Юрий Бригадир - Аборт

Там меня ждало самое, что ни на есть, разочарование. На мой взгляд, для привидения у меня была слишком румяная физиономия. Никакой тебе смертельной бледности или там — блуждающего взгляда. Сполоснув харю, я подмигнул сам себе, вышел и нос к носу столкнулся с человеком в черной униформе с огромным то ли значком, то ли орденом на груди в форме щита. На нем были выгравированы номер и название «Подразделение С».

— А почему не «СС»? — спросил я?

— Думал, воду прорвало, — сказал невпопад охранник, заглянул мне за плечо и успокоился, — вроде нормально…

Я уже начинал привыкать к тому, что они чувствовали меня и неизменно отвечали абсолютно по делу. Хотя и с несколько искаженной иногда логикой.

— Нормально! — подтвердил я, — ты мне это… дверь открой, входную.

— Да, подышать надо, а то мерещится всякое! — тут же согласился орденоносец, неспешно прошел через весь зал, сдвинул по направляющим какую-то стальную балясину толщиной в руку и открыл массивные, остекленные почти во весь рост, двери. Внутрь немедленно ворвался шум и гомон большого города.

Я вышел, машинально кивнул ему головой на прощанье, спустился с крыльца и пошел по тротуару. Первый же билборд ядовитого цвета поразил меня своей откровенностью. Над головами неспешно фланирующих людей красовалась наглая надпись: «Банк „Приоритет“ — отъебем, как отстираем!». И чуть ниже очень мелкими буквами: «мы сами хуеем от наших процентов».

— Эээ… — попытался я откомментировать, но ничего не вышло.

Оглядевшись, я заметил на другой стороне улицы почти белый прямоугольник еще одного бигборда. На нем был кривой квадрат Малевича и еще более кривая надпись: «сорри, за дезайн, сцуко, не заплатили». Я хмыкнул, постепенно въезжая в свою полумертвую действительность и постепенно согласился с ней. А что? Здесь почти как и в жизни, только правда. Ну, значит, хоть где-то есть справедливость. Уже предчувствуя, какую хрень я увижу по телевизору, я заржал и в отличном настроении решил навестить босса. По субботам засранец за городом лежит в своем крытом бассейне и медитирует. А мне ему пару слов надо сказать. Если услышит, конечно.

Теперь надо было доехать. К сожалению, вопреки моему явно навеянному кинематографом представлению, порхать во времени и пространстве я не мог. Ну, не получалось. Один раз я тщательно настроился, подпрыгнул, развел руки, но представил дурацкий американский мультик с уткой в черном плаще, плюнул и неприлично заржал. С такой аэродинамикой летают исключительно с Коммунального моста башкой вниз.

Но как-то же надо… Автобус, маршрутка, такси, может, по телефону вызвать… И тут меня осенило. Ведь сотовый, по которому я говорю, уже как полдня представляет собой пластмассово-металлический фарш. Но он работает. Мало того, на нем нет даже царапины. Плюс как живой весь справочник до последней запятой со всеми комментариями и с фотографиями преимущественно анфас, но есть и натуральная женская попка. Я так часто им пользовался, что мне не составит никакого труда нарисовать с закрытыми глазами все меню, все подменю и даже скрытые инженерные настройки, увеличивающие частоту процессора. Да мобильник просто обязан теперь быть со мной!!!

А Форд? Что такое сейчас мой Форд Фокус? Две огромных куска стальной искореженной жвачки? Да нихрена подобного! Серебристая приплюснутая торпеда в комплектации Comfort, пятидверный хэтчбек с четырехцилиндровым турбированным двигателем мощностью 145 лошадиных, мать их, сил. Да, задние стеклоподъемники не электрические. Да, подушка безопасности только у водителя. И, кстати, нет боковых. Да, колеса не восемнадцатидюймовые и не три литра объем, а всего-навсего два. И вообще, не Мондео, согласен. Но на ней не стыдно подъехать к любому офисному зданию, и не в падлу посадить в нее даже самую крутую бизнесвумен. Хоть с низкой целью без трусов, хоть просто бумаги подписать.

Каким-таким, я спрашиваю вас, образом может не существовать в этом полумертвом мире идеальное творение американских инженеров и пролетариев? Да оно просто обязано стоять вот тут!

Нет.

Пожалуй, вот здесь…

Через минуту я уже выезжал со стоянки, обвеваемый кондиционером. Мысль, конечно, зачастую способна породить логический тупик. Но она же — упорная, цепкая, пульсирующая — сохранит ваши вещи на тысячи лет. И сбережет вас, и поможет и подарит надежду. Надо только иногда включать мозг.

Практически сразу передо мной замаячил зад юношеской Тойоты с радостной надписью на стекле «До зимы не доживу». Присмотревшись, я понял, что таким образом в этом мире перевелась наклейка «Streetracer». Будучи абсолютно не против, я попытался объехать смертника, но это было непросто. Хотя была суббота, и, по идее, трафик должен был снизиться, как минимум, вдвое, но то ли все одномоментно рванули на пляж, то ли еще на какую водяную тусню, в общем — давка была сексуальная. Сзади пристроился видавший виды грузовичок без кондиционера (это было заметно по лицу водителя) и немедленно стал наступать на пятки. Справа громоздился и нервничал Джип Чероки, а слева никуда не спешил боец наверняка Первой Конной на Москвиче. Ему по барабану была жара, пробка и вообще — все окружающее. Далекий мыслями и непрошибаемый лицом бравый старик сидел важно, как в танке и медитировал. Если бы кто посмотрел сверху — а кто-то наверняка смотрел — в плотном потоке мог обнаружить незанятое пятно размером аккурат в один легковой автомобиль. Там находился я. Физически, поскольку ни меня, ни Форда не существовало, это место вполне мог занять задний грузовичок. Но он не делал этого, впрочем, точно так же не пытались использовать образовавшееся окно и Чероки с Москвичом. Почему они остерегались свободного места — сказать не берусь, но пересекаться со мной никто не захотел. Наконец, мы встали колом около светофора.

Постучав пальцами по рулю, я подумал, задолго до зеленого аккуратно придавил педаль газа и проехал прямо сквозь Тойоту. Сильно тряхнуло и затошнило.

— Ни хера себе! — услышал я, проезжая через салон, — во, вштырило! Ты где такой кокс брал? Как, сука, насквозь проткнуло!

— У Мартына, — закашлялся пассажир, утирая белый кокаиновый нос, — в натуре, сегодня не бодяжил, сука. Забыл, наверное.

— Гы! — заржал водитель в специально драной майке, — ну, не все же ему нам говно впаривать. А может он наоборот, добавил чего химического? Блядь, аж машину повело!

— Ты меньше ногами сучи, Шумахер сраный!

Поперечный поток рассосался, и я проскочил, зацепив всего лишь зад какой-то заслуженной Волги. Ее слегка болтануло, шофер наверняка раздраженно помянул выбоину, но мастерски выправил авто и резво укатил в тающий городской зной.

С каждым километром я все больше привыкал к особенностям вождения в полумертвом мире. Подавляющее большинство водителей каким-то восемнадцатым чувством старалось меня избегать. Почти всегда они оставляли окно размером в два хэтчбека, даже в плотном потоке. Как они это делали — было совершенно непонятно. Если кто-нибудь зарывался и наезжал, скажем, на бампер, то практически сразу отскакивал. Видимо, пересечение двух срезов… граней… даже не знаю чего, скажем — существования, что ли… было просто физически неприятно. Разумеется, в городском трафике, да еще в упор не видя авто, нельзя было полностью избежать контакта. Меня то и дело царапали, подрезали, въезжали взад и без всякого пиетета тормозили прямо перед носом. Как-то юноша на бешеной табуретке-скутере пересек весь мой любимый Фокус по диагонали, закашлялся и, не мешкая, влетел на газон. Там он бросил руль и долго выплевывал из себя здоровье. Впрочем, продышавшись, он тут же забрался в исписанное черепами седло своего пони и умчался дразнить судьбу. В общем, не всем было дано чувствовать. Вспоминая себя живого, я тоже припоминал странные моменты, когда не хотелось сидеть вот именно на этом стуле, и не парковаться именно здесь, хотя видимой причины для этого не наблюдалось. Давным-давно, когда я еще сносно относился к животным, у меня был кот, который никогда, ни при каких обстоятельствах не спал на кухонном подоконнике, а вот на таком же в гостиной дрых с радостью, свешивая вниз роскошный мегасибирский хвост. А еще раньше, в детстве, у меня был пес, который ненавидел мой любимый перекресток, и мне так и не удалось заставить его переходить именно там. Да что там животные… Если поглядеть на карту мира с учебником истории в руках, можно понять, что на месте мертвых, действительно исчезнувших городов никто никогда больше не селится. Если так уж случилось и прервалась эстафета жизней, то это место навсегда становится ядовитым. «Мистика, однако», — подумал я, покидая, наконец, город.