Ребекка Дессертайн - Война сынов (ЛП)

– Тут тебе не первый класс, – заметил Дин.

Они шли вдоль обратной стороны поезда, пытаясь выбрать место, где будет достаточно пространства для бега и возможность запрыгнуть наверх, когда поезд начнет двигаться.

– Как думаешь, за кого они нас принимают? – спросил Сэм, пока они шли по грязным рельсам.

– Не знаю. Это же ты закорешился с Чудесным Профессором Уолли[1].

– Он ученый, Дин. Он разбирается в Библии, он может читать по-арамейски или на каком там языке эти свитки написаны. Когда мы раздобудем свиток, он нам пригодится.

– А ты не подумал, что они обычные люди… ну, практически обычные? Они неважно воспримут одержимости, Сатану и Армагеддон. Ты же не рассказал им про конец света, правда? – Дин развернулся и впился в брата взглядом.

Сэм прошел мимо, задев его сумкой:

– Нет, Дин, не рассказал. Проклятье.

Он вошел в туннель. Дин вздохнул и следом за ним шагнул в темноту.

***

Лин Кини была выше почти на целую голову, но все равно с трудом поспевала за быстрым шагом Роуз МакГроу, пока они поднимались в пентхауз. Обширный зад Роуз покачивался из стороны в сторону так, что любой моряк вспомнил бы о родном доме. Лин, напротив, была подтянутая и длинноногая – фермерская девчонка, сбежавшая в большой город. Она очень радовалась, получив работу горничной в «Уолдорфе», к тому же, это была ее первая настоящая работа, если не считать кастрации лошадей на ферме родителей.

Лин попыталась сконцентрироваться на словах Роуз, которая объясняла, что «Уолдорф Астория» ожидает от каждого работника уважения к личной жизни постояльцев. Роуз наклонилась ближе (от ее дыхания так несло луком, что Лин поморщилась) и заговорщицким тоном сообщила, что как-то раз Ди Маджо побывал здесь с другой женщиной, не с Мэрилин, но Лин от нее этого не слышала. Роуз пошевелила рыжими бровями, чтобы еще больше подчеркнуть, насколько конфиденциальна эта информация.

У двери пентхауса она выудила из кармана передника универсальный ключ, постучала и вставила ключ в замочную скважину.

В номере царила разруха: после вчерашней перестрелки на аукционе он буквально лежал в руинах. Шелковые диванчики испещряли комки набивки, восточный ковер был запятнан кровью, пол украшен странными царапинами, а мебель перевернута. Какая-то военная зона. Роуз зацокала языком и отправилась в хозблок, а Лин велела начать прибирать осколки. Сказала, что вернется через пару минут.

Лин осмотрела комнату, вытащила из тележки мусорное ведро и, вооружившись щеткой и метелочкой для пыли, опустилась на четвереньки. Выметая осколки, она заметила, что это, собственно, не стекло, а глина. Лин бросила их в ведро, а потом заметила в соседней комнате закатившийся под кровать кувшин, частично прикрытый сбившимся покрывалом.

Достав сосуд из укрытия, Лин перенесла его в гостиную. Выглянув наружу и убедившись, что в коридоре не видно Роуз, она поставила его на стол. Кувшин был высокий и продолговатый, того же пыльного цвета, что и испещрявшие пол осколки. Лин подумала, что владелец обрадуется, узнав, что один из сосудов не разбился.

Потом любопытство взяло верх, и Лин вонзила ногти в щель под крышкой. Поначалу крышка не поддавалась: она была залита чем-то вроде смолы. Наконец, она немного повернулась, и Лин смогла отделить ее от сосуда. Под крышкой оказалась затычка из конского волоса, пропитанная той же смолой. Лин поискала что-нибудь, чем можно было бы подцепить затычку, потом заметила на полу нож для вскрытия конвертов и воткнула его между печатью и краем сосуда. Из кувшина вырвался гулкий звук.

Лин швырнуло на пол, когда густой темный дым хлынул из сосуда и начал собираться на полу. Он распространялся всё выше и шире, пока не поднялся почти в человеческий рост. Лин попыталась отползти, но дым обвил ее лодыжки, и ощущения были такие, будто ноги застряли в паре тонн влажного цемента.

Последнее, что Лин запомнила, – едкий дым, который забился ей в рот и протолкнулся в горло.

Когда спустя десять минут Роуз вернулась с Сэлом, ремонтником, Лин нигде не было.

– Ох уж эта современная молодежь. Им просто-таки нельзя доверять. Сбежала с работы в первый же день. Вот те на, – вздохнула Роуз.

Сэл согласно кивнул, и они принялись наводить порядок в президентском номере.

***

Энтони не сразу обратил внимание на длинноногую блондинку, ворвавшуюся в посвященное римскому искусству крыло Нью-Йоркского музея искусств. Музей принимал сотни посетителей каждый день, и Энтони решил, что она просто догоняет группу приехавших на экскурсию младшеклассников. И только услышав звук бьющегося стекла, он вошел в зал, чтобы взглянуть, что произошло.

Девушка стояла в центре зала. У ее ног лежали остатки стеклянной витрины, за которой покоились несколько римских ваз – если память не подвела Энтони – примерно семидесятого года нашей эры. На глазах Энтони девушка столкнула еще одну витрину и принялась хватать керамические сосуды и швырять их на пол один за другим.

Из разбитых ваз поднялись столбы черного дыма. Первой мыслью Энтони было бежать за огнетушителем, но тут девушка перешла к следующей витрине и поступила с ее содержимым точно так же.

– Эй, леди, нельзя так делать! – Энтони начал пробираться к ней, доставая пистолет. – Прекратите, или я буду стрелять.

Девушка словно не услышала его. Она развернулась и толкнула длинный стеклянный ящик, в котором были выставлены с полдесятка маленьких серебряных коробочек. Ящик упал и разбился, над коробочками поднялись клубы дыма.

Энтони направил на нее пистолет:

– Я не шучу, мэм. Не трогайте больше ничего!

Девушка развернулась к нему. У нее были сплошь черные глаза.

– Иисус, Мария и Иосиф! – испуганно воскликнул Энтони и инстинктивно надавил на спусковой крючок.

Пуля угодила девушке в плечо. Дети с визгом выбежали из зала. Пулевое ранение, однако, не заставило девушку замедлиться, и она перевернула еще одну витрину. Дыма в воздухе стало больше. Жирные черные столбы поплыли по залу к разбитым витринам, двигаясь словно по собственной воле.

Энтони приблизился. Перед ним взмыл клуб дыма. Больше он ничего не помнил.

***

Дин заметил, что поезд двигается быстрее, чем он представлял.

– Сэм, давай! – крикнул он, прыгнул на одну из лесенок на боку вагона и протянул руку.

Сэм, бегущий, поджав губы и пыхтя, вдоль путей, швырнул ему сумку.

– Давай, здоровяк. Бежишь, как будто тебе лет семьдесят.

Сэм поднажал, схватил Дина за руку, и тот втащил его на металлическую решетку между вагонами. Оказавшись в безопасности, он сложился пополам, пытаясь перевести дыхание.

– В этих брюках трудно бегать, – выдохнул Сэм.

– Еще бы, Сэмми, – Дин стряхнул с его плеч сажу. – Пойдем отыщем папочку и сестренку.