Елена Усачева - Большая книга ужасов – 24

Маркин протянул руку, хотя и так догадывался, что в записке. Два слова печатными буквами: «Ты – покойник».

– Это все специально подстроено! – с жаром заговорил Серега. – Шкаф на Маркушу упал не просто так…

Вовка задумчиво повертел записку в руках.

– Как ты считаешь, – вдруг заговорил он, – если около кладбища зарыть коробку, что получится?

– Ничего не получится, – скорчил недовольную мину Минаев, потому что разговор стал уходить в неинтересную для него сторону. – Не найдешь потом ни в жизнь. Беличья болезнь.

– Почему беличья? – смутился Вовка. Сначала бешенство, теперь какие-то белки.

– Ну ты совсем того, – покрутил пальцем у виска Серега. – Нам географ рассказывал, что белки никогда не запоминают, куда прячут свои орехи. Если в дупло положат, еще найдут, а если под деревом закопают, то непременно потеряют. Их запасами потом ежи питаются.

– Ежи, говоришь? – В голове у Вовки что-то такое вертелось, вот-вот оно должно было оформиться в четкую мысль, но нечто пока мешало этому процессу. – Слушай, Минаев, вот если бы ты нашел клад, что бы ты с ним сделал?

– А что там будет? – Серега хитро улыбнулся. – Если золото-серебро, то куплю билет и отправлюсь в кругосветное путешествие. А если железяки – сдам их в металлолом, а на вырученные деньги мороженого наемся.

– Какой металлолом? – Вовка уже представил, как Минаев с сундучком на плече входит в подвал, где сидят прожженные бандиты и на весах взвешивают разноцветные драгоценные камешки. Фраза о металлоломе его здорово сбила с толку. – Там же должны быть украшения.

– Там – украшения, – согласился Серега. – Только железные.

– А ты откуда знаешь? – Вовка с удивлением посмотрел на приятеля. – Ты вообще о чем говоришь?

– Это ты о чем говоришь? – накинулся на него Серега.

– О кладе. Если ты найдешь клад, ты в милицию его отнесешь?

– Я что, больной? – искренне возмутился Минаев. – Говорю же: в кругосветку хочу. А на металлолом далеко не уедешь…

И приятели уставились друг на друга. Первым не выдержал Серега.

– Слушайте, вы все какие-то странные, – пожал он плечами. – Вчера Манька меня о кладах пытала, сегодня ты…

И Вовка все понял.

– Так, значит, клад есть? – осторожно спросил он.

– Ты-то откуда знаешь? – фыркнул Минаев. – С меня Манька честное слово брала, говорила, что ни одна живая душа не в курсе. Или ты теперь большой друг моей сеструхи?

– Ты что? – разозлился Маркин. – Сам в следующий раз возись с этой мелюзгой! Это она ко мне пристала – помоги да помоги! Я что – воспитатель в детском саду, чтобы малышам сопли вытирать?

– Значит, тебе тоже Манька рассказала? – понимающе покивал головой Серега.

– Ничего она мне не рассказывала! У меня свой источник. – Вовка для верности похлопал по рюкзаку. – Самый надежный. Ну и что там за клад?

– Ничего особенного, – махнул рукой Серега. – Железки какие-то, говорит.

– А вот кое-кто, – и Вовка снова постучал по рюкзаку, – считает, что это не простые железяки. Что принадлежали они ведьме! И что они могут быть опасны!

Долгую секунду Минаев размышлял над сказанным и уже открыл было рот, чтобы высказать свое предположение, как над головой у них раздался крик:

– Ду-ся!

Вовка сразу посмотрел на балкон третьего этажа. Там стояла его мама.

– Ду-у-уська! – снова позвала она.

– Пошли ко мне, – крикнул Маркин и побежал к подъезду.

– Что у вас там? – озабоченно спросил Серега. – Случилось что-то?

– Дуська, наверное, сбежала. – Вовка уже копался в своем рюкзаке в поисках ключей от квартиры. – На нее вчера бешенство напало, а теперь она, видимо, деру дала.

– Бешенство? – И Минаев попятился к лестничной клетке. – Так это от тебя все заразились? – зло бросил он.

– Как же! – фыркнул Вовка. Ключи не находились. – И шкаф на Маркушина я уронил. И Маркелова в столовой толкнул. И железки у кладбища закопал. И тебя сейчас съем. Да где же он! – Маркин надавил на кнопку звонка, а когда повернул голову, Сереги рядом не было.

День какой-то сегодня… все пропадают. Сначала девчонки, теперь лучший друг.

На пороге его встретила заплаканная мама.

– Дуся сбежала, – всхлипнула она. – Я на работу собиралась, хотела ее покормить, а ее нигде нет.

У Вовки в голове зародились нехорошие подозрения, что все это неспроста и что без кошки с ним снова могут начаться неприятности.

Впрочем, они не заставили себя ждать.

Ни на какой каток Вовка не пошел.

Дуся не находилась. Ни на запах котлет, ни на шуршание пакета с кошачьим кормом черная мордочка не появлялась. Даже вчерашний эксперимент с балконом не удался.

Мама наконец ушла на работу. Маркин остался один. Он вертел в руках тетрадку злополучного Володи Маркова, надеясь, что в голову придет хотя бы одна мысль.

Мысли не приходили, только из памяти вываливались какие-то слова и фразы, мешающие думать.

Сестры, мчимся чередой

Над землей и над водой…

Так и виделось тоскливое осеннее болото, тоненькие деревца, жиденькая травка, слоистый туман.

Опять болото? Где-то это уже было…

А над туманом кто-то летает и мерзко хихикает, приговаривая:

Пламя, прядай, клокочи!

Зелье, прей! Котел, урчи!

Вовка вздрогнул. И вновь ему показалось, что в комнате он не один.

– Дуся, – на всякий случай позвал он. – Кис-кис-кис…

Откуда-то потянуло кислым запахом прелой листвы. Ему даже показалось, что квакнула лягушка.

Он вскочил.

Какие лягушки в январе месяце?

«Шшшш», – навязчиво просочилось в его уши.

«Это бешенство!» – неожиданно всплыл у него в голове голос Минаева.

«Так вот кто всех заразил!» – как эхо твердил Серега.

«Не волнуйся, – хихикнула медсестра. – Освобождение на два дня получишь».

«У меня насморк», – встрял вдруг откуда-то Марков и зазвонил в колокольчик.

«А клад мы никому не отдадим», – захохотала Манька и тоже позвонила в колокольчик.

Звон все настойчивее и настойчивее лез в уши. Он уже раздавался со всех сторон. Вовка поднял глаза вверх, и оттуда на него обрушился поток воды.

Маркин захлебнулся и пришел в себя.

Он лежал на ковре в своей комнате. Кошка Дуся последний раз лизнула его в нос и села, глядя на хозяина нехорошими зелеными глазами.

В коридоре трезвонил телефон.

Вовка схватился за голову. Волосы у него оказались мокрыми, и к тому же они были перепачканы какой-то грязно-зеленой гадостью, похожей на болотную тину.

Телефон звонил.

Маркин с трудом поднялся на ноги. Голова кружилась, все тело было непривычно тяжелым.

Он с трудом добрался до телефона. Из трубки уже раздавался сигнал отбоя.

Вовка дотащился до ванной, глянул на себя в зеркало и испугался. Все лицо его было перепачкано темной жижей, рубашка порвана, руки исцарапаны, словно он провалился в какую-то яму и долго оттуда выкарабкивался.