Владислав Реймонт - Вампиры. Сборник

— Какой мертвец, что ты мелешь, трус, говори толком.

— Господин доктор, я и говорю толком, там сидит мертвец. Мне ли не узнать человеческого черепа, — прибавил он.

— Так я и думал, — проворчал доктор, — скелет, а не мертвец. Дурья ты голова. Скажи-ка лучше — ступени крепкие?

— Да, господин доктор, такие крепкие, что не только вас, а самого слона выдержат.

— Ну, помолчи, — и доктор, кряхтя и охая, полез по узкой лесенке.

Наступило молчание. Было жутко.

Гарри не выдержал и, поднявшись на ступени, крикнул в отверстие:

— Жив ли ты, доктор?.

— Ну, конечно, жив. Сейчас вернусь и расскажу.

Немного погодя он и сам показался из люка, и Гарри помог ему выбраться.

— Прикажите закрыть люк, ничего особенного там нет, то есть я хочу сказать, что там нет ни золота, ни бриллиантов и от своей трети находки я отказываюсь в пользу деревенского кладбища.

Потом доктор, не торопясь, принялся готовить себе сигару.

— Да говорите, что там?

— Правда ли есть скелет?

— Где он лежит? — спрашивала любопытная молодежь.

— Подождете; вам бы только смеяться над пожилыми людьми, а небось к мертвецу никто не пошел, струсили, поди, — бурчал доктор.

— Не будем больше, не будем, вы доказали свою храбрость, падайте вверх тормашками, не будем смеяться, — уверяли молодые люди.

— Ну то-то! — сказал наконец удовлетворенный доктор, — слушайте же:

— Там небольшая комната, ну, скажем, сажень в квадрате, пустая. На стене, что упирается в гору, мраморная плита с надписью: «Здесь покоятся Фредерик и Мария, из древнего и знаменитого рода графов Дракула».

— Ну а где же мертвец? — не унимались любопытные.

— Погодите, будет и мертвец! — отвечал доктор. С той стороны, что, по-моему расчету, выходит на озеро, на обрыв, есть в стене щель: через нее проникает свет. Щель или расщелина настолько широка, что через нее может протиснуться человек, конечно, не такой, как я или капитан Райт. Вот возле этой-то щели на полу и сидит мертвец — точнее, скелет, приложив голову к выступу скалы. Кожа на лице почти не сохранилась, а судя по зубам, покойник — не старый человек. Волос на голове тоже нет, они или обриты, или же их съела какая-нибудь порода моли. Одежда настолько истлела, что определить материал или покрой невозможно. Какой-то плащ или халат. Вот и все! — закончил доктор, затягиваясь приготовленной сигарой.

— Но как он туда попал? — спросил Жорж К.

— Это вопрос трудный. Быть может, добровольно, быть может, и нет. Мог сойти через люк и закрыть его за собой или же он захлопнулся неожиданно. Наконец, мог прийти через расщелину и не имел сил выйти обратно, но последнее маловероятно. Расщелина должна прийтись как раз в середине утеса, на котором стоит замок. Так что добраться до нее нелегко. Но если предположить даже, что кто-либо ради любопытства и проник в нее, то почему он не пошел обратно и уже на дороге не завяз и не умер, а остался ждать смерти у входа, на пороге спасения, так сказать. Все это очень темно. Одно несомненно, расщелина образовалась после постройки склепа, не мог же строитель оставить незаделанной такую огромную щель. Какой был смысл? — закончил свой рассказ доктор.

Предположения, догадки сыпались градом. Но ни одна не выдерживала логических возражений.

— Странно, что склеп сделан не под капеллой, как принято, а в стороне, — заметил Джемс.

— Да это скорее не склеп, а одиночная могила, так как других надписей нет, — добавил доктор.

Находка трупа удручающе подействовала на общество, и было решено дальнейший осмотр прекратить.

Вышли во двор. Прошли мимо конюшен, людских, кухонь и прочего прямо к воротам.

Староста аккуратно замкнул калитку и повесил новую печать.

До заката солнца оставалось еще часа два, а потому решили идти по новой дороге в деревню навестить Карла Ивановича в его архиве.

Дорога была крутая и очень испорчена временем. Шли тихо.

Никто не заметил, что староста исчез.

При входе в деревню он встретил Гарри низкими поклонами, прося чести удостоить посещением его дом.

— У меня в саду приготовлено пиво, его варили мои дочери, — говорил он.

Ничего не оставалось, как зайти, да и после жаркой и пыльной дороги глоток пива был бы не лишний.

Когда общество разместилось под тенью цветущей липы да холодное вкусное пиво принесли две хорошенькие дочери хозяина, то стаканы начали быстро пустеть и вновь наполняться.

Один доктор отказался от пива и попросил стакан колодезной воды.

А на насмешки товарищей ответил:

— Не люблю я деревенского пива, в нем всегда есть примесь дурмана. Вы, Жорж, очень не налегайте, вам и без дурмана снятся красавицы.

Жорж К. в ответ выпил огромную кружку пива.

— За здоровье здешних красавиц! — воскликнул он задорно, кланяясь дочкам старосты.

— За здоровье наших милых хозяек! — подхватила молодежь, весело смеясь.

Дочки старосты даже вспыхнули от удовольствия и стыдливости.

Это были девушки шестнадцати-восемнадцати лет, здоровые, свежие, а при опрятности костюма и роскошных косах даже привлекательные и для таких скучающих шалопаев, как наши охотники.

Так что когда Гарри в сопровождении доктора и старосты вышел из сада, компания и не сдвинулась с места.

— Оставьте их! — сказал Гарри доктор.

Пошли к церкви.

Ризница была открыта, и сторож беспрекословно пропустил старосту и его спутников.

В ризнице хранилось запасное облачение священника, хоругви, кресты и прочая церковная утварь.

Гарри обратил внимание на большой крест, весь точно сделанный из мозаики.

— Что это за дерево? — обратился он к сторожу.

— Это омела, — отвечал сторож. — Крест сделал один из моих предшественников.

— Мне бабушка говорила, что этот сторож был древний старик и имел много странностей, — добавил староста.

— Он целые дни делал кресты разных размеров и дарил их всем жителям деревни. У меня в доме тоже есть. Сторожка, где он жил, была наполнена крестами, но главное то, что он делал их только из омелы. Летом еще старик разводил чеснок, до которого был большой охотник, и остролист. Когда его спрашивали, почему он не сделает креста из дуба или березы, а все из омелы, он хитро улыбался и шамкал: «Не любит, боится», — рассказывал староста, польщенный вниманием Гарри.

Прошли в архив.

На полу небольшой полутемной комнаты с крошечным пыльным окном сидел Карл Иванович. Кругом лежали целые вороха бумаг. Карл Иванович только тогда заметил гостей, когда его окликнули.

Увидев Гарри, он быстро вскочил, точно ему было не 65, а 25 лет, и с сияющим лицом подал ему церковную запись.

Там значилось, что родоначальник линии графов Дракула-Карди был привезен в гробу и спущен в семейный склеп такого-то числа и года. О чем и свидетельствуют такие-то.