Юрий Бригадир - Аборт

— Да… — еле слышно прошептал Колян. — Да, Серега, так лучше будет. Не получилось. Не пофартило. Не повезло. А хорошо же задумал, правда? Дед только помешал.

— Да причем тут дед! — Серега встал, прошел к нему за спину и обнял брата. — Куда бы ты делся потом, даже если бы выбежал? Знаешь, как у курсантов-летчиков говорят, взлет — ерунда, главное сесть. А по иронии судьбы, не взлетев — не сядешь. Ну, успокойся.

— Да, братан, да… — шептал Колян.

— Помнишь, мы с тобой в лесу заблудились? Всего-то срезать решили, а потом ни вперед ни смогли — топь была, ни обратно — тропинка как в воду канула. Молодые были, ты еще даже не курил.

— Ты мне не давал, Сережа… Ты говорил — успеешь.

— Да, чего легкие-то травить, Коля… Я как иголка был, а ты как ниточка.

— Зачем же ты… меня бросил… ты же знал, что без иголки я никто. Всю жизнь, где бы ни был… ты кто, спрашивают, а я — Сереги Болотного брат. И все двери передо мной открывались. Серегу Болотного все всегда знали. А за компанию и меня тоже. Но потом ты ушел, а я остался. Кому нужна нитка без иголки? А?

— Никому, Коленька… — положил свои ладони на его руки Серега, — давай, аккуратно… положи обрез на стол. Вытри ладошки, чтобы не скользили. Так. Взводи.

Колян тяжело задышал, смотря в глаза кассирше.

Она вскрикнула и тут же закрыла себе рот руками.

— Возьми покрепче…

Брат, держа левой рукой обрез за ствол, правую освободил, пошевелил в воздухе пальцами и медленно, надежно, ухватисто взялся за шейку ложа. Медленно поднял обрез и направил его на женщину. Та медленно начала вставать.

— Можешь и ее сначала, — равнодушно сказал Серега, — но это совсем ни к чему… Под подбородок давай, не томи.

Колян развернул ствол на себя, приложил чуть выше кадыка. Серега слегка поправил угол наклона и положил свой подбородок ему на макушку. Обнял крепко.

— Я с тобой, братан. Все хорошо будет…

— Да, Серега…

— Жми! — прошептал старший брат и закрыл глаза, — постарайся с обоих стволов! Легче будет…

— А как хотелось… — начал Колян и не договорил.

Выстрел разнес ему полголовы. Он упал навзничь вместе со стулом, а Серега остался стоять. Он все еще обнимал брата, только теперь это была пустота. Медленно он разжал руки и посмотрел на кассиршу. Та силилась кричать, но не могла. Словно выключили звук у телевизора.

— Всего делов, — сказал Серега и добавил, — врубай свою сирену!

Сразу после этих слов женщина закричала так, что за стойкой пришел в себя и с трудом поднялся, хрипя от боли, охранник.

Я повернулся и увидел замечательное зрелище — разваливающееся на стеклянные брызги окно и влетающие вслед за ними черные берцы сорок шестого как минимум размера. К ним был примонтирован без сомнения самый лучший в мире боец специального подразделения в черной маске с прорезями, потому что он мгновенно развернулся пистолетом вперед и буднично, спокойно, как на стрельбище, два раза выстрелил в лежащего Коляна.

Почти одновременно с ним в другое окно за стойкой влетел не менее колоритный боец, срубил на лету только что очнувшегося охранника, и только потом понял, что перепутал. С безумно уставшим лицом секьюрити почты опять повалился на пол. Весь шум-гам не занял и десяти секунд. Строго говоря, даже еще не все стекло успело опуститься на пол.

Когда же оно упало и доколотилось на плотном коммерческом линолеуме, шоумены отодвинули дверной засов, вышли на крыльцо, молча кивнули вдаль находившемуся на недосягаемом расстоянии начальству и тут профессионально испарились, словно их никогда и не было.

Ну, а дальше в помещение зашли все, кому не лень и стали отчаянно мешать друг другу.

— Всем немедленно отойти!!! — хрипло зашумел возле крыльца видавший и не такое мегафон. — Пропустите медиков, не создавайте толпу!!! Ничего интересного здесь нет.

Ляпнув последнее, человек в синем прикусил язык, так как это была неправда. Интересного и животрепещущего тут было валом. Сумка денег, тело без признаков жизни, и еще одно тело, безусловно, героя, по очереди избитого сначала подлецом, а затем ну очень хорошим человеком. И такая херня у нас, господа, постоянно…

Когда мы втроем вышли на крыльцо, Колян улыбнулся и поглядел вверх:

— Черт… Действительно, солнце… Хорошо…

— Ну, я ж тебе говорил, — захохотал Серега и прикрикнул на толпу, — господа, пропустите, пока мы вас не протаранили. Страшного ничего в этом нет, но чисто физически неприятные ощущения!!!

Люди растерянно расступились, не понимая, почему они так поступают, пропустили нас и снова сплотили ряды.

— Не могу понять — как они нас чувствуют? — пробормотал Серега.. — То ли запах от нас, то ли что… А, Санек?

— Кто бы знал… — задумался я, — вон, — кивнул на Коляна, — молодого спроси.

— Идите вы, — замотал головой еще не пришедший в себя младший брат, — уколите лучше.

— Тебе это больше не нужно, — твердо сказал Серега, — это психика, понимаешь? Ну, как память или фантомная боль, что ли. Тебе просто кажется, что тело ломит. А его уже десять минут как нет. Нечему болеть-то. Как только поверишь — ничего не будет. Эх, братишка!!! — радостно обнял Серега младшего за плечи, — сколько я тебя пытался вытащить! Ладно, прошло все. Теперь привыкай. Дел у нас много. Забот тоже. Но сначала поехали дилера твоего уроем. Как-то же надо с живыми начинать общаться! Хотя нет… днем он не поймет. Даже может и не услышать. Ночью придем…

— В полночь? — спросил я и улыбнулся.

— Не… — махнул рукой Серега, — сейчас лето, в двенадцать еще никто не спит. Думаю, часа в три. Самый смак.

Братья с удовольствием обсудили план действий, пока шли к машинам. Колян выздоравливал, если так можно было сказать, на глазах.

— Ну, это вы без меня давайте, — сказал я, открывая дверь.

— Ты не с нами? — спросил Серега.

— Нет. И потом, это ваши дела — не мои.

— Зря, — махнул рукой старший, — теперь у нас все по-другому будет, да и люди мне нужны. Впрочем, все равно — благодарю. Бывай.

Братья сели в Клюгер, он взревел, рванул с места, пробил, не останавливаясь, несколько машин на кольце, вылетел на трамвайные пути, тянувшиеся посредине улицы, и помчался вперед. Я усмехнулся и поднял голову вверх. В центре круга на внушительных стальных конструкциях во все четыре стороны света глядели огромные билборды. Непосредственно на меня с недосягаемой высоты смотрел больной промышленной желтухой, выцветший самурай и нагло предлагал откушать неведомое в ресторане «Харакири». Судя по разрезу глаз, он мог это делать без зазрения совести, так как питался, в основном, борщами и котлетами из рук голубоглазой жены.

Я покачал головой, залез в машину и поехал в противоположную сторону. Не потому что нужно было туда, а потому что там не было братьев. Хорошая дорога вскоре закончилась, перешла в грунтовую, вильнула мимо гаражей, затем слева проплыли садовые участки, потом я поехал вдоль лесополосы, пока не уперся в какой-то сказочно звенящий перелесок. Пели разомлевшие птицы, орали кузнечики, деловито жужжали быстрые как пули осы, убивая на лету все, что подходило по размеру. Дул теплый, пахнущий полевыми цветами ветер.