Андрей Цепляев - Кровные узы (Hellraiser: Bloodline)

Небоскреб. Пентхаус.

В помещении темно и тихо. Анжелика и Пинхед стоят друг напротив друга. Где-то поблизости возится зверь, самозабвенно щелкая зубами.

— Я ожидал встречи с Мёрчантом, — холодно произносит верховный сенобит. — Где он?

— Все под контролем.

На бледном лице Пинхеда появляется пренебрежительная усмешка.

— Если бы мы действовали по моему плану, этот человечек давно уже работал бы на нас.

— Новый ад, который ты создал, судя по всему, похоронил под собой не только хаос и развлечения, но и тягучую сладость искушения, — с не меньшим пренебрежением возражает демонесса. — Как можно жить без подобного наслаждения?

— За время моего правления было истерзанно больше человеческих душ, чем ты можешь себе представить. Их страдания и сейчас со мной. Навечно. Вот подлинное наслаждение, принцесса.

Анжелика отворачивается, чтобы скрыть раздражение и поспешно идет к двери. За спиной звучит низкий голос Пинхеда:

— Твои методы устарели, Анжелика. Разговаривать с людьми бессмысленно. Запомни это. Ад теперь принадлежит мне, и я не потерплю хаоса. Только порядок или…

Девушка стремительно поворачивается и смотрит на демона черными как тьма глазами.

— Мёрчант мой!

Хлопнув дверью, она выходит в коридор и, глядя себе под ноги, произносит:

— Не с тем связался, иглоголовый. Порядок или хаос? Я верну прежний ад. Мой ад!

Пинхед с удовольствием смотрит на закрытую дверь. Перебранки с демонессой его забавляют. Для него она не более чем капризный ребенок. Слушая завывания зверя, верховный сенобит некоторое время размышляет, а затем подходит к дальней стене комнаты.

Сложив руки на груди, он концентрируется, и пространство перед ним тотчас разрывается, преобразуясь в портал. Свет в помещении меняется. Тени приходят в движение. Пульсирующая по краям портала энергия искажает пространство. Часть параллельного измерения проникает в наш мир и область вокруг Пинхеда преображается в адскую залу, наполненную криками боли и стонами пытаемых людей.

Подходит зверь и сторожевою тенью начинает бродить на границе между двумя мирами, наблюдая за тем, что творится дома.

А дома ждут войска. В зале по ту сторону портала проступают размытые очертания множества сенобитов. Армия демонов наготове в ожидании своего часа. Пинхед обращается к ним с речью, как генерал к солдатам перед боем, как римский понтифик на конклаве к кардиналам.

— Если хочешь чего-то добиться — делай это сам. Принцесса меня разочаровала. Искушение — пережиток прошлого. Согласие человека легче получить с помощью ужаса…

Вестибюль небоскреба.

В темноте Анжелика пересекает холл здания. На полу пути к выходу демонесса останавливается и смотрит на вращающийся модуль. Ее пытливый взор скользит по другим модулям, застывшим во тьме под потолком и на боковых стенах. Одна за другой, проносятся перед глазами узорчатые панели. Она как будто просчитывает варианты, измеряет дистанцию между модулями и центром холла…

На ум приходят слова Джона: «Я мечтаю создать подлинную модель. Прототип оснащен рефлекторами и лазерами… Вечный свет, запертый среди зеркал и подпитываемый ими же».

— Это выход, — с улыбкой произносит Анжелика. — В один конец для одной персоны…

Наконец она видит то, о чем говорил Джон, видит то, о чем Пинхед даже не подозревает.

Апартаменты семьи Мёрчантов.

Джон спит, укрывшись одеялом. Ему опять снится сон. На этот раз видения по ту сторону грез выглядят по-другому. Сгусток энергии, который был заперт между шестью гранями на экране компьютера, теперь свободно вращается в пространстве перед ним.

Появляется лицо бабушки.

— Ты избранный. Тот, кого они больше всех ждут.

Затем лицо Анжелики.

— Вы тот, кого мы ждали.

Улица.

Анжелика стоит напротив дверей небоскреба в огнях ночного города. Автострада впереди заполнена машинами. Мелькают силуэты редких прохожих. Сощурившись, демонесса смотрит в пустоту, не замечая суеты Нью-Йорка, словно отражает ментальные атаки…

С яркой вспышкой света приходит видение. Вместе с Джоном она занимается любовью. Джон с несвойственной ему агрессивностью хватает ее за волосы. Темные локоны девушки обвиты вокруг его пальцев. Анжелика во сне шепчет снова и снова.

— Все что захочешь… Все что захочешь… Все что захочешь…

Видение растворяется во мраке и преобразуется в некое подобие компьютерной сцены, в центре которой стоит игрушечный механизм похожий на те, что мастерил Филипп. Застывшая в изящном реверансе деревянная дама, облаченная в атласное платье, медленно поднимает и опускает голову. Кажется, что так будет продолжаться вечно, но внезапно механизм нарушает тактовую частоту и произвольно поднимает голову. Лицо дамы обращается в звериный оскал под аккомпанемент человеческих воплей и мелодичного звона…

Апартаменты семьи Мёрчантов.

На прикроватном столике звонит телефон. Джон открывает глаза и, поборов очередной приступ паники, хватается за трубку. Разбуженная Бобби наблюдает за мужем сонным взглядом.

— Который час? — бормочет жена. — Какого черта им понадобилось среди ночи?

Джон прикладывает трубку к уху.

— Слушаю?

— Доброе утро, повелитель игрушек, — раздается в динамике приветливый голос.

Бобби с удивлением замечает, как Джон с несвойственной для разбуженного человека прытью перекатывается на бок и садится на кровати… подальше от нее. Приложив трубку плотнее к уху, юноша шепчет:

— Ага… Да… Конечно… Хорошо…

Бобби с подозрением слушает поток односложных ответов, продолжая смотреть в спину мужу. Наконец он кладет трубку на место и возвращается в постель.

— Японский клиент. Бизнес важнее личной жизни. Обычное дело. — Джон проводит пальцем по волосам жены. — Ложись спать.

Оба разворачиваются, опустив голову на подушки. Каждый смотрит в противоположную сторону. Взгляд Бобби выражает беспокойство. Взгляд Джона — стыд.

Центр современно искусства. Галереи.

В центре отгороженной от города территории стоит большой склад, перестроенный в художественную галерею. На первом этаже множество комнат и павильонов. То тут, то там попадаются разрозненные группки посетителей.

Джон стоит напротив большого полотна разукрашенного разноцветными мазками и кляксами. За спиной раздаются мягкие шаги. Он поворачивается и встречается взором с Анжеликой. Оба приветливо улыбаются друг другу.

— Сам не понимаю, зачем я здесь, — сокрушенно вздыхает Джон.

— Понимаешь, — мягко отклоняет девушка, сосредоточившись на его взгляде.

Она прекрасна, сексуальна и ведется себя вызывающе. Джон не может этого не заметить, равно как сопротивляться.