Елена Усачева - Кошмар под Новый год

Сашка взбил ногами снег. Посветил фонариком.

Ничего интересного.

За спиной кто-то ходил. После света фонаря глаза безрезультатно вглядывались в темноту.

– Мишка! – позвал Токаев. – Рыба! Это ты?

– Тут я. – Мишка вышел на тропинку гораздо левее того места, где скрипел снег.

– А там кто ходит? – Саша повел фонариком в сторону.

– Павлова, – равнодушно протянул Рыбкин. – Бормочет себе под нос… Ты-то что делаешь?

– Интересно, – Сашка свалил ногой очередную снежную макушку. – Если они встают из снега, то как они там оказываются? Ползают под землей? Они же по лесу не скачут. У них как-то получается там исчезнуть, здесь появиться. Мистика!

Миша огляделся.

– Так оно и есть – мистика, – пожал он плечами. Трогать сугробы ему не хотелось, пусть они там себе лежат, если им лежится.

– Ну вот! – Сашка снова взбежал на сугроб. – Увидеть бы, как они лежат!

– Тоже мне интерес!

Сзади, между ребятами и проклятой чертой, подозрительно заухало, заахало. Они уже шагнули обратно, когда перед ними из темноты вынырнула Настя.

– Я и говорю, – она поправила сползающие очки и шмыгнула носом, – домой хочется.

Ребята с удивлением уставились на нее.

– Зачем ты за нами пошла? – зашептал Саша. – Сидела бы у костра, мечтала бы себе тихо.

– Интересно ведь, куда вы пойдете, – обиделась за такой прием Павлова.

– Никуда не пойдем. – Саша покосился на Мишу. – Постоим, постоим и вернемся.

Лес вздохнул, захрустел снег. Токаев испуганно обвел вокруг себя фонариком. В какой-то момент ему показалось, что из-за всех кустов на них смотрит по меньшей мере сотня глаз.

– Да выключи ты его. – Мишка потянулся к Сашиной руке. – Из-за него ничего не видно.

Без света на них навалилась абсолютная темнота.

– Чего стоять? – поежился Сашка. – Пошли куда-нибудь. – И он снова шагнул в сугроб.

Как только ребята скрылись между елок, из темноты появилась невысокая человеческая фигура с длинными рыжими волосами – Света. Она остановилась, прислушиваясь, потемневшие глаза цепко оглядели тропинку, разворошенные сугробы. Снова захрустел снег, выбрасывая из себя скрюченного человека. Какое-то время он возился в снегу, потом выпрямился, с трудом поднимаясь на ноги.

Это была Оксана.

За ее спиной появилась Маша Жирнова. Шагнули из темноты еще двое – низенький кряжистый мужчина и высокая женщина в очках. Те самые, кого однажды встретил Антон и кто сегодня проскакал с Машей.

Ветер качнул их фигуры, и все четверо одновременно сделали шаг вперед.

Света, скользя по поверхности снега, добралась до проклятой черты. Граница, проведенная призраками, еще больше почернела и углубилась. Поколебавшись, Света пересекла ее, глянула из-за кустов.

Поляну освещал высокий яркий костер. На границе света и тени, понурив головы, спали лошади. В стороне от них лежали седла. Две палатки замерли черными треугольниками. У костра шел негромкий разговор. Только Андрюха Васильев, до конца еще не пришедший в себя после своего возвращения, суетился у костра, то подкладывая полешки, то вороша прогоревшие угли.

Темные глаза девочки налились еще большей темнотой.

– Я вас заставлю бояться, – прошептала она. – Я вас заставлю уйти отсюда. Не уйти. Убежать!

Почуявшие что-то лошади дрогнули. Всхрапнул со сна Гравер.

Света беззвучно отступила обратно к черте. За ее спиной встали четверо, появившиеся из снега. Они дождались, когда Света кивнет, и, не спеша обогнув кусты, вышли на свет.

Света отошла еще дальше, и из снега тут же встали четверо лыжников в разноцветных спортивных костюмах. Трое мужчин и одна женщина. Все на лыжах.

Света опять кивнула, и лыжники, как по команде, двинулись с места.

Вскинулся снег, опять выпуская лыжников.

Со стороны поляны послышались удивленные возгласы.

Вторая партия лыжников скрылась за кустами.

Последний раз взлетел снег. У еще больше углубившейся черты встал сухонький старичок с шапкой-петушком на голове. Он поудобней перехватил палки и мелко засеменил по взрыхленному снегу.

Блестевшие чернотой глаза Светы стали бледнеть, выцветать. Она глубоко вздохнула, коротко моргнув, и растворилась в ночи.

А поляна все больше оживала. Появление новых людей разогнало дремоту.

За суетой никто и не заметил исчезновения троих ребят.

Лес насторожился. Снова зашевелился снег. Фыркнул вставший на ноги конь. Призрак поправил ноги в стременах, поднял голову. Вокруг царили радость, удивление, восторг.

Всадник недовольно дернул поводом, заставляя коня идти вперед. Все это было не то. Ему нужны были страх, ненависть, трепет. Ему нужны были отрицательные эмоции.

Сашка шел с края от лыжни, вспарывая сапогами снег. Миша, мелко подскакивая, бежал рядом. Идти ему никуда не хотелось, но и возвращаться одному было как-то боязно. Поэтому он шел вперед, втайне надеясь, что их прогулка ничем плохим не закончится.

– Найдешь ты их, что дальше? – не унималась Павлова, стараясь не отставать от одноклассников. – Они же наскакивать начнут.

– Не начнут, – Сашка с разбега запрыгнул на высокий сугроб. – Они нападают, когда их боятся. А мы сейчас сходим к той тропе, откуда они появились, найдем их и пошлем обратно. Как Рыжик говорил, так и сделаем.

– И тебе совсем не страшно? – Настя в очередной раз шмыгнула носом.

– Слушай, Павлова, – остановился Токаев. – Если ты такая пугливая, топай обратно. Мы тебя не звали. Правда, Рыба?

– Угу, – кивнул Миша, сосредоточенно глядя себе под ноги.

Настя обиженно засопела, отстала на несколько шагов и снова пошла дальше.

«Ага, не дождетесь! – злорадно подумала она. – Так я от вас и отстала! Держи карман шире! Фигушки! Вместе дойдем. Тут и бояться нечего. Лошади какие-то… Видела я этих лошадей! Ничего в них страшного нет».

Настя прибавила ходу, стараясь догнать ушедших вперед ребят. Она не смотрела по сторонам, чтобы не увидеть чего-нибудь лишнего. Поэтому пикирующую на нее птицу она заметила в последний момент.

Черная тень стремительно приблизилась к ней. Прежде чем споткнуться и растянуться на тропинке, Павлова успела рассмотреть огромный, светящийся в темноте желтый глаз.

Птица, гулко хлопая крыльями, полетела прочь. Настя осторожно подняла голову. Ребята, только что топавшие в двух шагах от нее, скрылись за поворотом. Вокруг стояла засасывающая тишина. Справа явственно послышался легкий хруст шагов. Кто-то бежал, мелко перебирая короткими лапками.

Павлова вскочила на четвереньки и нос к носу столкнулась с зайцем. Белый, пушистый, он сидел, сжавшись, тревожно водил влажным носом, косясь на Настю черными бусинками глаз. От неожиданности девочка открыла рот. Заяц был близко, очень близко, руку протянешь и коснешься теплого меха. Но шевелиться было боязно – вдруг заяц превратится во что-то страшное и укусит.