Антонина Ванина - Свинцовый закат

— Позвольте не согласиться, — настаивал Хьюит. — Мифология — это всего лишь искаженное отражение минувшей реальности, и это не значит, что с её помощью нельзя понять и расшифровать первоначальную информацию. Вот вы говорите о вечной жизни. Да будет вам известно, что боги Древней Греции вкушали амброзию, боги Древней Индии — амриту, иранские боги — хаому, боги Древнего Египта пили воду бессмертия. Я надеюсь, вы не спишите на простое совпадение, что в разных культурах возникала одна и та же идея, что бессмертие можно обрести через пищу.

— Через пищу можно обрести несварение желудка.

— Поглощение некой субстанции делало людей бессмертными — вот о чём я хочу сказать, — продолжал настаивать Стэнли.

— Волшебные яблоки Авалона, — проворчал профессор и заворочался в кресле.

— Раз вы так увлекаетесь мифологией, — неожиданно вступил в разговор до того молчавший доктор Метц, обращаясь к Стэнли, — наверняка помните вавилонское предание о Гильгамеше.

— Да-да, конечно! Он спустился на морское дно, чтобы добыть колючий терн, чей сок даровал вечную молодость, но Змей похитил волшебное растение и уполз с ним глубоко под землю.

— Ну и чушь, — прокомментировал профессор, — не удивлюсь, если этот же Змей ещё раньше пичкал Еву яблоками в Эдеме.

— Как знать, — загадочно улыбнулся Стэнли, — может с тех пор подземные гады и вправду обрели вечную молодость.

Доктор Рассел с легким волнением взглянул на Хьюита, а тот незаметно кивнул ему, внутренне ликуя, что наконец-то мифологический метод познания кровопийской истории обрел своего первого сторонника.

— Но это лишь часть предания, — напомнил доктор Метц. — Гильгамеш искал вечной жизни, но подводный терн давал только вечную молодость. А зачем вечная молодость без вечной жизни и наоборот? Поэтому для обретения бессмертия ему нужно было сделать кое-что ещё.

— Что же? — насупился Стэнли, не в силах припомнить сам.

— Побороть сон. Бессмертный предок Гильгамеша так и сказал ему — если сумеешь побороть сон, быть может, тебе удастся победить смерть. А ведь в этом предложении есть здравый смысл. Как известно, во сне мы проводим треть жизни. Только представьте, как целых восемь часов в сутки, десять дней в месяц и 120 суток в году пропадают впустую. Недаром сон называют младшим братом смерти.

— Сон убивает нас? — удивился Стэнли. — Как же так может быть? Ведь наоборот, сон придает сил, а без него их и вовсе можно лишиться.

— Может и так, — пожал плечами доктор Метц, — а может человечество находится в рабстве у сна, вовсе об этом не подозревая, и как всякий раб, покорно служит своему хозяину. В любом случае, каждый может хотя бы попытаться побороться со сном за ясное сознание.

— Но ведь есть ещё один мифологический образ, связанный со сном, — неспешно, будто что-то выжидая произнёс Стэнли. — Это легенды о спящих королях. Они есть в любой европейской стране. Я насчитал таких два десятка.

— Да-да, — кивнул Метц, довольно улыбаясь. — В Нюрнберге мне приходилось слышать, что в подземелье тамошнего замка спит Карл Великий и его рать, и однажды, когда над Германией нависнет опасность, император со своим войском воспрянет ото сна и поднимется на поверхность, чтобы сразить всех врагов. Да-да, есть такая легенда. Но я сильно сомневаюсь, что сон может длиться тысячу лет.

— Исходя из подобных легенд и о короле Артуре в том числе, получается, что столь долгий сон делает королей и императоров бессмертными.

— Такой сон больше похож на летаргию. И вы правы в главном — это только легенды, что-то вроде восторженных поэм, будто правитель оберегает своих подданных даже после своей смерти.

— Все эти короли, — не отступал Стэнли, — спят в пещерах, в подземельях, под горами. Откуда такая странная подробность?

Рассел не сводил с него глаз, видимо, пытаясь дать понять, что не стоит говорить при баварцах лишнего, но Стэнли в пылу дискуссии и не думал осторожничать.

— Действительно, странно, — согласился доктор Метц. — Говорят, первобытные люди жили как раз в пещерах. Сейчас в Пиренеях находят наскальные рисунки первых художников, и, стало быть, именно из пещер вышла человеческая цивилизация. Может поэтому после смерти туда возвращаются лучшие её сыны, и какой-нибудь король и вправду покоится под горой.

— Покойники должны лежать в своих могилах до скончания века, — недовольно пробурчал профессор Книпхоф. — Мертвое должно быть мертвым и обратиться в прах.

— Да, такова участь любого из нас, — заключил Рассел улыбнувшись. — Если нам не суждено разгадать секрет бессмертия, конечно.

— Вечная жизнь ничто без вечной молодости, — продолжил свою мысль Метц. — Все что говорят о продлении жизни, сводится лишь к продлению старости. Нужно что-то иное, другой подход, — и он кивнул Стэнли. — Ваш мне тоже нравится. Может и вправду в седой древности и скрывается крупицы истины, осталось только применить к ней современный медицинский подход. Может даже, хирургический.

Наконец, день посвящения в адепты Ордена золотой Зари для Томаса Вильерса настал. Безумно волнуясь, он прибыл по назначенному адресу в вечерний час, где его встретил незнакомый мужчина лет сорока в необычном облачении — черной мантии с эмблемой в виде глаза на груди. Голова мужчины была покрыта черно-белым платком в полоску, завязанным на египетский манер, как у статуи Сфинкса в Гизе. Без лишних слов мужчина проводил Томаса в небольшую комнату, где для него уже было оставлено ритуальное облачение.

— Проходите и подготовьтесь. Когда наступит время, за вами придут.

— И что делать потом, когда придут? — встревоженно спросил Том.

Мужчина мягко улыбнулся.

— Просто делайте всё так, как вам скажут. — С этими словами он удалился, оставив Вильерса наедине со своими раздумьями и страхами.

Стоило только Томасу приступить к переодеванию, как из соседней комнаты донеслись четыре глухих удара. Затаив дыхание он стал прислушиваться к происходящему, но вскоре всё стихло.

Закончив с облачением, Том опустился на стул и стал ждать. Вереница дурных мыслей лезла в голову: а вдруг его выведут на чистую воду, узнают, что он не искатель тайных знаний, а подослан Обществом? Тома страшили последствия разоблачение, но беспокоило его не то, как поступят с ним орденцы, а что скажет Флоренс, когда узнает, что он действительно обманывал её? Томас готов был снести истязания, проклятия и судебные иски. Но если Флоренс отвергнет его, он точно не сможет больше жить.

Снова послышался стук, а Вильерс в напряжении принялся считать удары. Один, два, три… четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять, одиннадцать, двенадцать. Словно молотом по наковальне раздался тринадцатый удар.