Антонина Ванина - Свинцовый закат

— То есть, вы не отвергаете мною сказанное, как обман зрения, шарлатанство или заблуждение? — на всякий случай уточнил полковник.

— Отнюдь.

— И что вы скажете на счет этих чудес? Насколько они опасны?

— Для вас, вашего подчиненного или той актрисы?

— Отец Матео, мне жаль, что наш разговор не задался с самого начала, — признался полковник. — Я рассчитывал на совет умудренно в подобных делах богослова, а встретил лишь безучастное согласие.

— Видите ли, граф, я безуспешно пытаюсь понять, какое место в вашей истории занимают вечноживущие? Это ведь мы являемся основным интересом со стороны Общества, в котором вы состоите.

Полковник не стал отрицать его слов и прямо заявил:

— Мой работодатель подозревает, что белые кровопийцы негласно управляют Орденом Золотой Зари через главу лондонского, так сказать, храма. Кстати, сейчас он проживает в Париже.

— Значит, в первую очередь, вы приехали в город к нему?

— Скорее к подозрительным белым. Планирую спуститься в оссуарий, а дальше пройти в их подземелья.

Инквизитор озабоченно насупился и произнёс:

— На вашем месте, я бы там долго не бродил. Особенно под лесом Фонтенбло.

— А что не так?

— Для вас — ничего. Это место плохо влияет на впечатлительных художников, вроде барбизонцев.

— Те, что рисовали пейзажи? И что же с ними произошло?

— А по-вашему болезненная тяга многих художников к одному единственному лесу может объясняться только чарующей красотой тамошней природы?

— Почему нет? — пожал плечами полковник.

— Хотя бы потому, что в Фонтенбло любят подниматься на поверхность белые. Летом в густом лесу они пытаются привыкнуть к слабым лучам света, чтобы не быть совсем уж беспомощными при дневном свете. Строго говоря, на вид они не такие уж белые, и вполне сходят за бледных светловолосых людей. Да, и глаза у них приобретают более естественный цвет.

— И барбизонцы с ними встречались?

— Судя по тому, что многие из них почили в семидесятые годы, то встречались довольно часто. А сколько картин успели написать… Всё же согласитесь, это не совсем нормально, когда пара десятков художников целыми днями бродят в лесу, и пишут одни и те же деревья. Это скорее болезненное очарование таинственным местом. Творческих людей в подобные места притягивает словно магнитом, что даже крови собственной не жалко, если попросит о ней лесная фея.

— Значит, художников сгубили белые? А они могут интересоваться так называемыми магами?

— Магами интересуются сущности несколько иного порядка. К взаимному удовольствию магов, надо сказать.

— И кто они? — вопросил полковник, хотя догадывался, каким будет ответ.

Инквизитор загадочно ухмыльнулся:

— Думаете, что явившийся человеку дьявол назовется дьяволом? Недаром его назвали отцом лжи. Все, так называемые, духи говорят лишь то, что от них хотят услышать и показывают, что от них хотят увидеть.

— Значит, они не могут быть настоящими душами умерших, как говорят спиритисты?

— Если верить Писанию, то после смерти душа человека должна пребывать либо в раю, либо в аду, либо в чистилище, а не блуждать по миру и беседовать с живыми. И я верю Писанию.

— И мумия не может диктовать письма. Я понял.

— А что это за письма?

— Точно не знаю, я их не видел. Но, судя по тому, что слышал, они выполнены на древнеегипетском языке иератическим письмом. Речь в них идёт, кажется, о египетской магии или религии.

— Этого и следовало ожидать.

— Правда? — вопросил полковник, невольно поражаясь, с какой легкостью его собеседник воспринимает услышанное.

— Может вы слышали о Елене Блаватской? Она ведь жила в Лондоне. Так вот, она сама признавалась, что не понимает смысла тех околодуховных книг, которые сама же и писала.

— Как такое возможно?

— Так же как и в случае с письмами вашей знакомой актрисы. Блаватская записывала тексты не сама, и судя по тому, что я прочел в «Тайной доктрине», такое тяжело придумать, обладая человеческой логикой.

— Тогда зачем демоническим сущностям, если вы их имеете в виду, надиктовывать своим пророкам старые и новые вероучения? Какой в этом смысл?

— Какого ответа вы ждете от старого католика, да ещё и бывшего квалификатора?

— Искреннего.

Мурсиа немного помолчал, собираясь с мыслями. Было видно, как ему в тягость весь этот разговор об инфернальном.

— Мне скверно видеть, как каждый день теософы превозносят Люцифера, как графини и жены генералов вызывают духов себе на потеху, как художники и поэты начинают мнить себя розенкройцерами и магами, а какой-то русский журналист пытается доказать, что Христос был буддистом. Мне уже тошно от всей этой мешанины эзотерики, оккультизма и самых разнообразных религий. Христианство больше никому не интересно, потому что не щекочет нервы и не волнует разум, а лишь заставляет думать о душевной чистоте и молиться.

— Что поделать, такое сейчас легкомысленное время.

— Бросьте, время всегда одно и то же, просто люди в нём живут разные. Они и меняют нравы.

— И кто же повинен в нынешней бездуховности? — иронично вопросил полковник, не надеясь получить прямой ответ.

— Чарльз Дарвин, — не задумываясь, ответил Инквизитор. — Да-да, можете считать меня брюзгой и ретроградом, но именно он подорвал своей теорией всякую веру в Бога. Отныне миллионы европейцев уверены, что не Бог сотворил человека, а безликая природа, и человек создан не по образу и подобию Божьему, а произошел от обезьяны. Стоило Дарвину это сказать, как тут же светила науки с неподдельным энтузиазмом принялись возвеличивать в человеке его животную сущность, позабыв о божественной, будто только и ждали подобного случая. Кстати, вам доводилось слышать, что Дарвин во время своего знаменитого кругосветного путешествия на «Бигле» посетил Южную Америку, где гостил у одного индейского племени? Так вот, тогда его уговорили поучаствовать в одном колдовском ритуале. Мне не известно подробностей и сути церемонии, однако, когда Дарвин вернулся на корабль, команда тут же заметила перемены в его характере, словно к ним пришел другой человек.

— Что-то вселилось в него во время ритуала?

— Очень даже возможно. До этого случая Дарвин готовился стать пастором, а по возвращению в Англию начал развивать теории, направленные на разрушение веры в Творца. И так — до конца своих дней. Благодаря Дарвину и утвердился материализм, который начали проповедовать ещё 300 лет назад, когда гуманизм поставил во главу угла человека, а не его бессмертную душу. И что теперь? Люди разуверились в Боге, и в душах их стало пусто. Но они снова начали искать духовность, вот только нашли лишь то, что им предложило наше безбожное время: спиритизм, теософию и магию.