Антон Иванов - Большая книга ужасов – 8

Фома, это мог быть любой предмет, от которого нужно избавиться. Например, нож, пистолет, одежда, в которой совершено какое-нибудь преступление, и так далее, и тому подобное.

Кажется, он был прав. Теперь я удивлялся, как мне самому такое не пришло в голову.

– Кот, – выдохнул я, – надо знакомых ребят поспрашивать. Вдруг они что-нибудь видели?

– Вполне могли видеть, – подтвердил Макс. – Вот завтра мы этим займемся. У нас еще целый день есть.

– В общем-то, можем даже и сегодня, – предложил я.

– Сомневаюсь, – покачал головой Макси-Кот. – Пока твоя мать вернется. Пока нам разрешат вылезти из постелей. Пока покормят обедом…

– Пожалуй, ты прав, – прикинул я. – Пока нас покормят обедом, уже стемнеет. Вот если бы сейчас был не декабрь, а лето.

– Мечтай, мечтай, – с издевкою покосился на меня старый друг. – Не декабрь, а лето. И еще, Фома, хорошо бы нам с тобой сейчас по водолазному костюмчику. Мы бы пошли на пруд, опустились на самое дно и узнали, кому и для чего понадобилось долбить полынью.

Я хотел ответить Коту, что все это совсем не остроумно, но тут в комнату вошла мать.

– Ну как? – уставились мы на нее.

– Слава богу, вроде бы обошлось, – откликнулась она. – Но эта история мне крайне не нравится.

Что тебе не нравится? – спросил я. Заявление родительницы порядком меня удивило. Вряд ли кому-то могло понравиться, что Жанна едва не утонула. Так с какого же перепуга ломиться в открытую дверь.

– Мне в первую очередь не нравится, милый мой, твое поведение, – поджала губы мать.

Мы с Котом недоуменно переглянулись. Неужели Юлия Павловна обвинила во всем меня? Тогда это просто дурдом. Что же, выходит, я специально Жанну в прорубь толкнул?

– Ма, да все вышло совершенно случайно, – принялся доказывать я. – Она вообще была далеко от меня. Ехала и вдруг провалилась. Да мы же ее и не бросили. Наоборот, вытащили… В чем я виноват?

– Опять про свое заладил! – в сердцах воскликнула мама. – Я имела в виду совершенно другое. А что касается Серебряных прудов, то больше вы на них кататься не пойдете. Мы с Юлией Павловной твердо решили. Господи! Подвергать жизнь детей такому риску. Как же мы раньше-то не подумали. Вот уж поистине: гром не грянет, мужик не перекрестится.

– Мама! – заорал я. – Да какой риск? Там вся округа уже много лет ездит.

– Какой риск, сам видишь, – многозначительно произнесла моя дорогая родительница. – Так сказать, результат налицо.

– А по-моему, это обыкновенная случайность, – пришел мне на помощь Макси-Кот.

– Кстати, твоих родителей я тоже предупрежу, – пообещала мать. – И вообще, не заговаривайте мне зубы.

– И не думали, – совершенно искренне произнес я.

– Как это ты не думаешь! – со все возрастающим возмущением продолжала мать. – Почему вы вчера упорно скрывали от меня истину?

Час от часу не легче. Я сильно напрягся, пытаясь понять, что она имеет в виду и какую именно истину мы с Котом вчера от нее скрыли. Но сколько ни ломал голову, ничего глобального на ум не приходило. Может, Макс догадывается? Я внимательно посмотрел на него. Рожа у него сейчас была крайне глупая. Он тоже явно не постигал ситуацию.

– Ага. Молчите. Значит, все-таки стыдно, – по-своему оценила наше замешательство мать.

– Да чего стыдного? – спросил я.

– Лгать, милый мой, стыдно и скрывать тоже стыдно, – прокурорским голосом проговорила она.

Тут я не выдержал:

– Да что мы скрывали?

– Правду про день рождения, – с таким видом отозвалась родительница, будто празднование Жанниного пятнадцатилетия окончилось, по крайней мере, двумя убийствами.

Честно сказать, у меня отлегло от сердца.

– А чего такого? – пожал я плечами. – День рождения как день рождения. Бывает лучше, бывает хуже.

– Ты в этом уверен? – направила на меня рентгеновский взгляд мать.

– Уверен, – кивнул я.

Кот тоже на всякий пожарный молча кивнул, хотя в этом не было надобности. Мать все равно сейчас на него не смотрела.

– Значит, уверен? – ледяным голосом переспросила она.

– Ну да, – вновь кивнул я.

– Вот это и плохо, – скорбно произнесла мать.

Я почувствовал себя жутким грешником и вяло осведомился:

– А собственно, что там случилось, на дне рождения этом?

– Да, наверное, вам виднее, – не сводила с меня пытливого взгляда родительница.

Я не знал, до какой степени Жанна была откровенна по поводу вчерашнего с Юлией Павловной. Подставлять ее не хотелось. Поэтому, бросив на маму непонимающий взгляд, я подумал: «Вот сперва прозондирую почву, насколько ты в курсе, а потом уж чистосердечно признаюсь».

Макси-Кот, по-видимому, принял такое же решение и осторожно поинтересовался:

– Тетя Марина, а что, собственно, вчера там случилось? Может, мы с Федором просто не заметили?

– И торта вы тоже не заметили? – перевела испытующий взгляд с меня на Кота мать.

– Ах то-орт, – протянул Макси-Кот и умолк.

– Так что у нас там с тортом? – продолжала буравить его глазами моя родительница.

– Ну-у… – Макси-Кот, видимо, поняв, что совсем без комментариев обойтись не удастся, как-то неопределенно добавил: – С тортом Пирс во всем виноват.

– Ага! – издала торжествующее восклицание мать. – Значит, что-то вы все же заметили.

«Кажется, она знает о вчерашнем лишь приблизительно», – пронеслось у меня в голове. И я быстро проговорил:

– Подумаешь, торт. Пирс испортил его. Но у нас был другой.

– И мы его съели, – подхватил Макси-Кот.

– Значит, по-вашему, день рождения прошел вполне хорошо, – исполненным подозрительности тоном произнесла мать.

– Отлично прошел! – хором заверили мы.

– Было классно и весело, – сообщил Макси-Кот.

Мать хмыкнула:

– Так почему же Жанна была такая грустная и расстроенная? Мне Юлия Павловна сейчас рассказала, что, когда вернулась домой, Жанночка чуть не плакала.

«Та-ак, – отметил про себя я. – Значит, она матери ничего не рассказала. И теперь обе родительницы пытаются выведать обо всем у нас. Нет уж. Не на таких напали».

– Ну, вообще-то, она немного из-за торта расстроилась, – произнес я вслух.

– Он все-таки был со свечами, – добавил Макси-Кот, – а второй – без свечей.

– Первый они делали сами, а второй был из магазина, – подхватил я.

По виду матери я понял: наши с Котом слова не слишком ее убедили.

– То есть вы считаете, что Жанна расстроилась из-за торта? – решила уточнить она.

– Больше нам и считать нечего, – стоял на своем я. – В остальном день рождения получился очень хороший.

– И вы уверены, что ничего от меня не скрываете? – продолжила допрос моя родительница.

Разговор явно заходил в тупик. Мы с Котом стояли насмерть, а мать нам не верила.

Я уже лихорадочно обдумывал способ, как бы естественным и ненавязчивым образом перевести разговор на другую тему, когда мы с Максом получили совершенно неожиданную, но очень своевременную поддержку со стороны моего родного предка. То есть вообще-то он не собирался нас поддерживать. Просто так вышло.