Говард Лавкрафт - Таящийся у порога

Однако решив, что данного объяснения ему недостаточно, он поставил стул на расположенные под окном книжные полки, перебрался с него на большой книжный шкаф, оказавшись почти вровень с окном, и принялся тщательно исследовать каждое стеклышко. Но едва он углубился в это занятие, как окно внезапно ожило, словно лунный свет превратился в ведьмин огонь, и его призрачные очертания начали жить какой-то своей, пугающей жизнью.

Однако эта иллюзия исчезла столь же внезапно, как и появилась, а Дьюарт, дрожащий, но исполненный решимости, так и стоял перед центральным кругом окна, сделанным, к счастью, из бесцветного стекла; прямо на него смотрела луна, а между стеклом и луной, на фоне высоких и темных деревьев зловеще белела башня, торчащая посреди небольшой ложбины. Дьюарт посмотрел вдаль. Это ему от усталости мерещится или возле башни действительно мечутся какие-то тени — причем мечутся не у подножия, поскольку его не видно, а на уровне конической крыши? Дьюарт тряхнул головой; наверное, это в лунном свете поблескивают испарения, поднимающиеся с болот.

И все же он был встревожен. Спустившись со шкафа, он отошел к порогу кабинета. Оглянулся на окно. Сквозь стекло струился бледный свет — не более; постепенно свет исчез совсем. Луна скрылась за тучей, и Дьюарт вздохнул с облегчением. Нет, все-таки события этого вечера его сильно расстроили; видимо, всему виной эти непонятные прапрапрадедушкины инструкции, вызвавшие у него искаженное восприятие действительности.

Дьюарт все же отправился на прогулку, как и планировал; однако из-за темноты он пошел не в лес, а по дороге, ведущей на Эйлсбери-Пайк. Странное у него было ощущение — он никак не мог избавиться от мысли, что за ним следят, поэтому поминутно оглядывался по сторонам, пытаясь среди темных деревьев разглядеть тень животного или его горящие глаза. Но никого не увидел. В небе ярко сияли звезды, луна скрылась за деревьями.

Дьюарт шел в сторону Эйлсбери-Пайк. Странно, но вид и звук проносившихся по шоссе машин действовал успокаивающе. Почему-то ему стало очень одиноко, и он подумал о том, чтобы пригласить к себе на пару недель своего кузена, Стивена Бейтса. Дьюарт остановился и бросил взгляд в сторону Данвича, над которым виднелось светло-оранжевое свечение и слышались какие-то крики, похожие на крики ужаса. Он подумал о том, что, наверное, загорелась одна из лачуг, и смотрел в ту сторону до тех пор, пока свечение не угасло. Затем повернулся и пошел назад, к своему дому.

Ночью Дьюарт проснулся в полной уверенности, что на него кто-то смотрит и что этот взгляд отнюдь не враждебен. Он снова уснул, а когда утром проснулся, то чувствовал себя невероятно усталым, словно не спал вовсе, а всю ночь провел на ногах. Одежда, которую он перед сном аккуратно сложил на стуле, была измята, хотя он не помнил, чтобы ночью вставал и одевался.

Несмотря на отсутствие электричества, Дьюарт мог пользоваться радио, изредка — в целях экономии батареек — включая маленький транзисторный приемник, чтобы послушать музыку и выпуски новостей, особенно утренних, когда повторялись репортажи из Британской империи, предваряемые звоном Биг-Бена, что вызывало у него легкую ностальгию — Дьюарт вспоминал Лондон с его желтыми туманами, старинными зданиями, тротуарами и живописными улицами. В этот раз, когда Дьюарт включил радио, чтобы, как обычно, послушать Лондон, работала радиостанция Бостона, которая передавала текущие новости о событиях штата. Дьюарт включился как раз на середине репортажа из области криминальной хроники, которую обычно пропускал мимо ушей.

«…Труп обнаружен около часа назад. Личность погибшего не установлена; предполагают, что это деревенский житель. Вскрытия еще не проводилось. Тело изуродовано до неузнаваемости; создается впечатление, что его много часов било волнами о скалы. Впрочем, поскольку труп был обнаружен на берегу и в сухой одежде, высказываются предположения, что человек погиб на суше. На теле остались следы от ударов или падения с высоты, возможно, что его сбросили с самолета. По замечанию одного из судмедэкспертов, данное преступление напоминает серию убийств, совершенных в этом районе более ста лет назад».

По-видимому, это было последним сообщением местного радио, поскольку сразу после него зазвучали позывные Лондона и начали повторять британские новости, ретранслируемые через Нью-Йорк. Сообщение об убийстве произвело на Дьюарта крайне неприятное впечатление; как правило, подобные вещи его не интересовали, однако на этот раз он насторожился: уж очень это преступление напоминало почерк лондонского Джека-потрошителя или маньяка Троппманна. [6] Троппманн , Жан-Батист (1848–1870) — французский серийный убийца, в отличие от упомянутого выше в тексте Джека-потрошителя, пойманный властями и казненный. Передачу из Лондона Дьюарт уже не слушал, погрузившись в размышления о том, что за последнее время стал как-то уж слишком впечатлителен. Теперь ему на нервы действовало решительно все — и погода, и события, и люди, среди которых он поселился; удивительно, до чего быстро растерял он былое хладнокровие и невозмутимость, столь характерные для него в ту пору, когда он жил в Англии.

В то утро Дьюарт намеревался еще раз просмотреть прапрапрадедушкины инструкции, поэтому после завтрака он достал конверт из манильской бумаги и попытался извлечь хоть какой-то смысл из того, что было в них написано. Особо отметив «правила» или «директивы», Дьюарт начал размышлять. «Следить за тем, чтобы вода омывала остров» невозможно, поскольку никакой воды там нет; что касается покоя башни, то он, по-видимому, уже нарушил этот запрет, поскольку ходил туда и даже выворотил плиту. Но что, во имя неба, имел в виду Элайджа, когда запрещал «уговаривать камни»? Какие камни? Дьюарт запомнил только те, что вызывали ассоциацию со Стоунхенджем. Но если это именно они, то как можно обращаться к камням, словно у них есть разум? Совершенно непонятно; может быть, ему поможет кузен Стивен Бейтс, нужно только не забыть спросить его, когда он приедет.

Дьюарт продолжал размышлять.

Что это за «дверь», о которой говорит прапрапрадедушка? Да и вся инструкция — сплошная загадка. «Не открывать дверь, которая ведет в странное место и время, не призывать того, кто таится у порога, не взывать к холмам». Ну что же это такое? Почему Элайджа обращается к своим потомкам, употребляя настоящее время? Может быть, тем самым предок давал понять, что им следует думать только о своем времени и не пытаться проникать в тайны столетней давности? Вполне возможно, но если это так, то Элайджа, должно быть, «странным местом» называл что-то совсем другое. А как зловеще звучит — «тот, кто таится у порога»; ничего не скажешь, действительно мрачно, даже угрожающе; Дьюарту даже показалось, что сейчас раздастся оглушительный звон и удар грома. Что это за порог? И кто такой у него таится? И что, ради бога, хотел сказать Элайджа, когда умолял «не взывать к холмам»? Дьюарт представил себе, как он или кто-то другой стоит посреди леса и взывает к холмам. Нелепость какая-то, абсурд. Нужно будет спросить Стивена и об этом.