Олег Бондарь - Призрачно всё

В отличие от моих, ее мысли не отвлекались на ненужное и прочее. Единственной целью, которая загнала Тому под мрачные своды, была — найти пропавшего друга. Она искренне беспокоилась о толстячке и потому сразу увидела то, на что я не обратил внимания.

Встревоженный криком, я присмотрелся к бесформенной груде в углу небольшой каменной клетушки и тоже ужаснулся, угадав в ней человеческие очертания.

Луч фонарика в моих руках перестал бесцельно блуждать и сосредоточился на лежащем. Я рассмотрел лысину на макушке, и сомнений в том, кому она принадлежала не осталось.

— Что с ним? — шепотом, словно опасаясь потревожить лежащего, спросила Тома, при этом ее пальцы больно впились в мою руку.

Иннокентий Вениаминович словно прилег отдохнуть, его колени были потно прижаты к животу, как будто он спасался от холода или же инстинктивно принял позу эмбриона, чтобы защититься от некой опасности. Что, впрочем, вряд ли ему помогло. Мы находились в нескольких шагах от тела, галогенная лампа давала достаточно света, и я не сомневался, что Иннокентий Вениаминович мертв.

Тома тоже все поняла. Она оттолкнула меня и бросилась к лежавшему другу.

— Кеша, Кешенька!!! Проснись, дорогой! Это я — Тома! Ты меня слышишь? Уже все нормально, все позади, мы нашли тебя…

Она тормошила тело, голова толстячка поднималась вверх и безвольно с глухим неприятным стуком опускалась обратно на камень. Ноги не разгибались, труп давно окоченел и продолжал сохранять нелепую позу.

— Томочка, ему уже не помочь.

Я не заметил в глазах женщины ожидаемого безумства, и понял, что истерики не будет.

— Что же делать?

— Нужно скорее убираться отсюда, пусть этим занимаются те, кому положено…

Я так и не смог приблизиться к трупу, так и не переступил порог открывшегося за проломом помещения.

Выбирались из подземелья молча. О чем думала Тома, не знаю, мои же мысли были настолько сумбурны, что я так и не сумел уцепиться ни за одну из них. В какой-то миг отчетливо вспомнился потревоживший ночью крик. Не знаю, как можно было связать склеп и подземелье, но мне казалось, что крик, и обнаруженный нами труп — звенья одной цепи.

Милицейский «УАЗик» и «скорая» приехали одновременно. Лицо Влада стало кислым, когда вместе с другими правоохранителями из машины выбрался участковый.

— Я думал ты уже в районе…

— Я отказался, — лаконично ответил лейтенант.

Он не подал руки, впрочем, как и Влад ему.

— Рассказывайте, что произошло?

К нам приблизился усатый толстый мент с погонами капитана. Похоже, он был старшим.

— В подвале обнаружен труп гостя моей тещи…

— Показывайте!

Показывать пришлось мне. Я привычно захватил на кухне фонарик, и в который раз полез в проклятое подземелье.

Менты матерились, бредя за мной темным сырым коридором, я их понимал и был вполне с ними солидарен.

Когда добрались до места, меня отправили обратно, приказав никуда не отлучаться. Я курил у входа в подвал. Видел, как усатый капитан несколько раз выбегал на улицу, отходил в сторону и разговаривал по мобильнику. Получив «цеу», возвращался обратно, а потом процедура повторялась с завидным постоянством. Когда мне надоело, углубился в сад и скрылся с беседки.

Сидел там часа полтора. Потом голоса усилились, я понял, что в рутинном сценарии произошли изменения, и нехотя покинул убежище. Увидел, как санитары заталкивают носилки в утробу «скорой», затем меня окликнули и долго задавали иногда совершенно бестолковые вопросы.

Когда я в очередной раз повторил рассказ о том, как мы с Томой обнаружили труп, неожиданно вмешался участковый.

— В доме имеется огнестрельное оружие? — спросил, буравя меня неприветливыми щелочками.

— Не знаю. Я здесь гость, во все подробности меня не посвящали.

— Видели ли вы огнестрельное оружие в руках хозяина дома?

— Я в оружии не разбираюсь. Огнестрельное оно или не огнестрельное определить не могу.

— Тогда, что вы можете сказать о стрельбе вчера утром, свидетелем которой вы являлись?

Лейтенант считал, что загнал меня в угол. В уголках его глаз появилась ухмылка.

— Ничего не могу сказать. Я ничего не слышал и не видел.

— Ведь вы были вместе с гражданином Егоркиным, когда он задержал якобы похитителей домашнего скота?

— Был, до поры до времени, — сознался я.

— Что обозначает: «до поры до времени»? — не унимался участковый.

— В подземелье из-за запаха мне стало плохо, я потерял сознание, а, когда очнулся, уже все закончилось.

Я почти не врал. Лишь утаил некоторые детали. Именно те, которые желал услышать лейтенант. Но это — его трудности. Пусть докажет обратное. Фиг у него получится.

— Значит, вы утверждаете, что оружия не видели и выстрелов не слышали?

— Утверждаю.

Лейтенант был взбешен и едва себя сдерживал. Если бы мы были одни, он бы меня ударил.

— Вы предупреждены об ответственности за дачу ложных показаний. Я бы на вашем месте хорошенько подумал…

— Думать — ваша работа, лейтенант, — съязвил я. — Мое дело — отвечать на ваши умные вопросы.

Он скрипнул зубами, гася нечто нелицеприятное для меня, что едва не вырвалось наружу.

— Распишитесь.

Его коллега в гражданской форме протянул папку с несколькими исписанными корявым почерком страницами, на каждой из них по его указке я засвидетельствовал, что с моих слов записано верно. Поставил число и размашисто расписался. Конечно, следовало бы прочитать предъявленное творчество, но я чувствовал себя настолько измочаленным, что мне было наплевать.

— Пока идет следствие, вам нельзя отлучаться за пределы усадьбы…

— Лейтенант, вы шутите?

От моей дерзости его передернуло.

— Я нахожусь под арестом?

— Нет, — вынужден был признать он.

— Мне кажется, прерогатива суда накладывать подобные ограничения…

— Мы можем вас задержать по подозрению в соучастии…

— В соучастии чего?

— Убийства! — словно отрубил лейтенант.

— Тогда вам придется задерживать по подозрению всех обитателей дома, да и окрестных сел, наверное, — выдавил из себя.

— Надо будет, задержим, — поддержал коллегу его напарник в штатском, захлопнул папку, и, дернув за локоть участкового, направился к УАЗику.

Похоже, пока меня никто задерживать не собирался, соответственно, и слова насчет ограничения передвижения можно было игнорировать. Если понадоблюсь, найдут, ведь вначале протокола записан и мой адрес, и место работы, и телефоны.

Я еще размышлял, оставаться в поместье или назло лейтенанту плюнуть на все и уехать домой, когда дверь парадного входа распахнулась. Из нее вышел Влад, а следом за ним — усатый капитан. Влад посмотрел на меня, хотел что-то сказать, но передумал. Усатый подтолкнул его в направлении автомобиля. Правда, усадил не в клетку позади салона, а на заднее сидение, но и дураку было понятно, что речь идет не об увеселительной прогулке.