Ганс Эверс - Сочинения в двух томах. Том первый

Далее шло — опять рукою доктора Петерсена — жизнеописание отца, безработного горняка Петера Вейнанда Нерриссена, осужденного на смертную казнь по приговору суда присяжных. Прокуратура любезно предоставила в распоряжение доктора все документы, и с помощью их он и составил биографию.

Судя по ней, Нерриссен еще с детства был предназначен самою судьбою к тому, что его теперь ожидало. Мать — закоренелая алкоголичка, отец — поденщик, судился несколько раз за жестокое обращение. Один из братьев сидел уже десять лет в тюрьме. Сам Петер Вейнанд Нерриссен после окончания школы поступил в учение к кузнецу, который засвидетельствовал затем на суде его искусную работу, а также невероятную силу. Тем не менее кузнец его скоро прогнал, потому что тот не позволял говорить себе ни единого слова, да и кроме того на него жаловались все женщины. После этого он служил на многих фабриках и поступил наконец на завод «Феникс» в Руре. От военной службы его освободили по физическим недостаткам: на левой руке не хватало двух пальцев. В профессиональных союзах он никогда не участвовал: ни в старых социалистических, ни в христианских, ни даже в гирш-дункеровских, — это обстоятельство старался использовать в его защиту адвокат на суде. С завода его прогнали, когда он в драке тяжело ранил ножом обер-штейгера. Его судили и приговорили к году тюрьмы. С момента выхода из тюрьмы точных сведений о нем не имеется: тут приходится полагаться всецело на его собственные показания. Судя по ним, он начал бродяжничать, дошел до Амстердама. По временам работал и несколько раз сидел за бродяжничество и мелкие кражи. Но, по-видимому, — так утверждал, по крайней мере, прокурор — он и за те семь-восемь лет совершил несколько более тяжелых преступлений. Преступление, за которое его осудили теперь, было не совсем ясно, — остался нерешенным вопрос, было ли то убийство с целью грабежа или на половой почве. Защита старалась изобразить его в следующем виде: обвиняемый однажды вечером встретил в поле девятнадцатилетнюю, хорошо одетую помещичью дочь Анну Сивиллу Траутвейн и сделал попытку ее изнасиловать. Но встретил сопротивление и, главным образом затем, чтобы заглушить ее дикие крики, выхватил нож и убил ее. Вполне естественно, что желая скрыться, он украл затем бывшие при ней деньги и снял некоторые драгоценные вещи. Объяснение противоречило, однако, данным вскрытия трупа, которое установило страшное надругательство над жертвой: преступник изрезал ее ножом, причем удары были нанесены с изумительной правильностью. Документ заканчивался так, что пересмотр дела был отклонен, что корона не воспользовалась последним своим правом помилования и что казнь назначена была на следующий день в шесть часов утра. В заключение еще значилось, что преступник согласился на предложение доктора Петерсена, потребовав за это две бутылки водки, которые он получил сегодня в восемь часов вечера. Тайный советник прочел описание и возвратил доктору книгу»

— Отец дешевле матери! — рассмеялся он. Потом обратился к ассистенту: — Так, значит, вы будете присутствовать на казни. Не забудьте взять с собою физиологический раствор соли и торопитесь по возможности — дорога каждая минута. Особых распоряжений на этот счет я вам не даю. Сиделки приглашать не нужно; нам поможет княгиня.

— Княгиня Волконская, вероятно? — спросил доктор Петерсен.

— Да, да, — кивнул профессор, — у меня есть основание привлечь ее к операции — да и она сама очень интересуется. Да, кстати, как сегодня наша пациентка?

Ассистент ответил: «Ах, ваше превосходительство, старая песня, одна и та же все три недели, что она здесь. Плачет, кричит и буянит, — требует, чтобы ее выпустили. Сегодня опять она разбила два таза.

— Пробовали вы ее уговаривать? — спросил профессор.

— Конечно, пробовал, но она не дает говорить, — ответил доктор Петерсен. — Поистине счастье, что завтра все будет кончено. Но как сумеем мы удержать ее до рождения ребенка, для меня загадка.

— Вам не придется ее разрешать, Петерсен. — Тайный советник снисходительно потрепал его по плечу. — Мы уже найдем средство, делайте только свое дело.

Ассистент почтительно ответил: «Можете во всем на меня положиться, ваше превосходительство».

Раннее утреннее солнце поцеловало густую листву чистенького садика, в котором была расположена женская клиника тайного советника. Оно скользнуло лучами по пестрым, еще влажным от росы клумбам георгинов и приласкало высокий, вьющийся, кудрявый хмель на стене. Пестрые чижики и большие дрозды прыгали по гладким дорожкам, по скошенной траве. Проворно взлетели они в воздух, когда восемь железных копыт загремели по каменной мостовой улицы.

Княгиня вышла из экипажа и быстрыми шагами прошла через сад. Щеки ее горели, высокая грудь подымалась, когда она взошла по лестнице в дом.

Навстречу ей вышел тайный советник и сам отворил дверь: «Да, ваше сиятельство, вот это я называю пунктуальностью! Войдите, пожалуйста. Я приготовил для вас чаю».

Она сказала — голос едва повиновался ей, она задыхалась от волнения: «Я — прямо — оттуда. Я видела все. Это — это — меня так — взволновало!»

Он провел ее в комнату:

— Откуда, ваше сиятельство? С казни?

— Да, — ответила она. — Доктор Петерсен тоже сейчас будет здесь. Получила билет — еще вчера вечером… Это было — так — страшно — так…

Тайный советник подал ей стул: «Может, налить вам чаю?»

Она кивнула: «Пожалуйста, ваше превосходительство, будьте добры! Как жаль, что вас не было там! Какой он красивый — здоровый — сильный — высокий…»

— Кто? — спросил профессор. — Преступник?

Она начала пить чай: «Ну да, убийца! Сильный, стройный — могучая грудь — как у атлета. Огромные мускулы — будто у быка…»

— Вы, ваше сиятельство, видели всю процедуру? — спросил тайный советник.

— Превосходно видела! Я стояла у окна, как раз передо мной был эшафот. Когда его выводили, он немного шатался — его должны были поддерживать. Будьте добры еще кусок сахару.

Тайный советник подал сахар: «Он что-нибудь говорил?»

— Да, — ответила княгиня. — Даже дважды. Но всякий раз по одному слову. Первое, когда прокурор прочел приговор. Он закричал вполголоса — но, право, я не могу повторить этого слова…

— Но — ваше сиятельство! — тайный советник ухмыльнулся и слегка погладил ее по руке. — Передо мною вам, во всяком случае, стесняться нечего.

Она рассмеялась: «Конечно, конечно, нет. Ну, так вот — дайте мне, пожалуйста, кусочек лимона, мерси, положите прямо в чашку — ну, так вот, он сказал — нет, я не могу повторить…»

— Ваше сиятельство! — тоном легкого упрека заметил профессор.

— Тогда закройте глаза.