Ганс Эверс - Сочинения в двух томах. Том второй
- Название:Сочинения в двух томах. Том второй
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:ТЕРРА
- Год:1997
- Город:Москва
- ISBN:5-300-01-202-5, 5-300-01200-9
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Ганс Эверс - Сочинения в двух томах. Том второй краткое содержание
Ганс Гейнц Эверс (1871–1943) — немецкий писатель, драматург, сатирик. Его произведениям, которые еще в начале XX века причислялись к выдающимся достижениям художественной литературы, присущи гротеск, таинственность и фантастика.
Во второй том включены рассказы и роман «Превращенная в мужчину».
Сочинения в двух томах. Том второй - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
«Алло, Приблудная Птичка, что поделываешь?» А внизу — картина замка Войланд на старой гравюре, как он выглядел еще в рыцарские времена. Значит, Ян — в Войланде… и думает о нем.
Если бы он, кузен Ян, был теперь на его месте, все давно было бы так, как должно быть. Раздался бы тихий стук, дверь бы открылась — и вошла маленькая Гвинни! Она выключила бы свет, прошла бы к нему, села на кровать.
— Чего ты хочешь, Гвинни? — спросил бы он.
— Ох! — сказала бы она. — На дворе гроза, я боюсь! — И разве не закралась бы она, лишь немного помедлив, к нему под одеяло?
— На дворе сияет луна, — засмеялся бы он, — и светят все звезды! Но если ты, дурочка, боишься, так сильно боишься…
Это было бы для нее подарком — она с благодарностью целовала бы ему руки.
Эндрис прислушался. Дверь оставалась закрытой. Никто не стучал. Он должен пойти к ней, сесть на ее кровать. Если бы он там сидел… или если бы Ян там сидел…
— Тра-ла-ла, — сказал бы он. Не в слове суть, когда говоришь с лошадью, со щенком или с молодой девушкой. Только в звуке и в тоне голоса. Слова могут быть разные и языки — различные, но милая песенка всегда одна и та же. Ее кузен пел девушке, которая писала ему письма в Войланд, секретарше в лондонском дворце адмиралтейства, за что она продала ему секретные бумаги, пел застенчивой сестре Розе-Марии, позволившей за одно это положить себя в постель к чужому. И… и… скольким еще?..
Эндрису не лежалось спокойно. Даже теперь было больно вспоминать о тех женщинах.
Ведь и ему кузен пел такие же радостные песни, вернее, — ей. Эндрис закрыл глаза, припоминая все нежные слова, которые когда-то говорил Ян. Тогда, на Капри, и затем в Риме, когда он ее посетил. Затем в Берлине и один раз, только один раз — в Нью-Йорке, когда она приехала из Европы. И наконец, в последний раз — в летнюю ночь в Мюнхене.
В ушах звучал одуряющий голос Яна, отзывался в сердце и в мозгу — как дорого все это было!
Эндрис вскочил в постели, зашатался, схватился за спину кресла. Овладел собой — это уже прошло: он уже мужчина.
Скорее, скорее, пока он еще насыщен этими страстными звуками. Он накинул кимоно, на голые ноги надел кожаные туфли, вышел и через коридор подошел к двери Гвинни.
Секунду помешкал и, не стучась, вошел. Темно и тихо.
Он зажег свет. На кушетке сидела Гвинни, еще в вечернем платье, и пристально смотрела на Эндриса.
— Что с тобой, Гвинни? — спросил он.
— О, ничего, — ответила она.
Взгляд ее был печален. Что-то смутило его — что именно? Он понял: на столе не стояло ничего, даже не было стакана ледяной воды. Ну конечно, тут должно быть шампанское. Как тогда, в Мюнхене.
Он вспомнил, как говорил тогда Ян: «Гляди-ка, холодная утка. Это — ловко. Но только один стакан? Или ты хотела одна выпить всю бутылку?»
Он поднес бы стакан к ее губам…
Его лоб пылал. Он был так переполнен воспоминаниями, что даже громко сказал:
— Пей же, пей.
— Что мне пить? — спросила Гвинни.
Он покачал головой, опомнился, подсел к ней, взял ее руки, стал гладить ее щеки. Его охватило странное чувство: мужчина, сидящий тут, рядом с милой куклой, этот мужчина был Ян. Нет, конечно, это он, Эндрис… и тем не менее это был кузен.
Он уговаривал ее, как собачку.
— Где тебе больно? Это ничего, это — пройдет! Пей, зверюшечка, пей!
Ее голова лежала на его груди, и она тихо всхлипывала. Быстрая судорога прошла по ее телу.
— Это моя вина, — шептала она. — это только моя вина.
— Что такое? — утешал он ее. — В чем вина? Не плачь, мое дитятко, все будет хорошо. — Он взял ее голову в обе руки и снял поцелуем две большие слезы с ее щек.
— Да, — согласилась она. — Только бы мне пройти перед Красным Камнем, хоть один раз пройти…
— Что? — спросил он.
Она тесно прижалась к нему.
— Тэкс мне это сказал — ты должен мне объяснить!
Тогда он рассказал ей о кабаньей охоте своего предка и о красном памятном камне в парке в Войланде. О тракенэрской кобыле с выжженным тавром на левой ноге, о пятилетней Мире, которая боялась, становилась на дыбы, обливалась потом, дрожа от ужаса. И о Яне, который трепал ее по шее, целовал ее мордочку, шептал ей на ухо и провел ее мимо злого камня.
Гвинни внимательно слушала.
— И потом уже она всегда проходила мимо? — спросила она. — Никогда больше не испытывала страха?
Они сидели молча, рука в руке. Спустя некоторое время Гвинни произнесла:
— Я знаю, что все это значит.
Он наклонился к ней, поцеловал ее ушко, тихо пошептал ей. Как звон далеких вечерних колоколов, как летний ветерок, горячий и душный, наполненный липовым ароматом, были слова, стекавшие с его губ. Он сам не знал, что говорил, — слова без окончаний, нежные, милые, путаные слова.
— Ты хочешь? — спрашивал он.
— Да, — шептала она, — да!
Она смотрела на него. Глаза ее блестели, как у лунатика.
— Еще три дня, — медленно произнесла она. — Тогда я буду готова.
Она подняла голову и подставила ему полуоткрытые губы.
Его сердце сильно билось, когда он возвращался в свою комнату. В нем все ликовало, пело, торжествовало. Итак, удалось, он…
Он? Или его кузен Ян — в нем? Все равно, потому что это все же был он — он был опьяненным победителем.
Эндрис взял открытку из Войланда, прочел ее еще раз. Взял другую, написал смеющийся ответ: «Что я делаю? — Тра-ла-ла! — Приблудная Птичка».
Глава пятнадцатая
«ПАРТИТА»
Три дня — и Гвинни исчерпала себя в любовных утехах, точно она должна была находиться в постоянном сопприкосновении с ним. Она не отпускала его руку, прижималась к нему на кушетке, в автомобиле, на улице. В темной ложе Оперы она подносила его ладонь к своим губам. Даже за обедом Гвинни потихоньку протягивала пальцы через стол, чтобы легко поласкать его. Эндрис нежно отвечал на ее ласки, с радостью воспринимал это постоянное касание, которое ничем более не прерывалось, тихо и постепенно нарастало, чтобы закончиться полным соединением — через три дня. Точно они хотели срастись друг с другом…
Окружающий мир их больше не интересовал. Они забывали о нем и не видели, как все пристально смотрят на них — слегка насмешливо, слегка с состраданием, даже с завистью, а все же с доброй улыбкой, которую всегда вызывает поведение ребячески влюбленных.
— Замечаешь? — спрашивал Тэкс.
Феликс кивал головой.
— И слепой это почувствует, если не сможет увидеть. Теперь уже далеко пошло, и скоро мы поедем в Лондон.
— Устраивать свадьбу! — вздыхал Тэкс.
— Тогда конец нашему парижскому блаженству!
— Пусть будут счастливы, — сказал немец.
Его приятель добавил:
— Они достаточно долго мучили друг друга.
Они советовались, что подарить к свадьбе. Сошлись на том, что надо переговорить с Марией-Бертой и Риголеттой. Эти уж найдут что-нибудь подходящее и дешево купят.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: