Валерий Моисеев - Супермаркет

— Не стрелять! Живьем брать! — предостерегающе крикнул Вадик.

И это было сделано очень вовремя, потому что жизнь господина Рыкова висела буквально на волоске.

— Твою ж мать! — обиженно опустил автоматный ствол Костя. — Предлагаешь ждать, пока он нас перестреляет, как и обещал?

— Лежи и не высовывайся! — велел настырному подчиненному Вадик.

Между тем, транспортер принялся завывать и трястись как припадочный. Звуковая вибрация отдаленно напоминала ту самую, которая началась в супермаркете незадолго до того, как он перенесся неизвестно куда. Сила звуковых колебаний нарастала. Рыков торжествующе захохотал и, размахивая пистолетом, подошел вплотную к раме транспортера. Лицо его при этом светилось торжеством.

— Остановите его, иначе он уйдет! — прокричал капитану один из его пузатых соратников.

Вадик задумчиво почесал нос, после чего засунул руку в нагрудный карман разгрузки и вытащил оттуда небольшую, круглую гранату. Это был своего рода сувенир. И если бы его руководство узнало, что он таскает ее с собой, отправляясь на задания, оно пришло бы в ужас. А его бы точно отстранили от командования отрядом спецназа.

— Ложись, граната! — заорал он дурным голосом.

После чего, не выдергивая кольца, Вадик метнул ее прямо в Рыкова. При этом он очень рассчитывал, что спятивший хозяин торгового центра беспрекословно выполнит его команду.

Но не тут-то было! Этот идиот вдруг принялся палить из своего пистолета, пытаясь застрелить летящую в него гранату.

При виде этого Вадик пришел в ужас. То, что это была наступательная гранат РГД-5, а не «лимонка» Ф-1, было слабым утешением. Ее мелких и тонких, как бритва осколков, в закрытом помещении хватило бы всем присутствующим. Как говорится «мелочью, но до фига»!

В момент, когда граната пролетала мимо Рыкова, тот продолжал палить не переставая. Насколько Вадик смог разглядеть, в руках у этого придурка была одна из моделей амерканского «Глока», магазин которого вмещал двадцать два патрона.

Лишь по счастливой случайности ни одна пуля не задела гранату. Транспортеру же повезло значительно меньше. Рыков сгоряча наделал в его раме немало дырок. Расстрелянный аппарат, обиженно взвыл, мигнул напоследок разноцветными огнями и умер. А его хозяин все продолжал щелкать пустым пистолетом, в тщетной надежде, что в нем случайно завалялся еще хоть один патрон.

Граната так и не взорвалась. Пока Вадик подбирал ее с пола, Костя подошел к ничего не понимающему Рыкову.

— Рядовой Рыков, стрельбу окончил! — громко возвестил он. — Мишень не поражена!

После чего ударом в челюсть он отправил стрелка в продолжительный нокаут.

Это блаженное для него состояние продлилось совсем недолго. Вплоть до того момента, когда Семен Маркович сунул ему под нос клочок ваты с нашатырным спиртом.

Но его пробуждение никого не порадовало. А особенно Вадика.

Глаза Рыков отчего-то начали косить. Сам он при этом дурашливо улыбался.

Неожиданно он бодро грянул песню:

Вадик порывался пару раз пресечь этот дурдом на корню. Но Семен Маркович, всякий раз удерживал его тяжелую руку, поднимавшуюся для того чтобы влепить Рыкову подзатыльник.

— По-видимому, ваш злодей чокнулся!

Профессор произвел возле своей головы некое движение растопыренными пальцами, словно тряс остановившийся будильник.

— Что насовсем? — подозрительно глянул на него Вадик.

— Не думаю, — задумчиво пожевал свои пухлые губы Семен Маркович. — Но я бы оставил его в покое на некоторое время. По моему глубокому убеждению, у пациента посттравматический шок. Нужно время, для того чтобы к нему вернулся разум.

— Профессор, это у всех нас, по милости вот этого ублюдка, посттравматический шок! — возмутился Вадик. — А он, как мне кажется, всего лишь тупо косит под дурачка! Нагло пользуясь вашей добротой!

Семен Маркович беспомощно развел руками. Мол, делайте что хотите — я свое мнение высказал!

— Ладно, живи! — Вадик поднес к лицу Рыкова огромный сжатый кулак. — Но учти — я не профессор, и Гиппократу ничего не обещал!

Тот доверчиво понюхал его разбитые, мозолистые костяшки и блаженно прикрыл глаза.

— Так вкусно пахнет, тухлой рыбой! — радостно поделился он своими наблюдениями.

После чего, захлебываясь от счастья, принялся голосить очередную песню:

— Неужто и, правда, спятил? — недоверчиво проворчал Вадик, стыдливо пряча кулак.

Вика была занята тем, что перебирала фрукты. Вместе с ней трудились еще три женщины. Так получилось, что бразды правления женским коллективом на себя взяла Олимпиада Ивановна.

Это был та самая необъятная дама, которая таскала за волосы Бориса. Она была главным бухгалтером Ежовского молочного комбината. Ныне на пенсии.

Олимпиада была женщина властная, хорошо разбирающаяся в людях и, что самое главное, умеющая ими руководить. Паре теток, которые сгоряча не вникли в ситуацию и пытались оспаривать ее право на первенство, Олимпиада устроила такой укорот, что те теперь были тише воды, ниже травы.

Чувствовалось, что если надо, это достойная дама запросто может и за волосы оттаскать, и финиш под глаз поставить.

Олимпиада Ивановна была белая и большая, имела округлые очертания, поэтому за глаза все ее звали — Ванна. Но в этом прозвище начисто отсутствовала издевка или какое бы то ни было пренебрежение. Просто так было удобнее. За то время пока будешь проговаривать — Олимпиада, можно пять раз сказать — Ванна.

Олимпиада Ванна успевала везде. Ее зычный голос раздавался то в одной части торгового центра, то в другой.

В плане субординации, она признавала лишь Вадика. И то, отнюдь, не в качестве начальника, а как равного себе. Но у нее хватало ума высказывать свое несогласие, лишь, когда они оставались с глазу на глаз.

Боец старой административной школы, она хорошо знала, что авторитет руководства перед подчиненными должен быть непогрешим и непоколебим, как гранитный утес. Прилюдно она обращалась к нему — товарищ капитан, но наедине называла — Вадя.

Капитану это сначала резало ухо, но постепенно он смирился. А после того, как убедился в выдающихся организаторских способностях Ванны, их отношения превратились едва ли не в дружеские.

На базе имеющегося в торговом центре кафе, она развернула столовую. И теперь обитатели супермаркета имели трехразовое горячее питание.