Диана Гамова - Ночное небо

— А разве дерущаяся парочка вампиров не была бы заметнее? — ядовито выплюнул Эгун.

— В этом квартале обращают внимание именно на одиноко стоящих людей. Разбираться, кто ты там на самом деле, никто не станет.

Эгун сделал несколько шагов по сухой растрескавшейся земле. Опустился, подтянув к себе ноги.

— Новолунье. Темно, — неуверенно пробормотал он, зачем-то постучав по земле пяткой.

— Оглядись, — посоветовала я. — Ты-то видишь. Почему другие вампиры не могут?

Ветер крепчал. Нередко он зачерпывал в свои воздушные ладони пригоршню песка и разбрасывал его по пустырю. Вдали прошли трое мужчин, кутаясь в плащи по самые подбородки. Ветер их не обидел, сполна насыпав пыли в глаза. Только какая-то мелкая летучая мышь довольно скользила на тугих воздушных потоках. Я даже подумала, не Ноан ли. Но, мышь оказалась обыкновенной ночной тварью, по размерам уступающей моему братцу как минимум вдвое.

— Будь моя воля, — вдоволь насмотревшись на темно-медный затылок Эгуна, сказала я — ты бы никогда не стал вампиром. Продолжал бы сейчас пасти своих овец. Или еще кого.

Вампиреныш повернул ко мне голову.

— Ты не ответила, — он выдохнул, — почему оставила меня. Не убила.

— Младенец! Желторотый птенец! — я встала, потянулась до хруста в каждой косточке. — Тебе голову забили всякой чушью. Сам ты ничего еще не соображаешь. Но причина в том, что я заметила в тебе нечто такое, чего у молодняка сейчас и в полнолунье не отыщешь.

— Да? — Эгун заинтригованно распахнул глаза. — И что это?

Подойдя к нему, я засмеялась. Протянула руку.

— Вставай, любопытный!

Я думала, Эгун снова насупится и демонстративно проигнорирует меня. Нет. Он оперся о мою руку. Встал. Я тоже решила пойти навстречу, ответив.

— Это честность. Она есть в тебе. Это качество я ценю почти так же, как честь. Но, второй, увы, у тебя пока не наблюдаю. — Видя, что Эгун вот-вот обидется, я добавила. — Честь воспитывается на честности. Если ты не сдашься, то лет через триста-пятьсот я, возможно, начну тебя уважать.

До таверны мы дошли, соблюдая молчание. Один лишь поднявшийся ветер изредка порыкивал меж стен покинутых домов. На небе перемигивались звезды. Ночь новолунья сделала их необычайно яркими. Старушка-луна затмевала крохотные звезды своим королевским сиянием. Теперь, в ее отсутствии, они светили много веселей. Руинный квартал успокоился. Уснул. Как и весь Гуар. По улицам бродили только хищники, не важно, о двух ногах, или о четырех.

Я предпочла зайти в «Жирного краба» через боковой вход. Его дверь не издавала такие жуткие звуки, как главная. Ушам приятнее. Внутри из посетителей остались трое покряхтывающих вояк. Они не обращали ни на кого внимания и были увлечены своим спором.

Жадан отыскался на кухне. Он за обе щеки уплетал золотобокие пирожки, прихлебывая горячее молоко. Меня он заметил не сразу. В отличие от Яруна.

— Как поохотилась? — осведомился он, даже не думая вставать с ящика, заменявшего на кухне один из стульев.

— Скучно, — я прислонилась плечом к покрытой пятнами стене. — Дичь оказалась слишком галантной и не стала сопротивляться, потому что я женщина.

Эгун, следовавший за мной, отчего-то закашлялся.

— Жадан, как твой ужин? — буднично осведомилась я.

— Вкусный. Давно так не ел! — мальчишка смахнул со щек прилипшие крошки и вытер молочные усы.

— Славно, — я улыбнулась, переводя взгляд на держателя таверны. — Сколько с меня за ужин?

Опережая старика, Жадан резко развернулся ко мне, хмуро сдвинул брови.

— Я сам могу расплатиться, — сообщил он.

— Да-а? — я сощурилась, ожидая услышать очередную юношескую глупость. — И как же?

— Денег у меня нет, — спокойно ответил Жадан. — Но я работы не боюсь. И могу, к примеру, вымыть посуду.

— Он на мытье посуды наел? — спросила я раскачивающегося на ящике Яруна. Дождавшись утвердительного кивка, хлопнула сунжэ по спине. — Тогда вперед. Мой.

Беспрекословно мальчишка встал и направился к большой деревянной бадье, доверху набитой грязными тарелками и кружками. Повыше закатив рукава, он бесстрашно принялся за работу. Почему бесстрашно? Потому что такую гору посуды он осилит нескоро.

— Пригляди за ним. А еще лучше, помоги, — я обернулась к Эгуну. Тот как будто застрял в дверном проеме, и моя фраза застала его врасплох.

— Мыть посуду? — он аж скривился.

— Ты ж бывший пастух, так? Не княжеских кровей? — я самую малость прищурилась. Эгун опустил голову и поплелся к Жадану. Понимал, что произойдет, если я разозлюсь из-за такого пустяка.

Как только оба они приступили к работе, я позвала Яруна к выходу. Общий зал таверны опустел. Мальчишки погрузились в работу на кухне. Можно было говорить относительно спокойно.

— Прости, что не выслушала тебя раньше, Ярун. — я уселась прямо на стол, искренне понадеявшись на его чистоту. — Теперь я готова. Рассказывай.

Старик обошел зал, гася свечи и светильники. Как только осталась гореть одна оплывшая свеча на столе, Ярун сел на край грубо сколоченной лавки. Его изумрудно-зеленый взгляд снова стал до невозможности колким. Того и жди, решето из меня сделает.

— Готова, — передразнил он. — Снова думаешь о себе одной.

Что тут ответить? Как ни крути, все равно, в его глазах я предательница.

— Чего уж, — Ярун махнул рукой. — Ты помнишь, говорила, что если я не изменю свое желание, ты обратишь меня?

Никак его не отпускает идея о бессмертии. Хоть ты тут что!

Я видела, что сделали с ним прошедшие тридцать лет. Не только с телом, но и с духом. Ярун стал злее, грубее. Но… Все же сохранил крупицы той отзывчивости и смелости, что пленили меня однажды, когда я согласилась помочь ему.

— Я все помню.

— Я не изменил своего решения, — сухо произнес он. — Но теперь я могу уйти в бессмертие только таким! — Ярун дрожащей от ярости рукой ударил себя в грудь. — Дряхлым калекой со сломанным коленом! Или ты способна на чудеса, Веомага?

Конечно, способна. Моя кровь сильна, и маловероятно, что после обращения Ярун будет стариком-колекой. Однако люди, даже хорошо знакомые с вампирами, считали, будто каким тебя обратят, таким ты и останешься.

Нет, нельзя говорить с Яруном, пока он в ярости.

Скулы бывшего вестника наконец-то смягчились, кулаки из судорожно сжатых превратились в просто сжатые.

— Ответь, — тихо спросила я, чуть подавшись вперед, — почему ты ждал меня? Ни за что не поверю, будто бы в Руинном квартале не нашлось ни одного вампира. Почему я? Все еще влюблен в меня, княжеский вестник?

Он выдохнул через стиснутые зубы, отчего звук получился не хуже, чем у змеи. Однако отвечать на мой вопрос не торопился. Сделав несколько глубоких вдохов-выдохов, окончательно успокоившись, Ярун заговорил.