короля. Но что самое главное, фамилия у него будет Калот!

В нем не было инфантильности и вялой раздумчивости, присущей Венегору. В нем преобладали решительность и храбрость воина. И это было не удивительно. Характер ведь ему достался от отца.

Сперва Варваре было трудно переносить все тяготы, что легли на ее плечи после отъезда мужа, особенно те, что касались вопросов управления хлебной лавкой. Но потом как-то само собой все наладилось. Лавка продолжала приносить стабильный доход. Варвара с сыновьями не бедствовала. Единственное, что тревожило ее, кроме отсутствия вестей о муже, это поведение старшего сына.

С каждым днем Даниэль отдалялся от нее все больше и больше. Его холодная отстраненность временами становилась просто невыносимой. Он демонстративно не обращал на мать внимания и иногда совсем не желал с ней разговаривать. И чем дольше не было никаких вестей с войны, тем чаще она замечала в его глазах откровенное презрение. Укор, выпестованный каждодневными переживаниями и, как ни странно, самоедством, дал свои всходы и предстал в виде конкретного обвинения.

Много раз она пробовала поговорить с ним на эту тему, но парень либо притворялся, что очень занят, либо смотрел пустыми глазами в потолок и не отвечал на ее вопросы. Как на него повлиять, как заставить его быть искренним с ней, она не знала.

С того дня, как Фламиний покинул семью, прошло полгода. И вот в один погожий весенний день у хлебной лавки остановился одинокий путник. Судя по кожаной тунике выше колен и мечу, свисающему с пояса, это был воин.

Увидев его, Варвара подумала, что было бы неправильно просто так отпустить утомленного странника, не предложив ему ночлег и пищу. Она пригласила его в дом. Досыта накормила и спросила, не знает ли он чего о судьбе Фламиния Калота, воина из Ариголы, ушедшего штурмовать крепость Варг полгода назад.

Путник задумался. А потом выдал, что да, мол, он слышал о таком воине. И знает, что тот погиб при штурме вражеской крепости. Она переспросила его, не напутал ли он чего. На что путник сказал «нет», он точно уверен, что в том разговоре с командором упоминалось имя аригольца Фламиния Калота, служившего с ним в одном полку. Женщина не смогла сдержать слез. Ее последняя надежда умерла. И путник понял, что попал в семью погибшего воина.

На следующий день он покинул гостеприимный дом семьи Калот. Варвара же решила ничего не рассказывать детям. Пусть подрастут, тогда и узнают правду, решила она.

Но уже тогда и Венегор, и Даниэль догадывались о смерти отца. И если первый не позволял себе высказываться на эту тему, не имея на то основательных доводов (он был более склонен к философии и анализу, чем к скоропалительным выводам. К тому же в то время его влекла карьера ученого, и всю свою жизнь он хотел посвятить изучению гор, горных пород и всего, что с этим связано. Поэтому мало интересовался сводками с войны). То второй постоянно твердил, что отец вот-вот вернется. Надо только еще немного подождать.

Однажды он подошел к матери и спросил, что ей известно о судьбе отца.

Варвара пожала плечами и ответила, что ничего. Она знает ровно столько, сколько и они с братом. Такой ответ не устроил Даниэля. И, глядя ей прямо в глаза, он заявил, что она лжет. Ей бы воскликнуть, закричать на сына и хоть раз в жизни поставить его на место, приструнить. Но вместо этого она решила, что скрывать правду больше не имеет смысла.

Вечером того же дня, собрав за ужином сыновей, она рассказала им все, что узнала от одинокого путника.

Реакция Венегора была предсказуема − тот будто знал о трагической судьбе родителя и ничуть не удивился, хотя слезы и появились на его глазах. Но вся эта маловыразительная скорбь была больше похожа на мишуру, легко отличимую от настоящих чувств незамыленным глазом.

Даниэль, наоборот, закатил скандал и сказал, что путник обманул ее. Мол, он не может ничего знать о судьбе Фламиния Калота, доблестного воина аригольских кровей.