Клайв Баркер - Искусство

– Здесь ничуть не прохладнее, — пожаловалась Арлин через несколько минут. — Даже еще жарче.

Она была права. Хотя листва и укрыла их от неумолимого солнечного ока, жар все равно прокладывал себе путь сквозь ветви и превращал влажный воздух почти в пар.

– Сто лет здесь не была, — сказала Труди, размахивая из стороны в сторону очищенным прутиком, чтоб разогнать облако мошек. — Я приходила сюда с братом.

– Как он? — спросила Джойс.

– По-прежнему в больнице. Он никогда оттуда не вернется. Все в семье это знают, но молчат. Меня тошнит от такого.

Сэма Катца призвали в армию и отправили во Вьетнам, признав годным к службе по всем параметрам. Через три месяца он напоролся на противопехотную мину во время патрулирования. Двое его товарищей погибли, а самого Сэма тяжело ранило. Возвращаться домой ему было стыдно и тяжело. Встречать искалеченного героя явился весь немногочисленный свет Гроува. Было много речей о самопожертвовании и патриотизме, много выпивки, кто-то пустил слезу. А Сэм сидел с каменным лицом, безучастный к общему празднеству, будто мысленно так остался там, где его молодость разлетелась на куски. Через несколько недель его отвезли обратно в больницу. Мать сказала любопытным, что Сэму будут делать операции на позвоночнике, но прошли месяцы, потом годы, а Сэм не возвращался. Об истинной причине догадывались, но никто не говорил вслух. Телесные раны Сэма давно зажили, но разум так и не восстановился. Смерть товарищей, собственные страдания, возвращение домой калекой вызвали ступор.

Все подруги Джойс знали Сэма, хотя разница в возрасте у брата и сестры была такая внушительная, что он считался существом чуть ли не другого биологического вида. Он был не просто мужчина, что само по себе достаточно странно, но еще и взрослый мужчина. Слишком взрослый. Когда они сами перешагнули порог детства и колесо жизни стало набирать обороты, девочки начали понемногу понимать, что такое двадцать пять лет. Пусть не совсем отчетливо, но все-таки начали понимать, что потерял Сэм. Прежде для них, одиннадцатилетних, это не имело смысла.

Они замолчали, погрузившись в печальные размышления о нем. Молча они шли по жаркому лесу, случайно касаясь друг друга плечом или рукой. Труди вспоминала, как в этих зарослях они с Сэмом играли в детские игры. Ей было семь или восемь лет, ему тринадцать, и он, как хороший старший брат, позволял ей таскаться за ним везде и всюду. Через год его кровь забурлила и подсказала ему, что сестры и девочки — совсем другие существа, и он перестал откликаться на ее предложения поиграть в войну. Тогда Труди очень тосковала по нему, но это была лишь репетиция той тоски, что ей предстояло пережить в будущем Сейчас она представила себе его мальчишеское лицо, а потом взрослое; она думала о его жизни, которая осталась в прошлом, и о смерти, которой он жил. Мысли причиняли ей боль.

Что до Кэролин, то в ее жизни — по крайней мере, сознательной — боли было мало. Вот и сегодня она жалела лишь о том, что не купила второе мороженое. Другое дело — по ночам. Ее мучили кошмары, ей снились землетрясения. В этих снах Паломо-Гроув складывался, словно шезлонг, и проваливался под землю. Отец ей сказал однажды, будто это плата за то, что она слишком много знает. Она унаследовала от отца жадное любопытство и пыталась его удовлетворить, читая обо всем на свете — от падения святого Андрея до описания почвы, по какой они сейчас шли. Прочность ее была обманчивой. Кэролин знала, что эта земля испещрена трещинами, готовыми в любой момент разверзнуться и поглотить все, что на ней находится. Впрочем, то же было и под Санта-Барбарой, и под Лос-Анджелесом, да и в любом месте западного побережья. Кэролин потакала своим слабостям именно из страха, что земля ее поглотит; это своего рода симпатическая магия. Кэролин была толстой, потому что земная кора слишком тонкая, — вот такое она нашла оправдание для своего обжорства.

Арлин искоса посмотрела на толстушку. Однажды мать сказала ей, что в компании людей менее привлекательных, чем ты, никогда не бывает больно. Хотя сама Кейт Фаррел, бывшая звезда, больше не появлялась на широкой публике, она по-прежнему окружала себя женщинами неказистыми, на чьем фоне выглядела неотразимой вдвойне. Но для Арлин это казалось слишком высокой платой, и особенно сегодня. Ее спутницы выгодно подчеркивали ее внешность, но она не очень-то их любила, хотя и считала ближайшими подругами. Сейчас они были лишним напоминанием о жизни, которую она пока не могла изменить. Но чем еще заполнить время в ожидании, что судьба изменится? Даже сидение перед зеркалом надоедает. Чем скорей я уеду отсюда, думала она, тем скорее стану счастливой.

Если бы Джойс могла прочесть эти мысли, то наверняка поддержала бы их. Но сейчас она думала об одном: как устроить случайную встречу с Рэнди. Если она начнет расспрашивать о его привычках, Арлин обо всем догадается, а она достаточно эгоистична, чтобы не оставить Джойс ни единого шанса. Она заберет его себе, хотя он ей не нужен. Джойс неплохо разбиралась в людях и знала, что Арлин на это способна. Но имеет ли право Джойс порицать ее за это? Она сама хотела заполучить парня, виденного всего три раза в жизни и оставшегося к ней совершенно безразличным. Почему бы ей просто не забыть о нем, чтобы не оказаться отвергнутой и не разбить себе сердце? Потому что любовь прекрасна, хотя и заставляет тебя лететь навстречу очевидному, каким бы оно ни было. Она громко вздохнула.

– В чем дело? — поинтересовалась Кэролин.

– Просто… жарко, — ответила Джойс.

– Мы его знаем? — вмешалась в разговор Труди. Прежде чем Джойс нашлась что ответить, впереди между деревьев что-то блеснуло.

– Вода, — сказала она.

Кэролин тоже увидела блеск и прищурилась.

– Много воды, — сказала она.

– Я и не знала, что здесь есть озеро, — заметила Джойс, поворачиваясь к Труди.

– Его не было, — ответила та — По крайней мере, я его не помню.

– А теперь есть, — сказала Кэролин, уже продиравшаяся к воде сквозь заросли, не думая о том, чтобы поискать тропинку. Она прокладывала дорогу.

– Похоже, нам все-таки удастся охладиться, — сказала Труди и побежала за Кэролин.

Это действительно оказалось озеро шириной футов в пятьдесят. Если бы не полузатопленные деревья и островки кустов, его поверхность была бы идеально ровной.

– Затопило, — сказала Кэролин. — Мы ведь у подножия холма Наверное, это после грозы.

– Что-то много воды, — сказала Джойс. — Неужели собралась за одну ночь?

– Если нет, тогда откуда она? — спросила Кэролин.

– Какая разница? — вмешалась Труди. — Главное, что выглядит она прохладной.

Труди обошла Кэролин и приблизилась к самой кромке воды. Земля под ногами была влажная, ноги с каждым шагом утопали в ней все глубже, и грязь поднималась вверх по босоножкам. Когда Труди наконец добралась до воды, вода не обманула ее ожиданий — оказалась свежей и прохладной. Труди присела, зачерпнула полные пригоршни и умыла лицо.