Антон Иванов - Большая книга ужасов – 8

– Эй! – влетел я в спальню родителей. – А вы говорили, что здесь не хоронят. Смотрите!

Впрочем, призыв мой был излишен. Предки уже и так стояли возле своего окна и смотрели, а также слушали.

– Не понимаю, чему ты, милый мой, радуешься, – сказал мне отец. Я немного смутился.

– Да, вообще-то, конечно, чего уж тут радоваться, когда кто-то там умер.

– Дело совсем в другом, – оборвал меня предок. – Понимаешь, нас обманули. Нахально обманули. Если тут каждый день будут продолжаться похороны в сопровождении духового оркестра, то нам придется срочно отсюда съезжать.

Отец еще хотел к этому что-то добавить, но тамбурмажор подал оркестру энергичную команду. Тарелки, трубы и барабаны оглушительно грянули, захлестнув своей скорбной волной все остальные звуки, в числе которых был голос моего предка.

– О, господи! – схватилась за голову мать. – Нет, это действительно невыносимо!

– Совсем обнаглели, – поддержал отец.

Оркестр тем временем перешел с бурного форте на траурное пиано. Жизнь стала немного легче, но не скажу, чтобы веселее. Теперь, когда траурный марш звучал тише, стали слышны скорбные всхлипы толпы.

– Я только одного не понимаю, – продолжал возмущаться отец. – Посмотрите, какой у них катафалк тут стоит, – он указал на блестящую черным лаком машину, которую почему-то оставили возле нашего дома. – Неужели этого, в гробу, не могли до самой могилы довести?

– Игорь, – перебила мать. – Откуда ты знаешь, что в гробу «этот», а не, например, «эта»?

– Мне так кажется, – отмахнулся отец, – но, (вообще-то, мне без разницы. Важен сам факт. И этот факт мне лично не нравится.

В тот момент, когда мы, немного очухавшись, сели завтракать, с улицы раздалась громкая стрельба. Отец вылетел на лоджию. Мы последовали за ним. Оказалось, что палят в воздух возле могилы.

– Похоже на воинские почести, – сказал отец. Стрельба прекратилась. Оркестр заиграл российский гимн.

– И впрямь почести, – уверился в своих предположениях предок.

– Видно, какой-то важный государственный деятель, – предположила мать.

– Важных государственных на такое кладбище не повезут, – возразил отец.

– Тогда я вообще ничего не понимаю, – сказала мать.

– Понятно лишь то, что нас обманули, – снова завел свое предок. – Надо же так влипнуть. Из центра Москвы попали прямо на кладбище.

– Погоди, Игорь, – вмешалась мать. – По-моему, это все-таки недоразумение. Мы с тобой на эту квартиру столько раз приезжали – и ни одних

похорон.

Мы вернулись на кухню к прерванному завтраку. Папа сосредоточенно молчал. Меня вдруг осенило:

– Надо у Жанны спросить. Они ведь сюда уже месяц назад переехали. И ее окна на эту сторону выходят. Вот я после завтрака схожу и выясню, хоронят тут или нет.

– А вещи разбирать? – строго взглянули на меня оба родителя.

Я ответил, что большую часть уже раскидал по шкафам вчера, а остальное доразберу вечером.

– Ладно, – сдался отец. – Беги к своей Жанне. Только чтобы к обеду вернулся.

Быстренько собравшись, я позвонил к соседям. За дверью послышался звонкий дай. Затем щелкнул замок. Из дверей вылетело нечто маленькое и черное. Оно завертелось волчком.

– Пирс, фу! – выбежала из квартиры Жанна. – Ко мне!

Существо замерло и оказалось лохматым, усатым и бородатым песиком.

– Это твой? – посмотрел я на Жанну.

– Естественно, мой, – усмехнулась она. – А ты думаешь, одолжили?

– Да нет. Не думаю, – смутился я. – А какой он породы?

– Двортерьер, – ответила Жанна. – Метис. Нам с мамой хозяева его матери, – перевела она взгляд на Пирса, – сказали, что он помесь скотчтерьера и блускайтерьера. Но, возможно, у него были еще какие-то родственники. Других, так сказать, пород.

– Неважно, – заявил я. – Все равно он очень симпатичный.

Никогда раньше не думал, что собакам настолько нравятся комплименты. Едва услышав мои слова,

Пирс взвился в воздух, лизнул мою щеку и снова приземлился на все четыре лапы.

– Ну и прыгун, – с удивлением произнес я.

– Что имеем, то при нас, – кивнула Жанна. – Ты явно Пирсу понравился. Обычно он чужих не облизывает. Пирсик! Пирсик! Ко мне!

Пес тут же прыгнул хозяйке на руки.

– Ну, заходи, раз пришел, – позвала меня в квартиру Жанна. – Ты, кстати, вовремя. Потому что мы с Пирсом только что с прогулки вернулись.

– Значит, ты больше уже не пойдешь?

Видимо, у меня сделалось очень разочарованное лицо. Потому что Жанна торопливо проговорила:

– С чего ты взял? Да мы вчера договорились погулять.

Мы вошли в переднюю. Жанна захлопнула дверь. Из кухни немедленно показалась худая темноволосая женщина в маленьких круглых очках и с дымящейся сигаретой во рту.

– Мама! – строго воскликнула Жанна. – Опять ты куришь на кухне. Мы же договорились.

– Я курила на балконе, – виновато ответила Жаннина мать. – А потом услышала, что к нам кто-то пришел. Имею я право посмотреть?

– Здравствуйте, – выдавил из себя я.

– Здравствуй, – кивнула она. – Ты, наверное, учишься с Жанночкой?

– Во-первых, перестань сюсюкать и называть меня Жанночкой, – топнула ногой дочь. – Во-вторых, он еще со мной не учится. А, в-третьих, это Федя из соседней квартиры. Я же тебе рассказывала. Они только вчера переехали, и мы с ним в лифте застряли.

– Замечательно! Очень приятно! Будем знакомы! Меня зовут Юлия Павловна!

Она энергично тряхнула головой, и пепел с ее сигареты упал на пол.

– Мама! – заорала Жанна. – Я только вчера пылесосила!

– Прости, Жанночка, сейчас подмету, – пролепетала мать.

– Мама! – последовал новый возглас дочери.

Я понял, из-за чего она обозлилась. Юлия Павловна вновь назвала ее Жанночкой. Стремясь разрядить обстановку, я очень вежливо произнес:

– Мне тоже очень приятно, Федя.

Наверное, выглядело это ужасно глупо. Жанна прыснула в кулак и отвернулась. Потом, по-прежнему не глядя на нас, сдавленным голосом сказала:

– Ладно, ма. Мы с Федей пойдем погуляем.

– Идите, – разрешила Юлия Павловна.

Мне показалось, она даже рада, что ее на какое-то время оставили наедине с сигаретой. Жанна, точно поняв, о чем я подумал, крикнула:

– И чтобы дома больше мне не курить! Пирс, ко мне!

Песик немедленно подлетел к хозяйке. Та ловко нацепила на него ошейник и пристегнула, поводок. Мы вышли на лестничную площадку.

Я нерешительно потоптался на месте:

– Жанна, может, на лифте попробуем?

– Ну уж нет! – решительно запротестовала она. – Пешком надежней.

Бегом спустившись на первый этаж, мы побрели вокруг дома.

– Слушай! – вспомнил, наконец, я, зачем, собственно, пошел к Жанне. – А такие похороны тут часто бывают? А то мои предки с утра чуть не рехнулись.

– А-а, – понимающе прыснула девочка. – Значит, на вас тоже произвело впечатление.