Джеймс Герберт - В плену у призраков

— Мой муж без конца может говорить о своей работе и о своей так называемой пастве. Иногда это бывает весьма утомительно, слишком уж он о них заботится.

Эш чувствовал себя очень неловко. Женщина стояла от него всего в нескольких футах, и рука ее больше не стягивала полы халата. Эш изо всех сил старался не смотреть в образовавшуюся между ними щель.

— Вам не за что извиняться.

Она сделала шаг вперед.

— Не хотите ли пропустить на ночь стаканчик? Всего один. Мне всегда трудно бывает так рано заснуть. Не то что Майклу. — Она кивнула в сторону закрытой двери, расположенной дальше по коридору. — Мы уже много лет спим в разных комнатах, Дэвид.

— Сейчас не так уж и рано, — ответил Эш. — Уже ночь, а утром мне необходимо приступить к работе.

— И все же вы ведь не откажетесь выпить? — Она подошла еще ближе. — Мне хотелось бы поговорить с вами. Всего несколько слов. Только поговорить. Вы представить себе не можете, каково это…

Оба вдруг застыли на месте. В тишине ночи гулко прозвучал удар церковного колокола.

Кейт сидела в машине, съежившись от холода и изнывая от скуки. Говоря позавчера вечером Дэвиду о том, что ей необходима конкретная, практическая работа, она и представить себе не могла, что придется заниматься слежкой. Чтобы хоть немного согреть руки, она подула на пальцы.

Глядя на темнеющий силуэт церкви Святого Марка, на простирающееся до самой дороги кладбище с черными могильными камнями и надгробиями, она легко могла представить себе, что это место посещают призраки. Уже одна только колокольня, взметнувшаяся к клубящимся в небе облакам, за черными проемами которой таился леденящий мрак, способна была внушить суеверный страх. Она не завидовала Дэвиду, когда прошлой ночью ему пришлось в самое жуткое время взбираться наверх по шатким ступеням, чтобы выяснить, каким образом колокол умудряется звонить. Войдя в церковь Святого Марка, он увидел, что вся установленная им измерительная аппаратура, стены и святые иконы забрызганы кровью. Все до единой свечи ярко горели.

Однако ему не удалось никого обнаружить.

Даже на колокольне.

Низкий гул первого и единственного удара затих еще до того, как он вошел в церковь, а когда он наконец добрался до колокольни, тот (или то), кто звонил в колокол, исчез, оставив после себя лишь поврежденное оборудование.

Кейт с трудом сдерживала желание завести хоть ненадолго мотор и включить в машине печку, чтобы согреться. Она искренне надеялась, что Эш, который открыл церковь своим ключом, оставленным ему преподобным Клеменсом, и находится сейчас внутри, мерзнет не меньше, чем она.

Викарий и его жена считали, что он вернулся в Лондон, чтобы заменить испорченное оборудование и прихватить дополнительные приборы, а через пару дней продолжить расследование. На самом деле Кейт в тот же вечер привезла его назад, после того как он пересказал ей одну весьма интересную местную сплетню, подслушанную им в кабачке (великолепное место, чтобы узнать все городские новости). Даже сейчас ее не покидали сомнения. Здесь, безусловно, совершалось преступление, и не лучше ли поставить обо всем в известность местную полицию? Но принятие такого решения не входило в компетенцию Института — слово оставалось за викарием или его начальством. Если бы преподобный Клеменс не помешался на идее «одержимости дьяволом», полиция обо всем давно узнала бы и подключилась к работе.

Кейт протерла запотевшее стекло и старалась сдерживать дыхание, чтобы окно оставалось чистым хотя бы некоторое время. Вот оно, опять! На улице кто-то был! Кто-то шел через кладбище, пробирался тайком! И направлялся в сторону церкви! «Надеюсь, ты не заснул там, Дэвид!» — мысленно взмолилась Кейт. Как можно бесшумнее она открыла дверцу машины.

Эш сидел в дальнем конце церкви, спрятавшись за каменную колонну. Сюда проникал лишь свет луны — в те мгновения, когда она выплывала из-за мчавшихся по небу туч. Он поднял воротник пальто, запахнул лацканы и глубоко засунул руки в карманы. И все равно дрожал от холода. Откуда-то из темноты до него донесся шум.

По его лицу скользнул легкий ветерок — где-то открылась дверь.

Вот оно: темная тень с размытыми очертаниями двигалась в темноте.

Эш с замиранием сердца застыл на месте и ждал, что произойдет дальше.

Чиркнула спичка — в пустой церкви звук показался удивительно громким. Зажглась одна свеча, за ней другая… Фигура двигалась — казалось, почти скользила — вдоль прохода, одну за другой зажигая все больше и больше свечей. Церковь осветилась, и Эш, пока еще остававшийся в тени, пригнулся, стараясь рассмотреть незваного посетителя, который теперь был виден гораздо лучше.

Фигура была согнута, словно человек носил на спине горб, одета в какой-то свободный балахон, напоминавший монашескую рясу, голову закрывал большой капюшон.

Эш наконец понял, почему человек показался ему горбатым, — тот нагнулся, чтобы поднять что-то с пола, что-то очень тяжелое.

Эш увидел, что это была канистра… человек поливал из нее какой-то жидкостью алтарь…

Кейт прихватила с собой фонарик, но включать его не стала.

Она остановилась за церковной оградой и вошла в нее только после того, как человек, за которым она следила, скрылся из вида. Калитка громко скрипнула, и Кейт от досады и страха лязгнула зубами.

Она ускорила шаги, не желая надолго выпускать незнакомца из поля зрения. Кто бы это ни был, он, как догадалась Кейт, шел к маленькой боковой двери церкви. Под ногами хрустнул гравий, и Кейт пошла по траве, стараясь не споткнуться о камни и надгробные плиты, с трудом подавляя отчаянное желание включить фонарик.

Дойдя до угла церкви, Кейт осторожно заглянула за него. Никаких признаков присутствия человека, которого она преследовала…

Ее внимание привлек послышавшийся справа шорох. Так и есть: чья-то тень скользит среди надгробий. Но она движется в противоположном от церкви направлении.

Кейт прищурилась. Этого не может быть! Украдкой пробиравшийся по кладбищу человек шел к дому викария.

Фигура в капюшоне со свечой в руках вышла на середину церкви, и Эш скользнул под скамью.

Неизвестный на мгновение остановился и огляделся вокруг, словно чувствуя чье-то присутствие, и Дэвид спрятался как можно глубже. Затаив дыхание, он боялся пошевелиться, пока шаги не возобновились.

Как только человек прошел мимо скамьи, под которой скорчился Эш, он высунул голову. Сзади казалось, что над головой незнакомца светится нимб — такое впечатление создавал отблеск свечи, которую тот держал у самой груди. Человек приблизился к двери, ведущей на колокольню.

На какое-то время лестница осветилась, но по мере того как человек поднимался выше, снова погружалась во мрак. Эш бесшумно прополз вдоль скамьи, потом бросился к алтарю, где тоже горели вынутые из подсвечников свечи. Разлитая вокруг жидкость отражала их свет.