Олег Бондарь - Призрачно всё

От сердца отлегло. Я вытер рукавом пот и вздохнул с облегчением.

— Откуда мне знать, Наталья Владимировна? Влад меня в свои дела не посвящает. А мужчина — начальник Натальи. Его Влад в гости пригласил.

Из меня еще тот партизан. Не думаю, что ложь вышла убедительной и что мать Марины на нее повелась. Она настолько крепко стиснула зубы, что забегали желваки, от чего ее и так не очень приятное лицо сделалось по-настоящему страшным.

— Вячеслав, мне не нравится, когда что-то происходит в моем доме, а я об этом ничего не знаю. Вы не забыли, о чем мы с вами договаривались?

Разговор я помнил, но чтобы о чем-то конкретном…

— Конечно, Наталья Владимировна. Но с чего вы взяли что, что-то происходит?

Вопрос — глупее не придумать. Если отбросить убийство Иннокентия Вениаминовича, смерть Семеновны, недавний арест Влада, ночные блуждания кому не лень по подземелью, то в усадьбе действительно ничего не происходило. Но я знал, что Наталью Владимировну интересует иное, и мысленно упомянутые мною факторы волновали ее постольку поскольку.

Она не соизволила ответить.

— Может Сергей Петрович в курсе? Он мужчина грамотный и всегда держит нос по ветру…

— Вячеслав, не смейте дерзить!

Она едва ли не вырвала из рук коляску с дочерью, демонстративно развернулась и скрылась в доме.

— Ведьма! — озвучила за моей спиной подуманное, но не высказанное вслух Наталка.

Я не видел, как она подошла, и вздрогнул.

— Прости, не хотела испугать…

— Где Игорь Владимирович?

— В беседке. Тебя дожидается, — мне показалось, что она ревнует меня к начальнику. — Ну, как, нравится быть сиделкой? Не пора ли поменять профессию?

— Не пора. Такая работа, увы, не по мне. Тома не появлялась?

— Нет, не появлялась. А ты, я вижу, соскучился, измаялся весь… Бедняжка…

Не знаю, что там у них произошло с шефом, но Наталка выглядела нервной, злой и взвинченной.

— Славик, может, ты мне объяснишь, куда уехал Влад, и что вы все от меня скрываете?

Я проигнорировал вопрос и молча направился к беседке.

Влад бушевал. Никогда раньше я не видел его таким разъяренным. Слишком долго ему приходилось сдерживать пар и, когда он сорвался, было похоже на извержение Везувия. И горе Помпеям и Геркуланум, ставшим на его пути. В данном случае — Наталье Владимировне.

Едва рабочие сгрузили с грузовика компактный электрический компрессор, теща грудью стала в двери склепа. Влад сдерживал себя и пытался уладить миром. Увещевал, объяснял. Когда понял, что — без толку, подхватил тещу под мышки, поднял, словно пушинку, и казалось, что швырнет ее куда подальше, словно ненужный хлам.

Наталья Владимировна визжала, извивалась, призывая на голову зятя страшные проклятия. Не думал, что столь тщедушнее тело может издавать такие громкие звуки. Не подозревал, что всегда чопорная и надменная Наталья Владимировна способна кричать. Даже не кричать — вопить, орать.

Ситуация неприятная и двузначная. С одной стороны, Влад, как будто, прав, с другой — долг мужчины заступиться за женщину. Но стоило посмотреть на Влада, увидеть его сжатые губы, и желание геройствовать исчезало. Наверное, не только у меня.

Влад пересилил себя, вынес тещу наверх, поставил на ноги в стороне от входа, там, где она не могла мешать. Почувствовав опору, Наталья Владимировна умолкла. Хотела наброситься на Влада с кулаками, но наткнулась на его взгляд и передумала. Обернулась к нам, просканировала испепеляющее.

— Сергей Петрович, — молвила почти обычным голосом. — Чего вы ждете? Вызывайте милицию.

Врач вытащил из кармана мобильник, стал суетливо набирать номер. Влад посмотрел на него. Сергей Петрович стушевался и спрятал мобильник обратно в карман. Поняв, что больше ей рассчитывать не на кого, Наталья Владимировна побрела к дому. Походка ее была неуверенной, она казалась задавленной годами древней старухой.

Вскоре Наталью Владимировну догнал врач. Он бежал за ней семенящей походкой, что-то доказывал, пытался объяснить, но, судя по всему, женщина игнорировала слабые его потуги оправдаться. Потом они скрылись за кустарником и перестали нас интересовать.

Влад разогнал зевак, заплатил рабочим и тоже отправил их восвояси. Возле склепа остались мы с Игорем Владимировичем, Наталка и Маринка в инвалидном кресле.

— А тебе, что здесь нужно? — вызверился на жену Влад. — Я же сказал — представление закончено.

— Мне интересно, — капризно надула губки Марина, но ее мужа подобные нюансы не трогали.

— Славик, — обратился ко мне, — тебе, как самому опытному в таких делах, поручаю доставить мою супругу в дом и передать в руки лечащему врачу. Ей нельзя волноваться, ее нужно оберегать от эмоций, а сегодня она и так набралась их более чем достаточно.

Недавняя вспышка ярости трансформировалась в поток слов, не нужных, бессмысленных.

Я не хотел отлучаться, мне было интересно видеть все от начала и до конца, но ослушаться Влада не посмел. Подхватил коляску за ручки и почти бегом стал катить ее к дому.

— Славик, что Влад собирается делать?

— Не знаю, — ответил не то, чтобы грубо, но, наверное, чересчур резко.

Марина умолкла, видно обиделась, потом, уже когда почти добрались до крыльца, проронила:

— Все такие злые сегодня…

Я закатил коляску в гостиную. Наталья Владимировна и Сергей Петрович сидели возле камина. Когда я появился, они демонстративно замолчали.

Поставленный вплотную к нужной могиле компрессор почти полностью загромождал проход. Электрический кабель был подключен к розетке рядом с выключателем. Еще один кабель от переноски тянулся в проем под сдвинутой плитой, с которой Владу, похоже, удалось справиться без применения грубой силы. Туда же черной змеей вползал резиновый шланг, по которому закачивается воздух.

В бетонном подземелье было непривычно светло. Озаренное электричеством, оно утратило таинственную привлекательность, выглядело буднично и неинтересно.

Влад прикручивал к металлическому набалдашнику отбойный молоток, шеф колдовал со своим прибором, а Наталка то ли помогала ему, то ли создавала видимость, чтобы ее ненужность не бросалась в глаза.

Боковое ответвление от основного прохода тянулось метров на десять и заканчивалось тупиком. Свет от лампы сюда не доставал, пришлось пользоваться фонариком. Стены — ровные, темно-серые, шершавые наощупь. Ни выступов, ни впадин, ничего такого, на чем можно было сконцентрироваться. Но, для чего-то же этот проход вырыли? Немцы — рациональный народ, зря ничего не делают.

Вдохновленный умозаключениями, которые показались мне непрошибаемо убедительными, я не на шутку увлекся, мне хотелось утереть нос шефу и разгадать загадку раньше, чем удастся ему. Прибор прибором, наука наукой, но все это нередко пасует перед логикой или, если разум бессилен, интуицией.