Елена Усачева - Кошмар под Новый год

– А при чем здесь подковы?

– Так просто. Машка захотела, чтобы всадники убивали людей – появилась подкова. Если бы по лесу бегали охотники, то они бы нашли заколдованную пулю.

– А ты здесь как оказалась? Встретившись с призраками, ты должна была исчезнуть. Как все!

– Потому что я – это я! Понял? – Светка пристально смотрела в Мишины глаза. – Мне лошади ничего сделать не могут! Потому что я Затока больше всего на свете люблю. Он у меня старенький, может скоро умереть. А так мы с ним будем долго-долго жить. Сколько захотим. И весь лес будет наш, и никого мы сюда не пустим!

– И тебе не жалко своих подруг? Им же тоже достается!

– Подумаешь! А кому сейчас легко? Нечего было сюда соваться – я их предупреждала!

– Но они уже тут…

– Все!

Светка взмахнула руками, вокруг нее взвихрился снег. Сейчас она была похожа на Снежную королеву. Такая же белая, и такая же глупая. Кажется, в сказке Снежная королева плохо кончила… Победила ее Герда, вот королева, да и чертоги ее пропали.

– Вставай, – приказала девочка, и ее голос прокатился по лесу как выстрел. – За тобой пришли!

Рыба приподнялся – вставать совсем не хотелось. Он вдруг почувствовал, как гудят от долгой ходьбы ноги, как хочется спать – вокруг все-таки была ночь, и в это время он обычно уже спал. Дремота навалилась так внезапно, что Мишка, не задумываясь, закрыл глаза и снова откинулся назад. Лицо его побледнело. Взметнувшийся снег припорошил одежду.

Света довольно улыбнулась. Ей не удалось заставить этого мальчишку испугаться. Зато она очень легко усыпила его разговорами. Да и мороз сделал свое дело. А при такой погоде долго он не проспит. Вернее, проспит, но скоро его сон станет вечным.

Заток снова потянулся к ветке в руке Рыбкина, но Света дернула лошадь за собой, уводя любимца в лес.

Андрюха с Настей сначала прошли мимо нужного поворота. Идти по просеке было так удобно, что они увлеклись и под мерный хруст снега под ногами протопали лишние метры. Только когда широкая просека сделалась узкой, они поняли, что попали куда-то не туда.

– Прошли, наверное, – Андрюха почесал палкой лоб. – Надо вернуться.

– В лагерь? – с надеждой в голосе спросила Настя.

– Да погоди ты со своим лагерем! – возмутился Васильев, поворачивая обратно. – Тут самое интересное начинается, а ты – в лагерь, в лагерь.

Дойдя до поворота с укатанной лыжней, они остановились. И сразу же лес ожил, ахнул, загудел ветром в голых ветвях. Чуть не врезавшись в них, из-за деревьев выскочил заяц.

– Ой, а я его видела, – обрадовалась Настя.

– Значит, правильно идем. – Васильев поставил Павлову за собой, перехватил поудобней палку и шагнул на темную тропинку. Настя вцепилась в Андрюхину куртку, стараясь смотреть себе под ноги и не обращать внимания на ухающий и ахающий вокруг нее лес.

Завопила на вершине дерева потревоженная птица. Настя присела, дергая Андрюху на себя.

– Чтоб тебе провалиться, – развернулся разъяренный Андрюха. – Ты чего, спокойно идти не можешь?

Сугробы по сторонам тропинки ожили. Одновременно из них выскочили два всадника.

Настя прыгнула мимо Васильева и помчалась по лыжне. Андрюха пятился, выставив перед собой палку.

– Не подходи! – орал он, чувствуя, как страх уверенно овладевает им.

Шедший впереди конь мотнул головой, звякнув железяками сбруи, и перешел на рысь. Васильев запустил в него палкой и побежал за Павловой. Он выскочил из-за поворота и вдруг почувствовал, что не бежит, а падает – вперед головой, вольно раскинув руки. Андрюха ласточкой пролетел над лыжней, плюхнулся на живот и еще некоторое расстояние проехал на пузе. Сбоку что-то пискнуло, и, когда быстрое мелькание деревьев и снега вокруг него прекратилось, Васильев смог разглядеть копошащиеся фигуры, мимо которых он только что промчался. К своему великому удивлению, он увидел Настю, сидящую рядом с Рыбкиным. Красная шапка с помпонами слетела с его лохматых, торчащих во все стороны волос. Лицо Мишки было удивленным и… заспанным.

Больше ничего рассмотреть Андрюха не успел, потому что весь лес загородил от него взвившийся над сидящими одноклассниками конь.

– Нет!

Васильев пытался встать и никак не мог это сделать на накатанной лыжне – ноги разъезжались, руки не находили надежной опоры.

– Не трогайте их! – вопил от бессилия Андрюха.

Он отлично понимал, что сейчас у него на глазах исчезнут и, может, никогда больше не вернутся его два лучших друга, а он будет сидеть, не в силах подняться! В очередной раз поскользнувшись, он взмахнул руками и плашмя упал в ближайший сугроб.

– Провалитесь вы все пропадом! – выкрикнул он, утопая в снегу по шейку.

Тем временем конь перелетел через сидящих на тропинке ребят, резко развернулся, останавливаясь.

Проснувшийся Мишка еще слабо соображал, что вокруг происходит. Он несколько раз взмахнул ресницами, а когда окончательно открыл глаза, то снова увидел над собой лошадиную морду – черные испуганные глаза, припорошенный снегом нос, стягивающие концы рта железные кольца.

И он машинально сделал то, что делал уже пять минут назад с Затоком.

– На! – Рыбкин поднял руку с веткой и улыбнулся.

Конь тут же перестал танцевать на месте, потянувшись мордой к угощению.

– Пошел! – дернул поводья всадник. Но конь оказался упрямее. Он резко наклонил голову вперед, цепко хватаясь за елку. Всадник опрокинулся ему на шею, увлеченный поводом. Конь шагнул вперед, удобней расставил ноги, еще сильнее пригнул голову, и всадник, потеряв равновесие, кувыркнулся вниз.

– Провалитесь вы все пропадом! – пронеслось над тропинкой.

Упавший всадник запутался в длинном плаще. Черным кульком он ворочался на тропинке, пытаясь встать. Проклятие ухнуло ему на голову, увлекая его под снег. Лошадь, лишенная всадника, вздрогнула, выпуская изо рта ветку, отпрянула назад, заржала и в коротком прыжке исчезла среди деревьев. Второй всадник, благополучно задержавшийся на тропинке, откинулся в седле, заставив лошадь пятиться. Но конь уже не слушался его. Увидев перед собой так любовно предложенное лакомство, он рванул вперед. В темноте Мишка совершенно не успевал следить за стремительно развивающимися событиями и поэтому все так же тянул руку с веткой.

– Я сказала – стоять! – взвизгнула повисшая на поводе наездница.

Силы оказались не равны. Конь тянул вперед, стаскивая наездницу себе на шею.

– Не подходи! – вопил Васильев. С его места было видно, как лошадь склонилась над Настей. – Животина! Не смей ее трогать! Убирайся отсюда!

Ярость подняла Андрюху на ноги. Он вскочил, в два прыжка добежал до всадника и, вложив в кулак весь свой гнев, стукнул коня по шее. Не ожидавший такого поворота событий конь всхрапнул, метнулся в сторону, крепко зажав в зубах еловую ветку, и, не обращая внимания на всадницу, поскакал между деревьями. Первая же низкая ветка подцепила наездницу за капюшон, вынимая ее из седла. Смешно болтая руками и ногами, она перелетела через круп коня и упала на тропинку. Здесь она завертелась волчком, превращаясь в огромную черную каплю, и юркнула в снег. Вместо себя она оставила какой-то блестящий предмет.