Валерий Моисеев - Супермаркет

Но вид из вожделенной квартирки на реку был чудо как хорош! Желание обладать этим видом, было сродни чувству жесточайшей похоти. И Николай Семенович просто не мог ничего с собой поделать, ибо, это было выше его сил.

Он вознамерился, обнаружить в супермаркете глобальные нарушения, угрожающие, как минимум, самому мирозданию. А то что нарушений там было, как грибов в осеннем лесу, не вызывало у него сомнений. За свою временную слепоту он намеревался стребовать с хозяина супермаркета нужную ему сумму.

Однако, то, что Николай Семенович увидел, повергло его в ужас. Он даже был вынужден воспользоваться туалетом, настолько его внутренности были сильно напуганы.

Отдышавшись, он долго мыл руки, потом тщательно сушил. Сушилка шумела, как истребитель на взлете. А Николай Семенович лихорадочно искал ответа на извечный вопрос — что же делать?

Это же надо было быть таким доверчивым простаком, чтобы настолько пустить все на самотек! Впрочем, этого следовало ожидать. По-другому и быть не могло, как же иначе? У нас ведь все строители! Стоит кому-нибудь поднять кособокий домик в деревне, как он тут же решает, что может, на полном серьезе, профессионально заниматься строительством.

То, что хозяина супермаркета не оказалось на месте, принесло Николаю Семеновичу некоторое облегчение. Он побаивался господина Рыкова. И на то были веские основания.

Генеральный подрядчик строительства супермаркета, он же его единовластный хозяин, был натурой неординарной, и непредсказуемой. Крупный, сильный и ужасно наглый. Весу в нем было центнер с лишним. Такой в гневе мог запросто зашибить.

Во все время разговора светло-серые, почти белые, глаза Рыкова неотрывно пялились на собеседника. Было некое несоответствие между его черными, как смоль волосами и белесыми, словно у заливного судака глазами. Одно из двух — либо он красил волосы, либо носил линзы.

Его привычка представляться на манер Джеймса Бонда, была явно рассчитана на эпатаж оппонента.

— Рыков, Кир Рыков! — говорил он, крепко, до хруста в костях, пожимая руку.

Благодаря этому обстоятельству, за глаза его называли не иначе как — господин Кирдыков или Писец Всему.

— Алло, это я! — решительно пошел в наступление Николай Семенович. — Господин Рыков, вы внесли в проект серьезные изменения, не поставив меня в известность! В связи с этим, я буду вынужден принять ответные меры. Боюсь, что супермаркет придется закрыть до тех пор, пока все не будет приведено к проектному виду!

— Добрый день, Николай Семенович! — насмешливо приветствовал его Рыков. — Предлагаю не пороть горячку, а встретиться и спокойно обсудить цену вопроса.

— Вы не поняли, дело не в деньгах! — истерично взвизгнул тот. — Вы тут такого нагородили, что я уже не рад, что с вами связался!

— Хорошо, — тяжело вздохнул Рыков. — Вы же не собираетесь писать в прокуратуру заявление?

— Это будет зависеть от того насколько быстро вы сможете вернуть здание к проектному виду! — скупо, словно слезу, обронил Николай Семенович.

— А если я удвою первоначальную сумму?

— Нет, — твердо ответил тот.

— Припишу еще один ноль?

— На кой ляд мне в тюрьме ваши деньги? — взорвался Николай Семенович. — Фермы перекрытия не выдержат первого же хорошего снегопада! Это же очевидно, крыша обрушится и накроет кучу народа! Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Я не хочу отвечать за гибель людей!

— Хорошо, не нужно так кипятиться. Я вас услышал, уважаемый!

— И потом, что за силовые установки вы установили по всему периметру здания? — возмутился Николай Семенович.

Но его вопрос повис в воздухе, потому что собеседник к тому времени уже отключился.

Рыков оглядел Николая Семеновича и укоризненно покачал головой. Тот лежал на траве, всего в двух шагах от речного обрыва. Руки и ноги у него были надежно стянуты пластиковыми хомутами. Рот его был заклеен широким упаковочным скотчем.

Рыков сделал нетерпеливый жест в сторону пленника:

— Парни, поднимите нашего гостя на ноги!

Двое мордоворотов поспешили выполнить распоряжение шефа. Через несколько секунд Николай Семенович принял строго вертикальное положение.

— Экий вы неловкий, право слово! — Рыков заботливо отряхнул с пиджака своего визави приставшие к нему травинки. — Да, Николай Семенович, давно хотел вас спросить, как вы относитесь к опере?

Тот поднял испуганные глаза от речного омута, на своего мучителя и протестующее замычал.

— Простите великодушно, совсем забыл! — Рыков звонко шлепнул себя по лбу ладонью. — Верните же ему способность разговаривать!

Скотч с треском отодрали от лица Николая Семеновича. Данная процедура причинила пленнику немалые страдания. Но он даже не пикнул, решив понапрасну не нервировать Рыкова.

— Что вы хотите от меня услышать? Вы скажите, что вам нужно, а я буду кивать, — испуганно проблеял он.

— Э, нет, уважаемый, так не пойдет! Это же нечестно! — беззаботно расхохотался Рыков. — Кто-нибудь развяжите нашего гостя. Все равно он никуда не сбежит.

В руках, одного из парней в черном, щелкнул нож-выкидушка, которым он со знанием дела перерезал пластиковые путы.

У Николая Семенович при этом мелькнула мысль, что этот тип с такой же легкостью перережет и его горло. Если Рыкову придет в голову подобная фантазия.

— Теперь, когда вы относительно свободны, я бы хотел вернуться к своему вопросу. Вы оперу любите? — повторил Рыков.

— Довольно равнодушен, — честно признался Николай Семенович. — На мой взгляд, это слишком условный вид искусства.

— Неужели? — с деланным удивлением спросил Рыков. — А я, признаться честно, без ума от Даргомыжского и его оперы «Садко». Надеюсь что, ваш богатый духовный мир оценит богатство подводного мира?

После этого он кинул выразительный взгляд в сторону реки. От такого недвусмысленного намека Николай Семенович тихонько, по-бабьи завыл.

Рыков с наслаждением набрал полную грудь воздуха и несколько патетически воскликнул:

— Красотища-то вокруг какая, просто обалдеть можно! Ради одного этого стоит жить! Ведь, правда, уважаемый Николай Семенович? И дернул же вас черт, сунуться в мой супермаркет с этой никому не нужной проверкой. Замолчите! Перестаньте хныкать, не опошляйте картину. Вас ждут прекрасные грудастые русалки с распущенными зелеными волосами и все такое. Давайте немного помолчим и насладимся, так сказать, прелестью момента.

Со всех сторон трещали ополоумевшие от жары кузнечики в высокой траве. Удушливо пахло разопревшим под полуденным зноем разнотравьем.

Николай Семенович затравленно всхлипнул. В это время где-то в лесной глуши принялась куковать кукушка.

Рыков заинтересованно повернулся в ту сторону, откуда неслись звуки.