Антонина Ванина - Свинцовый закат

— А как же их семьи? — невольно произнёс полковник.

— Что вы имеете в виду, — поинтересовался профессор.

— Ну как же, ни герр Метц, ни фройляйн Бильрот в свои далеко не юные годы так и не вступили в брак.

— Что поделать — отмахнулся старик, — они оба слишком увлечены профессией, чтоб задумываться о своём будущем.

— А что же вы? Разве вас, отца троих детей, не беспокоит, что ваши внуки так и останутся бездетными из-за одного только вашего стремления вырастить из них достойных продолжателей своего дела? Кому они будут и дальше передавать ваши знания и опыт?

— Ученикам, — тут же нашелся с ответом Книпхоф. — А почему бы и нет? Такое продолжение моего дела через поколения меня тоже устроит. Главное, чтоб Ида и Пауль нашли учеников достойных моего учения.

Полковник слушал старика и дивился, до чего же тот эгоистичен. Видимо его вполне устраивало, что бессемейные внука тратят свои годы не только на медицину, но и на внимание и уход за дедом. Вот только когда Ида и Метц состарятся, некому будет подать и даже стакан воды, но их деда это нисколько не волнует — лишь бы внуки сами подали его Книпхофу.

— Вы боитесь отпустить их от себя? — дерзнул спросить полковник, но профессор лишь пожал плечами и спокойно ответил:

— Если найдется человек, что захочет взять Иду в жены, что ж я, буду против? И если Паулю встретится женщина, которая не откажет ему… Хотя, откуда ей такой взяться? Он ведь совсем ничего не понимает в женщинах, и, по-моему даже боится их, потому до сих пор и холост. А у вас интересный австро-венгерский акцент, — неожиданно заметил Книпхоф.

— Спасибо, мне уже говорили, — и полковник невольно посмотрел в сторону Иды.

А она продолжала играть. Нежные пухлые пальчики скользили по клавишам с завидной легкостью. Расправленные плечи и изящная осанка придавали её фигуре волнующий силуэт. Ида поймала на себе его взгляд и наградила мужчину милой, совсем некокетливой улыбкой. Удивительная девушка.

Полковник нехотя вернуться к главной цели своего визита и произнёс:

— У меня из головы всё не выходят ваши рассуждения о поисках бессмертия.

— Да-да, — оживился старик.

— А что вы скажете об алхимиках? Их эликсир жизни, полученный из философского камня, кажется, должен даровать помимо золота и бессмертие.

— Вы просто не понимаете истинное значение слова «золото», — возразил Книпхоф. — Великое делание алхимиков, это вовсе не вульгарный поиск способа трансмутации неблагородных металлов в золото. Это всего лишь иносказание. Есть мнение, что со времен Парацельса алхимия начала вырождаться и приняла сугубо материальное воплощение. На самом деле, алхимические трактаты нужно уметь правильно читать, как говорится, между строк. Ведь это сборники символов, аллегорий и загадок, для их понимания нужно качественно иное мышление. Вот если в трактате говорится о поте, чей порошок принимает красный цвет, то стоит понимать, что под словом «пот» автор скрывает слово «кровь». Если же речь идет о крови, взятой у мертвеца, знайте, автор имел в виду вполне живого человека, но не мог писать о, по сути, вампиризме, прямо.

— В жизни бы не подумал, что алхимиков интересовала кровь, — признался полковник.

— О, их много что интересовало и интересует.

— Так что же, алхимики существуют и в наши дни? Я думал, наука поставила крест на их изысканиях.

— А вот и нет. И даже наоборот. Ведь арабское слово «аль кемия» означает «египетская наука», а все египетское нынче в моде. Один знакомый мне химик из Вены всерьез увлекается алхимией, и считает, будто современные достижения химической науки ему в этом помогут. Он когда-нибудь доэксперементируется в своей лаборатории! Потому что место таких алхимиков, как и писал Данте, в восьмом круге, десятом рве.

— Там, где фальшивомонетчики? — припомнил полковник.

— Они самые. Из сплава меди и серебра можно сделать нечто внешне похожее на золото. Но это не алхимия, а шарлатанство. Золото здесь вообще не при чем.

— А что же, если не оно?

— Я же говорил о символах и аллегориях. За серебром скрывается Луна, за свинцом — Сатурн, оловом — Юпитер…

— А золотом?

— Солнце, разумеется. А далее следует понять, что символизирует каждая и планет. Из всех известных планет в пору первых алхимиков, Сатурн был самой далекой от Солнца, самой холодной, самой безжизненной и тленной. Вот почему с Сатурном отождествляли физическое тело, которое рано или поздно умрет и разложится. Солнце же вечно и непостижимо как Бог. Да оно и есть божество во многих культах. Солнце дает жизнь, Сатурн же — забирает. Стремление от тлена к вечности — вот что на самом деле означает превращение свинца в золото. Великое делание ставит своей целью обретение вечной жизни.

— И вы знаете рецепт?

— Если бы знал, то уже обрел бы бессмертие. Разве похоже, что это так?

— Вы очень хорошо выглядите для своего возраста.

Профессор лишь кинул подозрительный взгляд на полковника и произнёс:

— Человеческое тело и есть алхимический сосуд, в котором и происходит трансмутация. Мой внук Пауль всерьез считает, что нужно что-то отрезать, а что-то пришить, и тогда человек продлит свои годы. Я же считаю, что для обретения бессмертия нужно сначала умереть, а потом возродиться к новой вечной жизни.

— То есть, переродиться? — уточнил полковник, назвав термин, каким привыкли в таком случае пользоваться вечноживущие.

— Вот-вот. Хорошее слово.

— И как же собирается переродиться ваш знакомый химик из Вены, если не понимает, что золото должно быть нематериальным?

— Не беспокойтесь за него, — отмахнулся старик, — он поддерживает связь с несколькими мистическими братствами и йогами. Уж они-то знают множество способов пересечь границу обыденного.

— И многим ли братствам доступны сокрытые знания?

— Каждое претендует на свою истину.

— Например, — невозмутимо произнёс полковник, — Орден Золотой Зари? — И, видя реакцию старика, добавил, — Кстати, удачное применение слова «золотая».

— Что вам известно об этом братстве? — заговорщическим шепотом спросил Книпхоф, подавшись вперед.

— В этом городе немногие что-то да слышали о Золотой Заре. Другое дело, ещё меньше тех, кто видел воочию. Я так понимаю, вы достаточно осведомлены об Ордене.

— Молодой человек, — голос Книпхофа стал более напряженным, — если бы я сказал вам, что область вашего нынешнего интереса слишком опасна для посторонних и не стоит в неё влезать, вы бы меня послушали?

— Пожалуй, нет, — столь же серьезно ответил полковник.

Губы старика растянулись в широкой ехидной улыбке:

— И правильно! Все эти предостережения и советы полная чушь, если вас неудержимо тянет к познанию истины. А как её познать, если не на собственной шкуре?