Брайан Ламли - Властелин червей

– Ничего подобного, – возразил было Кроу, однако голос его предательски дрогнул. Неожиданно ему вспомнился Карстерс – вот уж кто наверняка обладал гипнотическими способностями.

– В таком случае ты испытал на себе гипнотическое воздействие, – произнес Таунли. – Видимо, сам того не подозревая.

– А разве такое возможно?

– Безусловно. – Врач снова нахмурился. – Признавайся честно, Титус, с кем ты водил компанию в последнее время?

– Я бы и сам хотел это знать, Гарри, – вздохнул Титус. – Но ты меня заинтриговал. Гипноз и потеря памяти, говоришь? Ну что ж… – Он задумчиво потер подбородок. – Послушай, а ты можешь меня разгипногизировать? Может, сумеем выйти на источник воздействия…

– Попытаюсь. Если ты хотя бы раз подвергался гипнозу, то вторично это сделать уже гораздо легче. Ну как, готов?

– Да, – мрачно откликнулся Кроу. – Мне нужно кое в чем разобраться, и если гипноз – это единственный выход, то нечего откладывать!

Час спустя, несколько раз погрузив Кроу в транс и выведя его обратно, добрый доктор покачал головой и признал свое поражение:

– Теперь я уверен, что тебя загипнотизировали, – произнес он, – причем это сделал человек, который по части гипноза куда сильнее меня. Помнишь, какие вопросы я тебе задавал, пока ты был в трансе?

Кроу покачал головой.

– Что ж, это вполне нормально, – успокоил его доктор. – Удивительно другое: я не могу выудить из тебя ничего, что касалось бы событий последних двух недель!

– Вот как? – удивился Титус. – Я могу рассказать о них и так, безо всякого гипноза.

– Обо всем?

– Ну конечно!

– Сильно в этом сомневаюсь, – улыбнулся Таунли. – В том-то и загвоздка. Ты просто не знаешь всего. То, что ты помнишь, это еще не вся история.

– Понятно, – протянул Кроу и мысленно вернулся к смутным грезам и странным псевдовоспоминаниям о фрагментах какого-то разговора. – Что ж, спасибо тебе, Гарри, – произнес он наконец. – Ты замечательный друг, и я высоко ценю твою помощь.

– Слушай, Титус… – В голосе старого доктора звучала искренняя озабоченность. – Если я чем-то могу помочь, чем угодно… смело обращайся ко мне. Я…

– Нет-нет, что ты. – Титус выдавил неубедительную улыбку и посмотрел в глаза собеседнику. – Просто я попал в историю, которая никак не укладывается в голове… и должен разобраться в ней до конца.

– Вот как? Это должна быть и впрямь удивительная история, раз ты упорно отказываешься мне о ней рассказывать. Впрочем, не в моих привычках совать нос в чужие дела. Тем не менее считаю своим долгом предупредить тебя, чтобы ты принял меры предосторожности.

– Гарри, ты прав, история и впрямь из ряда вон выходящая, – кивнул Кроу, – и только сейчас для меня забрезжил слабый свет в конце тоннеля. Что касается мер предосторожности, это я вам обещаю.

Правда, проводив Таунли до дверей, он вспомнил кое-что еще:

– Гарри, если не ошибаюсь, у вас было оружие, шестизарядный револьвер?

– Да-да, сорок пятого калибра. Он достался мне от отца. Я, как и он, питаю слабость к оружию.

– Ты же не будешь возражать, если я одолжу его на пару недель?

Таунли посмотрел на него в упор, но в конце концов широко улыбнулся.

– Разумеется, какие могут быть вопросы, – произнес он. – Занесу его завтра. Однако имей в виду, порой излишняя осторожность может только навредить.

Титус плохо спал той ночью, и утром в пятницу, 18 января, проснулся словно от удара вбок. В горле першило, глаза налились кровью и саднили. Первая мысль была о бутылке вина, подаренной Карстерсом, вторая – о Тейлоре Эйнсворте, который сейчас держал бутылку у себя. Титус кое-как заставил себя подняться с постели и на нетвердых ногах направился в ванную. Стоя под душем, он ругал себя последними словами. Ну почему он отдал Эйнсворту целую бутыль, если можно было ограничиться образцом? Впрочем, остатки сна вскоре выветрились, и на их место пришла способность рассуждать здраво. В результате Титус вышел из ванной в задумчивом, если не мрачном расположении духа.

Сейчас его воспаленному горлу не помог бы никакой кофе, и, хотя было еще до смешного рано, Титус достал из буфета недопитую бутылку обычного вина. После пары стаканов ему ощутимо полегчало, однако через час боль вернулась с прежней силой. И тут пришел Гарри Таунли с револьвером. Заметив страдания Титуса, врач осмотрел его, после чего заявил, что проблема имеет психосоматический характер.

– Что? – хрипло переспросил Кроу. – Уж не хочешь ли ты сказать, что я все придумал? В таком случае у меня на редкость живое воображение…

– Нет, – спокойно возразил доктор. – Я ничего подобного не говорил. Я лишь сказал, что причина кроется не в теле. И лечить, соответственно, надо не его.

– Его, его! – воскликнул Кроу. – Но вчера вечером я отдал бутылку!

– Вот как? – Таунли вопросительно вскинул бровь. – Уж не похмельный ли это синдром?

– Не в привычном смысле, – отозвался Кроу. – Послушай, Гарри, у тебя не найдется времени еще разок погрузить меня в транс? Мне хотелось принять кое-какие меры предосторожности, прежде чем возвращаться к тому странному делу, о котором мы говорили накануне.

– Неплохая мысль, – согласился доктор. – По крайней мере попробуем вылечить твое горло. Если проблема носит психосоматический характер, то мне, возможно, удастся избавить тебя от боли. Помнится, когда я работал с заядлыми курильщиками, получалось неплохо.

– Отлично, – произнес Кроу, – но я бы хотел попросить тебя еще кое о чем. Если я сообщу тебе имя одного человека, возможно ли внушить мне, чтобы я никогда больше не поддавался его влиянию, чтобы он не сумел бы меня… загипнотизировать?

– Задача из нелегких, – ответил врач, – но так и быть, попробую.

Спустя полчаса Таунли щелкнул пальцами, и Кроу вышел из транса. В горле першило уже гораздо меньше, а когда они с Таунли вышли из дому, боль уже не мучила его. Они вместе пообедали в ресторане, после чего Титус поймал такси и в одиночестве направился в Британский музей.

Он не первый раз входил под своды этого внушительного здания. Бывая здесь довольно часто, юноша завел знакомство с куратором отдела редких книг, энциклопедически образованным человеком. Это был высокий поджарый джентльмен с пронзительным взглядом и едким, язвительным чувством юмора. Названный отдел находился в его ведении вот уже тридцать пять лет. Звали куратора Седжвик, но Титус обращался к нему не иначе как «сэр».

– Как, снова вы! – поприветствовал юношу Седжвик. – Так вам никто не сказал, что война давно закончилась? И какой же шифр вы намерены взломать на сей раз?

Надо сказать, этот вопрос застал Титуса врасплох.

– Я даже не подозревал, что вы в курсе, – пробормотал он.