Алексей Тарасенко - Бедный Енох

— Судя по ситуации — лейтенант, остановив группу, достал карту и компас, ненадолго осветив их фонариком — группа боевиков выворачивает обратно, большим кругом, и направляется к той самой деревне, где мы с вами должны были встретиться. Что будем делать?

— А какие еще есть варианты? — спросил я — ты предлагаешь накрыть их артиллерией?

— Можно и так! — лейтенант выключил фонарик — мы убедимся в том, что группа эта зашла в деревню, деревня эта уже сто лет в обед как пристрелена — и дело в шляпе!

— Хм! — у меня дико зачесался небритый подбородок — но тогда мы потеряем нашего парня. Что, впрочем, тоже вполне допустимо. С другой стороны, я перед начальством должен буду отчитаться, что сделал все, чтобы его заполучить живым, а так, просто его накрыть огнем — и в клочья, меня спросят, был ли я уверен, что сделал все для того, чтобы доставить его живым.

После этого мы какое-то время молчим, и тогда я делаю предложение:

— Думаю сделать так! — лейтенант подает какие-то знаки своим людям, скорее всего имея в виду скорое продолжение движения — если эти боевики зайдут в деревню и там остановятся, вы деревню окружите, а я зайду внутрь, и выясню, не смогу ли задержать кого мне надо.

— Один?

— А что такого? Соваться в деревню нам всем — это же точно напороться на засаду! Нас будут ждать!

— Ну, то есть — лейтенант засмущался — напороться на засаду ты хочешь сам? В полном одиночестве?

— Мне будет легче, чем группе, — отвечаю я — кроме того — с гранатометом у меня будет больше шансов, чем с автоматом.

— Ну, хорошо, — лейтенант показывает всем, что продолжаем движение — если начнется стрельба, мы выявим огневые точки и подавим их, после чего войдем в деревню, как раз там, где точки будут подавлены, после чего очистим деревню. Боевики, затаившись будут разбиты на мелкие группы, так что против нас с нашей плотностью огня долго не протянут. Дело, конечно, трудное, но…

— Я же, — говорю я, — либо найду того, кто мне нужен и засяду с ним в каком-нибудь сарае, подожду, пока все кончится, либо, если будет возможность, выведу его из деревни, и тогда вы тоже сможете отступить, в деревне останутся одни боевики — и их-то уже можно будет накрыть артиллерией!

К деревне мы подобрались уже тогда, когда ночное небо стало немного, но светлее. Мы действовали, как договорились с лейтенантом, но, как вы знаете, даже если идеальные планы могут давать сбой, то что же произойдет с планом неидеальным, придуманным на ходу, с большим расчетом на простое везение?

Включив прибор ночного видения, с гранатометом наперевес я двигаюсь, прижавшись к длинной глинобитной стене одной узкой улочки, до тех пор, пока не напарываюсь на засаду. Стреляя по мне длинными очередями, пулеметная точка обнаруживает себя, и, соответственно, обильно политая плотным огнем десантников с нескольких сторон — быстро замолкает.

Еще минут десять проходит, прежде чем десантники со всех сторон окружившие деревню собираются в одном месте — и идут туда, где еще недавно действовала засада.

Я еле различаю в ПНВ, как метрах в семидесяти от меня четко и слаженно идут наши бойцы, после зайдя в дом, из которого еще недавно стреляли по мне.

Обосновавшись в доме, десантники начинают плотно стрелять по соседним вокруг них домам — как я понял, провоцируя другие огневые точки на ответный огонь, чтобы их обнаружить.

Боевики же вначале долго не отвечают, пока, как я думаю, пара метких попаданий не заставила их думать, будто они обнаружены.

Тогда из дома, стоявшего прямо напротив того, где сейчас были десантники, началась пальба сразу из двух пулеметов, а еще через минуту-две кто-то стал запускать осветительные ракеты, так что ночь быстро превратилась в день!

Пока же вся эта заваруха идет своим чередом, я решаю обойти боевиков справа по ходу моего движения, но тут мне встречается Павлов, в обнимку с оружием совершенно не тапясь бредущий вдоль улочки, на которой я нахожусь, так что мне приходится отвлечься, чтобы затащить его в какой-то сарай, где он вполне себе комфортно устраивается, усевшись в углу, после чего, устроив его, я выхожу из сарая и продолжаю двигаться вдоль улочки, с целью зайти к пулеметной точке боевиков справа. Передвигаясь короткими перебежками, время от времени я ненадолго останавливаюсь, чтобы оглядеться и решить, где остановлюсь в следующий раз.

Обогнув один дом, в момент, когда висевшая над деревней осветительная ракета погасла, а другую еще не выстрелили, я буквально нос к носу встречаюсь с двумя боевиками, которые, скорей всего, шли во фланг десантникам. В темноте и без ПНВ эти двое меня не заметили, но, проходя мимо, вдруг стали как-то по-звериному принюхиваться, шумно вдыхая и выдыхая воздух.

Не желая пострадать от осколков собственного гранатомета я бегом удаляюсь от них метров на семь, после чего стреляю в них, и оба боевика падают, а один из них, прежде, чем упасть, подбрасывается взрывом вверх, и, перевернувшись в воздухе, после шлепается на землю хребтом, так что слышно, как тот ломается.

К пулеметной же точке подойти не удается, потому что оказавшись от нее справа, я сталкиваюсь с еще одной, тут же открывшей по мне огонь, прикрывающей правый фланг первой.

Тогда я решаю попробовать зайти с другого фланга, но для этого нужно пройти за спиной десантников.

Я захожу в сарай, где еще недавно оставил Павлова, проведать его, и, убедившись, что он цел и невредим, сообщаю по рации лейтенанту, что собираюсь пройти у его группы сзади.

На это мне отвечает один из сержантов, сказав прежде, что лейтенант погиб, а потом в наш разговор вмешивается Пашкевич, сообщая, что будет меня ждать.

Итак, вариант с обходом отпадает, и я возвращаюсь в сарай, где сидит Павлов, боясь за него с одной стороны, а с другой — боясь и его самого, как бы он при оружии с перепугу не пальнул бы и в меня, так что вернувшись в сарай я первым делом забираю все оружие, что есть у Павлова. Андрей, находясь в ступоре, слава богу, еще реагирует на слова и покорно отдает мне все, что у него есть.

После вновь оставив его, я располагаюсь в дверном проеме сарая, и, иногда постреливая из своего автомата, пытаюсь отвлечь огонь главной пулеметной точки боевиков на себя с тем, чтобы получив возможность десантники могли бы хоть что-то предпринять.

Но пулеметчик на меня не отвлекается, так что десантники организуют атаку проломив глиняную стену дома в котором находятся со стороны, обращенной в противоположном направлении от пулемета боевиков, и затем начинается страшное.

В считанные минуты бой превращается в кашу, когда противостоящие друг другу силы перемешиваются, так что не понятно где свой, а где чужой.