Анатолий Старов - Жизнь в полумраке

Уничтожив все следы своего пребывания, Дима несколько секунд в задумчивости постоял над импровизированной могилой неизвестного человека, тяжело вздохнул, и, бережно прижимая к груди бесценный груз, отправился к ожидавшему его коню. Домой Дима прибыл, когда солнце уже показывалось на горизонте.

Проснувшись на следующий день, Дима с тревогой увидел, что Ольги дома не было, хотя часы бесстрастно показывали еще раннее время. Юноша понял, что настало время ускорить свою подготовку к решающей битве с ведьмой.

Дима достал свою сумку, покопавшись, достал свиток. Внимательно рассмотрел его при дневном свете. Кожа была мягкой, хорошо выделанной. Подозрения закрались в голову юноши. Подойдя поближе к окну, с ужасом убедился, что кожа была человеческой. Немного успокаивала мысль, что этот раритет был сделан много столетий назад. Ему не дано было даже узнать, кто был тот несчастный, из чьей кожи с такой тщательность был изготовлен этот свиток.

Развязав кожаную тесьму, развернул свиток и углубился в изучение его содержания. Старинным витиеватым почерком неизвестный ему человек много столетий назад поведал своим последователям рецепты магических мазей, которые многократно увеличивают природные данные человека.

Перечитывая это послание, Дима к своему неудовольствию отмечал, что основой при приготовлении этих чудодейственных мазей был человеческий жир. Остальными компонентами были травы и грибы, названия которых он раньше никогда и не слышал.

В свитке приводились точные пропорции компонентов для достижения того или иного эффекта. Пробежав глазами по череде рецептов, Дима, наконец, отыскал тот, который сейчас ему был необходим, тем более, что приведенный рецепт, оказывается, гарантировал не только беспрепятственное проникновение на шестой уровень, но и усиление всех его основных чувств, которые вполне пригодятся и для выполнения других задач. Но для его приготовления и требовалось значительно больше компонентов, чем для других.

Дима, сев за стол, положил перед собой лист писчей бумаги и с ручкой в руках стал внимательнейшим образом изучать нужный рецепт, выписывая нужные компоненты. Через некоторое время на листе бумаги был длинный список нужных ему трав. Но где их собирать? Пришлось достать с книжной полки справочники, благо у Ольги их было много.

К своему полнейшему удовлетворению нужные травы и грибы в справочнике были. Он их разыскал в разделе галлюциногенов. Был и ореол их произрастания. Скомпоновав растения по странам и континентам, юноша пришел к выводу, что для сбора подавляющего большинства растений ему необходимо будет посетить далекую, незнакомую ему Эфиопию. Остальные компоненты можно будет раздобыть и в соседнем лесу.

Когда над селом сгустились сумерки, Дима вызвал заклинанием своего коня и, приторочив к седлу свою неизменную сумку, вскоре взмыл в темное небо, густо усыпанное звездами. Уже светало, когда они достигли нужного места. Дима с любопытством смотрел вниз.

Его взору предстала изумительной красоты картина. Довольно большой остров, густо заросший пальмами и какими-то тропическими растениями, о существовании которых он до настоящего времени даже не подозревал. Посреди острова уходили высоко в небо заснеженные вершины гор. Лишь вдоль кромки воды шла широкая полоса сверкающего на восходящем тропическом солнце песка.

Сосредоточив внимание, Дима увидел живописнейшую бухту, голубым языком воды глубоко входящую в остров. В бухте спокойно дремала вода. Не было видно ни малейшей волны. На спокойной воде бухты замерла целая армада новеньких пирог, раскрашенных яркими красками, украшенных деревянными фигурами экзотических животных.

Дима шевельнул поводья, и его конь плавно начал снижаться. Но стоило его коню коснуться песка, как Диму окружила целая куча молодых и старых эфиопов, появившихся, как по мановению волшебной палочки, ниоткуда.

Все они были вооружены копьями. Некоторые держали в руках луки со стрелами. А у иных были устрашающего вида палицы, утыканные длинными шипами какого-то растения. Дима соскочил с седла и огляделся. Весь остров, насколько хватало взгляда, был утыкан щетиной длинных копий. В одно мгновение Дима был взят в плотное кольцо эфиопов. Этих эфиопов было так много, что казалось, все население острова собралось сюда.

Тела окруживших его эфиопов были раскрашены боевыми эфиопскими знаками. Они словно загодя готовились к встрече с незнакомцем. Эфиопы подняли свои копья над головой и издали такой громкий боевой клич, что у Димы сердце в испуге замерло, и кровь перестала струиться по жилам.

Его конь, напуганный этим кличем, всхрапнул, правой ногой взрыл мягкий прибрежный песок и мгновенно взмыл в небо.

Эфиопы, ничуть не удивившись, будто они каждый день могли любоваться подобными действиями, хмурыми взглядами проводили коня юноши, и не менее хмурыми взглядами уставились на Диму.

Маленькие эфиопы, сидевшие на самом берегу и удившие в бухте рыбу, небрежно свесив в воду ноги, при появлении Димы вскочили и бросились к толпе, стараясь пробраться поближе и посмотреть на это неожиданное чудо. Некоторым из них, самым шустрым, вероятно, удалось, встав на четвереньки, пробраться под ногами взрослых внутрь круга.

Получив от взрослых подзатыльника, и огрызнувшись для утверждения самоуважения и уважения соплеменников, они в ожидании уставились на Диму.

Юноша с беспокойством осмотрел толпу, и его шея моментально стала малинового цвета. Такого страха Дима не испытывал даже при битве с ведьмами.

— Кажется мне здесь не очень рады, — шевельнулась в голове предательская мысль.

Дима с надеждой глянул на жгучее синее небо, пытаясь увидеть там своего боевого коня. Но небо было девственно чистым. Ни одного намека на то, что там находился конь.

Раздался чей-то гортанный громкий возглас, и эфиопы, стоящие впереди, недовольно заворчав, стали оттеснять напиравших сзади, пытаясь сделать круг пошире.

После долгих препирательств, толчков и недовольных возгласов оттесняемых, круг немного стал шире.

Вперед выступил высокий эфиоп, судя по тому почтению, что ему оказывали остальные, и по его одежде, вождь. Одет он был интереснее других. В его длинном крючковатом носу, сурово нависшим над верхней губой, сверкало серебряное кольцо, а на голове разноцветными перьями пестрел высокий головной убор. Дополняли эту картину взгляд, полный гнева, и свирепое выражение раскрашенного лица. Он его потом еще не раз вспоминал. И эти воспоминания совсем не радовали его. А можно даже сказать всегда портили настроение надолго.

Неожиданно на середину круга, решительно раздвинув толпу, вылезла оборванная и истасканная фигурка с головой, украшенной каким-то облезлым головным убором. Не успел вождь и рта открыть, как он подскочил к ошалевшему от такой наглости вождю и захрипел, захлебываясь собственной слюной, которая обильно текла из его рта, лишенного большинства зубов. Оставшиеся зубы вольготно разбрелись по всему доставшемуся им пространству, окончательно портя производимое их хозяином впечатление.