Алексей Тарасенко - Бедный Енох

У самого же посольства я встречаюсь с Арзумяном и несколькими его сопровождающими так же явно спецслужбистами, которые бросаются было ко мне, но я, быстро убегая, по счастливой случайности вдруг вижу нашу посольскую машину, возвращающуюся в посольство, и буквально бросившись ей под колеса — останавливаю ее, после чего, никого не спросив, просто открываю дверь и прыгаю внутрь.

В машине едут наши парни из охраны, и, едва я сажусь — достают оружие, целя мне в голову. Но это ненадолго, узнав меня, парни успокаиваются, а я ору водителю, чтобы давил на газ!

Еще минута — две и мы оказываемся в относительной безопасности на территории посольства.

В это же время за забором бушуют нешуточные страсти. Толпы журналистов снимают наше посольство, а так же «стихийный» митинг, участники которого бросают в нашу сторону различные, в том числе и опасные штуки, типа бутылок и камней.

— Реакция на взрыв трубы — говорит мне Посол, едва я захожу в его кабинет, и я понимаю, что он говорит о толпах народа напротив посольства — уже несколько окон разбито, пару раз они бросали «коктейли Молотова».

Еще где-то через час кто-то снаружи открыл пальбу по окнам, после чего, очень оперативно полиция Республики взяла ситуацию под контроль и все успокоилось. Видимо, в руководстве МОГКР решили, что это уже слишком и пора подягу заканчивать.

— Дали толпе излить свое недовольство — и тут же блокировали ее, как только ситуация стала выходить из под контроля. — Резюмировал Посол.

Итак, я докладываю о выполненном задании, за что Посол меня сильно хвалит, потому как из пяти запланированных подрывов трубы состоялся только тот, который курировали непосредственно я.

Затем я рассказываю Послу об Арзумяне, на что он мне отвечает, что да, по сведениям нашей разведки именно Арзумян-то и предупредил спецслужбы МОГКР о готовящихся взрывах.

— Да, но откуда он все зал? — задаю я вполне резонный вопрос Послу — ну, обо всех наших агентах и о местах заложения зарядов?

Но Посол не может ответить на этот вопрос:

— Знаю только то, что он сдал всех подрывников, и, кстати, так же и тебя. По нашим данные утром они готовят заявление о твоей высылке.

Я рад. В Тыбы-э-Лысы становится слишком горячо, так что такие дни будет лучше пересидеть в прохладной этим летом Москве.

— Тем не менее, чтобы не дать понять службам Республики, что у нас есть сведения о том, что на тебя «накатают телегу», мы, чтобы ввести их в заблуждение, должны завтра провести пресс-конференцию, какие обычно ты проводишь еженедельно. — Говорит Посол.

— Хорошо!

— Тогда подготовься! Наверняка вся встреча будет посвящена взрывам и тому, что их, дескать, организовала Россия!

— Понимаю. — Отвечаю я. — Готов просто облобызать всех журналистов, рассказывая, как я сильно люблю Маленькую Гордую Республику!

Итак, не поспав этой ночью и часа, утром в восемь (пришлось перенести пресс-конференцию пораньше, чтобы был временной люфт между тем, как меня объявят персоной нон-грата и самой пресс-конференцией) мы с девушками из нашего отдела направляемся в зал для официальных встреч.

Журналистов, большинство из которых целую ночь провели у ворот посольства, сегодня оказалось необычно много. Они шумной толпой ворвались на территорию посольства, едва им позволили, и нашей охране с большим трудом удалось сдержать их натиск и взять ситуацию под контроль.

Едва мы сели за стол на сцене перед заполненным журналистами залом, ко мне подошел начальник нашей охраны и предупредил, что им в толпе журналистов удалось найти и вывести с территории посольства нескольких провокаторов из правящей политической партии Республики.

— Хорошо — ответил я начальнику охраны — спасибо, что предупредили.

— Будьте осторожны! — хмурился начальник охраны — вполне возможно что среди журналистов все же затесались эти неотфильтрованные сволочи!

Когда же я встаю за пюпитер и достаю текст своего утреннего выступления — в меня летят десятки ботинков, некоторые из которых удачно для бросающих попадают мне по голове.

Превозмогая боль и делая невозмутимый вид, откидывая обратно в зал некоторые мною пойманные кеды и кросовки я начинаю уже было выступать, но начальник охраны, использовав «ботинкометание» как предлог, сворачивает мероприятие высылая всех журналистов вон.

— МИД МОГКР объявил вас персоной нон-грата! — слышу я крик из зала — как вы можете это прокомментировать?

— Не имею ни малейшего представления о том, что вы говорите — отвечаю я в толпу, не находя в ней того, кто задал мне вопрос, выводимый походу из зала охраной, плотно прикрываемый ею со всех сторон.

— Журналисты МОГКР сговорились — уже когда я был в безопасности сказал мне начальник охраны посольства — и устроили эту провокацию! Что ж! У нашей дипломатии теперь будет дополнительный аргумент для того, чтобы обвинить Республику в варварстве!

Я рад. Аргумент, замечу, и вправду весомый, оплаченный моей головой.

Но МИД Республики так же торопится, и если мы провели пресс-конференцию на два часа раньше, нежели обычно, то и МИД республики делает свое очередное важное заявление на час ранее, нежели обычно.

Итак, я нахожусь в кабинете Посла и мы вместе смотрим по телевизору местные новости, вдруг прерванные неожиданным «срочным заявлением».

В кабинете Посла так же сидит девушка-переводчица, на ходу переводящая нам с языка аборигенов:

— МИД Маленькой, но Очень Гордой кавказской Республики обвиняет Андрея Земскова, заместителя начальника пресс-службы посольства Российской Федерации в деятельности, не совместимой с исполнением обязанностей дипломатического работника и объявляет его персоной нон-грата! — скороговоркой говорит она, после поворачиваясь от телевизора к нам лицом.

Какое-то время по телевизору показывают меня во время выступлений на пресс-конференциях, после чего продолжаются «обычные» новости.

Еще через несколько минут служба коммуникаций МОГКР объявила недавние взрывы на трубопроводе технической поломкой, которая вскоре якобы будет исправлена службами по обслуживанию трубопровода.

Итак, Посол велит мне собираться, а когда я возвращаюсь в свой номер в жилом блоке — звонит по мне телефону:

— Андрей, твой отзыв подтвердили из Москвы, с Лубянки! Так что поторапливайся, пожалуйста, минут через сорок-сорок пять тебя вывезут на машине.

Я отвечаю, что хорошо, сам же подробно ощупываю пакет с деньгами Мафусаила — нет ли в нем устройств для слежки?

Но, кажется, что нет.

Пока я иду в кабинет Посла — прощаться, меня терзают сомнения насчет того, что я взял себе деньги, которые мне выдали для расплаты с Мафусаилом.