Алина Смирнова - Ключ Вечности

Очнувшись, я почувствовала себя теплее, чем раньше. Оказалось, я сидела у масляной лампы. Масляной лампы? Так это вообще, из какого столетия!? Рухлядь какая-то. Завернутая в толстое, шерстяное, грязное и воняющее одеяло, я очнулась на стуле, спиной прислонившись к шкафам. Те самые книжные шкафы, которые я видела во сне. Свет лампы не освещал дальний угол комнаты, где явно что-то шебуршало, помимо крыс. Пол весь крошиться, доски гнилые. Это та комната из моего сна. Еще находясь в странной психологической ориентации, после полета в бассейн с кровью, меня маниакально грызла единственная мысль. Ведомая ей, я начала ощупывать себя через одеяло…. И в это мгновение, из темного угла раздался все тот же отвратительный голос, как на записи:

— Вы очнулись? Вы просто параноик, детектив, первое, что вы делаете, это проверяете при себе ли ваше оружие! Великолепно! — снова ничего не могу разобрать в интонации. Он специально сильно искажал и коверкал свой голос, потому, что Мотылек знал, что я специалист по чтению эмоций с голоса. А это значит, добавляем пять процентов в пользу Финна. Фрай еще не знает, всех подробностей моей специализации. И того — шестьдесят девять процентов в пользу Фрая, и тридцать один в пользу Финиаса.

Наконец, обнаружив пистолет, лежащим рядом с собой, я успокоилась, тело перестало колотить.

— Чего ты хочешь, с моей-то специфической работой, я действительно ненормальная! — говоря ему это, я вдруг рассмеялась внутри. Мы общались, будто были давно знакомы. Будто знание друг о друге было двухсторонним. Я словно встретила кого-то очень близкого через много лет и почти забыла его настоящий голос. И в голове воссиял образ Фрая, откинув эти грустные мысли, я всматривалась в пустоту и темноту угла — там мелькало что-то белое. Да, четкая, высокая фигура в белом плаще и капюшоне.

— Ты всегда пугаешь маленьких детишек своим видом, а? — сарказм, так свойственный мне, я так открыто применяла только к Финну. И Финн воспринимал его вполне нормально. Стоило же мне попытаться в чем-то упрекать Фрая, как он тут же оказывал сопротивление и я капитулировала без надежды на победу. И здесь одно очко снова выигрывает Финн, вместо упреков, начались оправдания.

— Так напрямую общаться с вами я не могу, вы же знаете, мисс Джульетт, у вас слишком хорошие криминалисты.

— Криминалистка, да, она и правда хороша…. Однако, ты лучше нее, потому, что ты всегда идеально чист. Эй, Мотылек, раз уж я все-таки здесь, давай будем предельно откровенны, зачем нам что-либо скрывать друг от друга, конечно, все кроме твоей личности? — я провоцировала маньяка на откровенность, вот этот уже реально весело!

Звонкий, почти нормальный смех, послышался из угла. Вовремя поняв, что он делает, Мотылек, снова изменил голос до не узнаваемости, не дав мне возможности отследить по интонациям ход его мыслей.

— Да, а начнем, пожалуй, с того, как вы упали в затопленную шахту?

— Неплохо было бы там умереть, пока я находилась в плену своих галлюцинаций. Но, ведь желание смерти вовсе не так плохо? Ты ведь понимаешь меня? Мотылек, если бы ты не желал смерти, то не стал бы играть со мной эту партию? — вложив в свои слова интонацию побуждения и искренности, мне показалось, что Мотылек все же воспринимает меня любую, какой бы я не была. А это переносил только Фрай, отыгрывает один балл.

— Мисс Джульетт, наблюдая за вами, я так и не пришел к выводу, вы профессиональный детектив или убийца, или и то и другое? Вы используете тысячи масок и вряд ли сейчас найдется, хоть кто-нибудь, кто помнит какая вы на самом деле. Вы, вероятно, никогда и никому не сможете открыть свое сердце, не сможете полюбить, вам больше не ведомы человеческие эмоции. За исключением, наверное, редких приступов неоправданного страха и глубокой ненависти, практически ко всему. И это в свою очередь оправдывает ваше желание умереть. Вы все-таки хотите понести хоть какое-то наказание, за свершенные вами убийства, чтобы хоть как-то оправдаться. Но оправдываетесь вы не слишком искренне, вас побуждает невероятная скука. Таких невероятных существ как вы, на белом свете единицы, и смотря на вас, часто спрашиваешь себя…. сон ли это или реальность? И, да, я понимаю вас….

— Ты движим желанием доказать мне, что даже если я владею частичным даром предвиденья, это нисколько не выделяет меня среди людей?

— Нет, не так. Я хочу доказать вам, что вы действительно не человек, потому что можете убивать людей любого возраста, в любом количестве. Но даже если ваш разум умнее, логичнее, последовательнее и, в конце концов, лучше, это не дает вам права возвышаться над людьми. Вот что я стремлюсь сделать через эту игру, опустить вас на грешную землю и напомнить вам, что живете вы еще в мире людей.

Меня пробрал смех до самых костей, я смеялась еще противнее, чем он говорил. Мой смех был переполнен злобой и сарказмом.

— Смешной ты, ну да ладно, я приняла игру, а значит, смирюсь с тем, что ты хочешь доказать абсурд.

Зашевелившись, Мотылек чуть-чуть вылез на свет и протянул мне мою высушенную одежду. Пока я одевалась, в углу рядом со шкафами доносилось шуршание. Чем он там занят? Вспомнив детально свой последний сон, я решила проверить, действительно ли мне удалось каким-то неизвестным путем увидеть часть своего будущего. Это можно было проверить, лишь задав тот же вопрос, который я задала мотыльку во сне. В зависимости от этого ответа можно узнать не только подлинность сна, но и много чего интересного.

— Мотылек, в чем истина? — мой голос стал глухим, а главное я чувствовала реальное отчаяние, с которым говорила. Чувство тревоги и глубокого отчаянья, посещало меня при этих словах. Мои мысли углубились в осознание неизбежности. Хмыкнув из темноты, ответив, он потупился, осознавая, что тоже вложил в ответ слишком много себя настоящего. Если каждый из нас настоящий еще существует.

— Для тебя, Джульетт Хайт? Она в том, чтобы отыскать правду о том, за что убили твоих родителей. А потом, как бы ты не прикрывалась поиском «истины». Потом после того как ты ее найдешь, поддашься сжигающему тебя чувству мести, желанию разорвать на куски того, кто повинен в их смерти. Поэтому для тебя «истина» в скорости и времени полета твоей пули. Даже сейчас, перед тобой я совершенно беззащитен, ты можешь убить меня, сорвать с меня капюшон, но ты не желаешь этого?

— Нет, игра только тогда прекрасная и завораживающая, когда она честная. Что будешь делать дальше? — ответ практически совпадал с тем, что я видела во сне. Значат ли эти различия, погрешности из разных вероятностей исхода будущего? Или же, тот Мотылек в моем сне и Мотылек, который здесь, разные люди? Но вроде бы везде тот же коверканный, шепелявый голосок.