Алексей Тарасенко - Бедный Енох

— Понятно. А так вообще здесь наверняка все осталось так, как и было при Дмитрии?

— Ну, в принципе — да. Я иногда убираюсь здесь… вернее, пыль стираю, и на этом, наверное, — все.

Я захожу в комнату Дмитрия и оглядываюсь:

— Вы так трепетно относитесь ко всему, что было связано с Димой… Он единственный ваш сын? Больше детей не было?

— А вы разве не знаете, у вас же там все записано?

— Да — да. Это я так спросил…

— На самом деле — знаете что?

— Что?

— Я не трогаю его вещи прежде всего потому, что он очень, очень не любил, чтобы их кто-то трогал и передвигал.

Я смотрю на письменный стол Пашкевича, под которым стоит отключенный от монитора, клавиатуры и мышки компьютер:

— Так компьютер вам вернули?

— Ну да! Спустя месяц после изъятия… а что? Хотите его посмотреть?

— Нет… это наверное излишне. Да и времени съест много. Можно… вы меня простите — я посмотрю его книги и письменный стол?

— Ну… — видно, что Евгении Петровне это не очень нравится — все равно так вы быстро от меня отстанете — верно?

— Да, точно.

— А если вы будете делать официальные запросы, бумаги доставать — это все затянется.

— Правда ваша. Извините, но, как я вам уже говорил — мне это нужно, и даже больше — я уверен, что это очень необходимо Диме. Он сейчас связался с людьми, с которыми опасно — понимаете? — Евгения Петровна понимающее закачала в ответ головой — И они, если что, могут его даже убить, просто потому что заподозрят что-то неладное. Иными словами, если я найду Диму и смогу доставить в Москву, то ему от этого будет только лучше.

Я открываю ящики письменного стола Пашкевича, просматриваю лежащие там бумаги, потом подхожу к книжным шкафам и бегло просматриваю заинтересовавшие меня книги — так, тут все ясно:

— Евгения Петровна, — уже совсем собравшись уходить спрашиваю я — а вот не скажите, оккультизмом, которым Дмитрий увлекся, судя по всему очень всерьез — он когда начал интересоваться?

Евгения Петровна отвечает не задумываясь:

— За полтора года до исчезновения, как раз года через два после того, как он стал работать на КГБ. Я еще удивлялась — как может соотноситься его работа там и такое увлечение?

— Хорошо. А как вы узнали что он стал работать именно на КГБ? — я начинаю записывать в блокнот информацию, которую считаю важной.

— Ну, поначалу я не знала, что именно в КГБ, но думала о том, что где-то в спецслужбах.

— Как вы это поняли?

— А он заграницу ездил без заграничного паспорта! Потом, возвращаясь, показывал фотографии… притом мест не туристических, как я поняла, а достаточно диких, в достаточно диких странах. Например, как-то раз он был в Афганистане, а когда я спросила его, не опасно ли туда ездить, он ответил, что нет, не опасно, потому что его хорошо охраняли.

— Понятно.

— Ну, и, однажды он сам мне все рассказал. Сказал, что неофициально подрабатывает под прикрытием КГБ.

— Ага…

Вот так вот. После этого я выхожу в коридор и мы прощаемся.

— У вас есть мой номер — сказала Евгения Петровна, когда я уже выходил за порог.

— Да, номер мобильного телефона, и городского, и рабочий даже есть!

— Андрей, можно вас попросить позвонить мне, если вы найдете Диму?

— Да, Евгения Петровна, обещаю вам! — я говорю так, будто уверен на все сто что смогу это сделать.

— Если я что-то вспомню — я вам тоже перезвоню. Ваш телефон у меня уже есть…

— Откуда? — я было переполошился, но после быстро пришел в себя — ах, ну да! Отобразился на вашем мобильном, когда я вам звонил в первый раз.

— Да.

После этого идет краткий инструктаж — как мне пройти к метро, где я смогу найти машину с «бомбилой» (или «бомбилу» с машиной?) который сможет отвезти меня до дачи Пашкевичей:

— И запомните — село Бобруевское! Запомнили?

— Да-да, я записал это, да.

— Оттуда пешком через болота, но вы зайдите в полицию, вам там помогут!

— Спасибо! Спасибо, Евгения Петровна.

— А так… туда просто не добраться, дороги зимой не чистят, потому что зимой никто на дачи не ездит!

Минут за пятнадцать я добираюсь до станции «Проспект космонавтов» пешком, и уже там, на месте, подхожу к скучающей группке «бомбил». Там из пяти человек только один знает как проехать в это самое «село Бобруевское», так что ему и флаг в руки.

Пока же мы едем, а дорога оказывается не близкой, тем более что на съезде из города на кольцевую дорогу была большая пробка, водитель в основном помалкивал, но уже на подъезде, когда оставалось, по словам водителя «совсем чуть-чуть» — он разговорился:

— Так что же вы в такую глухомань едите? Дела какие? Родственники там, что ли, живут?

— Сказать честно? — я немного в недоумении, чего это вдруг водитель стал интересоваться — я разыскиваю человека!

— Что? Он пропал там?

— Да…

— Там, знаете ли, такое место.

— Я уже про него слышал — люди «блуждают»!

— Вот-вот. А иногда и пропадают совсем.

— И что вы про это думаете?

— Что думаю? — водитель крутит баранку выворачивая налево поворачивая у поселка Покровское — да ничего не думаю! Там, скажу вам честно, ничего и никогда кроме сел, деревень, а потом и дач не было. Никаких военных объектов, никаких, как это называется? Мест приземления НЛО — ничего!

— Ага. А когда люди там блуждать стали?

— Да, я еще не родился. — Я смотрю в профиль на наполовину поседевшую голову «бомбилы» — То есть всегда!

Мы еще какое-то время едем молча, покуда машина еще раз не сворачивает на хоть и чищенную, но плохо, асфальтовую дорогу, слегка присыпанную песочком:

— В Бобруевское раз в неделю ходит автобус — до Е-бурга, — вновь заговорил водитель — поэтому-то дорогу и чистят, как распорядился губернатор, а так, вообще, она практически никому и не нужна, эта дорога, за исключением полиции, работающей в селе вахтенным методом и магазина, в который продавцы тоже ездят как на вахту на неделю-другую и потом уезжают.

— Ясно — отвечаю я, не зная уже что и сказать.

Тем не менее, ни издали, ни вблизи Бобруевское не выглядит неухоженным. Водитель — сказав, что мне самому так будет лучше, довез меня до магазина (работающего, кстати), после чего я с ним расплатился и он удалился восвояси.

Первым делом, потому как людей вокруг видно не было, огни в окнах домов горели только где-то вдали, я зашел в магазин, который был единственным близким ко мне освещенным домом. Как бы то ни было, но вплоть до магазина, и потом дальше, вглубь села вели по слегка очищенному снегу колеи от колес машин и протоптанные людьми дорожки.

«Так» — сказал я тогда сам себе — «значит, люди тут все-атки есть и жизнь, хоть какая-то но теплится!».

В магазине обнаружились две старушки, одетые в большие серого цвета шубы и продавщица в белом халате и с голубой косынкой на голове. Едва я вошел, все трое обернулись ко мне, и старушки, но не продавщица, сделали достаточно удивленный вид, типа того, что спрашивали: «Чего это ты сюда заявился?».