Джеймс Герберт - Возвращение призраков

— То песнопение, что вы якобы услышали из школы, — вы узнали его? — спросил он, усевшись обратно в кресло.

— Я не разбираюсь в церковных гимнах, — ответил Эш, пригубив свой кофе. — Впрочем, он звучал знакомо. Где-то я слышал его раньше.

— Припомните какие-нибудь слова?

Эш на мгновение задумался, потом медленно покачал головой:

— Забыл. Теперь я даже не уверен в мелодии, хотя знаю, что раньше слышал этот гимн. А почему вы спрашиваете?

— Я подумал, насколько старым он мог быть.

— Знаете, я думал об этом за ленчем Может быть, Грейс была права, и он доносился откуда-то по радио. Сегодня жарко, и кто-то мог открыть окно.

Викарий улыбнулся, но не поднимал глаз, глядя себе в чашку.

— Здравый смысл всегда ищет рациональных объяснений. Это способ избежать умственных страданий.

Эш слишком хорошо понимал истинность сказанного, но ничего не ответил. Вернулась Грейс со стеклянной пепельницей и поставила ее на столик рядом с подносом.

— Пожалуйста, чувствуйте себя свободно, — сказала она Эшу, прежде чем подойти к окну. — Я открою, пока отец не начал жаловаться. Бог знает, почему окна закрыты в такой чудесный день.

Она подняла шпингалет и распахнула раму. Снаружи повеяло сладким ароматом жимолости, и вскоре затхлый запах гостиной выветрился. Эш наблюдал за Грейс в профиль, когда она сделала глубокий вдох. Грейс закрыла глаза, ее грудь натянула ткань футболки, на губах заиграла полуулыбка.

Эш вытащил из пачки сигарету и закурил, подавив легкое чувство вины за то, что загрязняет свежий воздух, которым только что наслаждался.

— Мистер Эш почти убежден, что это было радио, а не голоса призраков из начальной школы, — сообщил преподобный Локвуд, когда дочь повернулась к ним.

Ответ Грейс предназначался Эшу:

— Интересно.

— Но вы сами сначала так подумали, — напомнил он.

— Да, но потом я вспомнила о других происшествиях, которые недавно случились в Слите. Если бы вы знали о них, чудесный хор не показался бы вам столь удивительным.

— Так давайте начнем.

Эш вытащил из кармана миниатюрный магнитофон и пододвинул его к Грейс и ее отцу.

— Если не возражаете, я бы хотел записать наш разговор. Это избавит от необходимости впопыхах делать пометки во время беседы.

Грейс кивнула, но викарий смотрел с сомнением.

— Не скажу, что люблю такие штуки, мистер Эш, — сказал он.

— Это будет строго конфиденциально. Все, сказанное в этой комнате, останется между нами — вами, мною и Институтом экстрасенсорики.

— А вам можно верить?

Грейс была смущена прямотой отца:

— Институт много раз имел дела с церковью, отец. Его репутация зависит от щепетильности в подобных делах — так же как и от беспристрастности. Мы уже говорили об этом перед моим обращением к мисс Маккэррик.

Тон викария остался ворчливым и по-прежнему выражал сомнение.

— Ну, ладно. Но я так и не уверен, что это правильно.

— У нас нет выбора.

Ее голос был тверд, лицо решительно.

Вмешался Эш, включив магнитофон и проговорив:

— Можно мне начать с вопроса: почему вы не обратились в Институт через иерархов церкви?

Колебаний не последовало:

— Я не хотел, чтобы на данном этапе в дело оказался вовлечен кто-то третий. Архиепископ будет обо всем проинформирован в зависимости от результатов ваших поисков. Зачем вы прибыли, не знают даже прихожане.

— Они скоро догадаются, когда я начну расспросы и расставлю оборудование. Может быть, в процессе расследования мне даже придется вызвать подмогу из Института.

— Мы решим эту проблему, когда столкнемся с ней. Но даже тогда цель вашего появления в Слите не должна стать известна за пределами самой деревни.

Эш покачал головой:

— Я не могу этого гарантировать. Люди сплетничают, а сплетни разлетаются.

— За пределы этого прихода — редко.

— Значит, Слит — изрядная диковина.

Грейс и ее отец молчали, и Эш перевел взгляд с одного на другую.

— Хорошо, верю вам на слово, — сказал он. — Во всем, что касается меня и Института, это строго секретное расследование. Однако мы не можем ручаться за остальное общество.

— Понятно.

Эш затянулся сигаретой, стряхнул пепел в пепельницу и поставил магнитофон на кофейный столик. Потом объявил время, дату, место и назвал имена присутствующих в комнате.

— Расскажите о первом видении, — обратился он к викарию.

— Насколько я понимаю, вы под этим подразумеваете первое появление призрака, — сказал преподобный Локвуд и, когда исследователь кивнул, продолжил: — Это случилось вскоре после того, как одна из моих прихожанок, женщина, которая много перенесла в жизни, потеряла своего единственного сына.

— Нельзя ли чуть поточнее? — деликатно попросил Эш. — Когда именно умер этот мальчик?

Локвуд обернулся к дочери.

— Саймона похоронили три недели назад, — ответила за него Грейс. — Он умер за неделю до того.

Лицо Эша выразило вопрос.

— Его нельзя было похоронить раньше, пока не установили причину смерти. Видите ли, он утонул в ванне. Нужно было выяснить, почему это произошло.

Эш осведомился о возрасте мальчика, а потом быстро сопоставил даты смерти и похорон. Он записал все это, прежде чем задать следующий вопрос:

— Смерть произошла при подозрительных обстоятельствах?

— Нет, никто не был замешан. Заключение патологоанатома таково, что мальчик играл в ванне и, возможно, задержал дыхание под водой — вы знаете детей, особенно когда они остаются одни. Вероятно, он не дышал слишком долго и потерял сознание.

Эш прищурился:

— Это довольно странно.

— Коронер вынес вердикт о смерти от несчастного случая. Никаких свидетельств чего-либо иного не было.

— А мать…

В голосе преподобного Локвуда послышался еле сдерживаемый гнев, словно скептицизм исследователя исчерпал терпение священника:

— Эллен Преддл в сыне души не чаяла. Она любила его как никого и ничто на свете.

— Вы сказали, что эта женщина многое перенесла. Может быть, слишком многое? Мальчик мог плохо вести себя, вывести ее из равновесия, когда жизнь была для нее особенно невыносима. Она могла поддаться секундному порыву. А с другой стороны, бывало, что мужчины убивали свою семью, а женщины душили детей из ложного представления о том, что должны защитить своих любимых от неприглядных реальностей жизни.

Гнев не покидал викария.

— Мне хорошо известны подобные трагедии, мистер Эш, но смерть мальчика не подпадает под эту категорию. Эллен Преддл и ее сын Саймон были счастливы в последний год жизни мальчика — по сути дела, гораздо счастливее, чем когда-либо раньше. — Голос Локвуда стал спокойнее. — Видите ли, отец мальчика был жестокий, порочный человек и гнусно обращался с женой и сыном. Молю Бога простить меня за эти слова, но когда Джордж Преддл в прошлом году умер, единственным наследством, что он оставил семье, были покой и счастье.