Джеймс Герберт - Святыня

Шаги на лестнице заставили его обернуться в надежде, что Сью смягчилась.

— Все в порядке, мистер Фенн? — встревоженно спросил Бернар.

— Все ужасно.

Ночь после понедельника.

Отдуваясь, он поднялся на холм, то и дело бормоча про себя что-то об удивительном непостоянстве женского характера. Его «праздничный» обед начался вполне достойно, но чем больше они спорили об истории с Алисой Пэджетт, тем тише становилась Сью. У нее был переменчивый нрав; вспыхнув или рассердившись, она могла через минуту стать на удивление спокойной и даже безразличной к окружающему. Сложность заключалась в том, чтобы предугадать ее настроение (что он изо всех сил старался сделать) и потом отслеживать его. Впрочем, нынче вечером Фенн оказался не готов к ее нападкам. И до сих пор пребывал в недоумении.

Какого черта она так обиделась? Посещение мессы в то воскресное утро возродило ее былые религиозные идеалы? С чего бы? На Рождество она брала Бена на мессу, и никаких внезапных религиозных метаморфоз не случалось. Так с чего бы теперь? Наверное, из-за детей; возможно, ей не хотелось видеть, как он воспользовался ими. И может быть, она права.

Но это же его работа, правда, — освещать события? Бог мой, а уж это ли не событие! Даже национальные средства информации заинтересовались. Нет сомнений: эта статья обеспечит ему пропуск на Флит-стрит.

С облегчением он наконец остановился в том месте, где улица шла вверх (или вниз — в зависимости от того, куда едешь). Здесь стояли домики с террасами, двухэтажные, если считать цокольный этаж, и дом эпохи Регентства — со странными белыми стенами и черными окнами и дверью.

Фенн вставил ключ, рука подрагивала скорее от сдерживаемого расстройства, чем от нескольких пинт спиртного, выпитых в пабе рядом с «Французским знакомством». Он закрыл за собой дверь и устало поднялся в свою квартиру на втором этаже, надеясь, что Сью ждет его там, и более чем уверенный, что ее там нет.

Телефонный звонок ускорил его шаги.

Гостиница «Корона» своими размерами была под стать самому поселку: маленькая, уютная — в таких обожают останавливаться на выходные любовники. Вывеска на стене сообщила Фенну, что когда-то, в шестнадцатом веке, здесь был постоялый двор, который приобрел новый блеск в 1953 году, когда к нему пристроили дополнительные спальни. Обеденный зал с дубовыми балками под потолком обеспечивал комфортабельное размещение пятидесяти посетителей, во всех шестнадцати спальных комнатах имелись радио и телевизор, а в некоторых, кроме того, и собственные душевые. Вывеска также сообщила Фенну, что администрация гарантирует ему хорошую пищу и любезное обслуживание и с большим удовольствием приглашает его в отель «Корона». «Спасибо, — про себя поблагодарил он, — но не думаю, что задержусь здесь».

Фенн заметил, что бар слева открыт, но решил, что половина одиннадцатого рановато для пива Пахнуло ароматов утреннего кофе, с улицы, гуляя, зашла случайная пожилая пара и тут же исчезла в баре, словно запах кофе, как пение сирен, приманивал престарелых.

— Мистер Фенн?

Фенн обернулся и увидел седого, но с моложавым лицом мужчину, улыбающегося ему из дверей за вестибюлем.

— Мистер Саутворт?

— Да, это я. — Седой человек вышел на обозрение и протянул руку к раскрытой двери, приглашая репортера тоже войти внутрь.

Решив, что подмигнуть, пожалуй, будет слишком игриво в присутствии ее работодателя, Фенн признательно кивнул хорошенькой девушке-портье, которая вызвала для него администратора.

— Очень хорошо, что вы пришли, мистер Фенн. — Саутворт подал твердую ладонь, и репортер коротко пожал ее, прежде чем войти в комнату. Там другой мужчина встал со стула и протянул руку к диафрагме Фенна. Репортер пожал пухлую ладонь и подавил желание вытереть влагу о штанину.

Администратор гостиницы тихо прикрыл дверь, обошел большой, обтянутый кожей письменный стол и сел. На Саутворте был черный костюм со светло-серым жилетом и серый шелковый галстук. При ближайшем рассмотрении его лицо не казалось таким молодым, хотя кожа была гладкой, если не считать предательских морщинок вокруг глаз и в уголках рта Фенн и второй мужчина заняли два стула напротив.

— Это мистер Таккер, — сказал Саутворт.

Мистер Таккер кивнул, и на одно неловкое мгновение Фенну подумалось, что придется снова пожать потную руку, но толстяк только кивнул, и его улыбка плохо сочеталась с глазами-буравчиками, уставленными на репортера.

— Мистер Таккер живет в Бенфилде… сколько, Родни?.. Уже десять лет, — продолжил Саутворт.

— Одиннадцать, — поправил тот.

— Да, одиннадцать лет. Это, если можно так сказать, очень уважаемый член нашего общества.

Таккер приосанился, и Фенн внутренне содрогнулся от самодовольной улыбки на обрюзгших губах. Он заметил тяжелые золотые браслеты на толстых запястьях, перстни (один просто огромный) на жирных пальцах, и задумался, сколько лишних фунтов все это добавляет к весу толстяка.

— Ты очень любезен, Джордж. — В голосе Таккера слышался северный акцент. — Я владелец местного супермаркета, — сказал толстяк, повернувшись к репортеру.

— Прекрасно, — ответил Фенн.

Таккер одно мгновение рассматривал его, не вполне уверенный, как следует понимать эту реплику. Но потом решил, что репортер говорит искренне.

— Вчера вечером я прочитал вашу чудесную статью в «Курьере», мистер Фенн. Первосортный репортаж.

— Очевидно, потому вы и захотели увидеться со мной сегодня утром?

— Да, именно, — кивнул Саутворт. — Как вы сами можете представить, к воскресному вечеру слухи и так распространились по округе, но ваш репортаж придал происшествию особую известность в нашей области. И мы благодарны вам за это.

— Возможно, преждевременно.

— Простите?

— В ближайшие недели моя статья может привлечь в ваш город много нежелательных гостей, поскольку национальные средства информации тоже передали эту историю.

Фенн заметил, как двое мужчин переглянулись. Глаза Таккера блеснули, но Саутворт остался невозмутим.

— Недели, — проговорил администратор, — но, к сожалению, не месяцы.

— К сожалению?

Саутворт наклонился в своем кресле, собрал в горсть лежащие на столе карандаши и, поигрывая ими, некоторое время холодно рассматривал репортера.

— Позвольте мне быть с вами предельно откровенным, мистер Фенн. Конечно, я слышал, что произошло в церкви Святого Иосифа, но не отнесся к этому с большим доверием, и даже, боюсь, особым вниманием. Вполне естественно, что я принял историю за нелепое преувеличение или — скажем прямо — за утку. Но когда вчера вечером мне позвонил мистер Таккер и я нашел возможность прочесть ваш репортаж о событии, должен признать, я серьезно задумался. После встречи с мистером Таккером я убедился, что данное событие может получить огромный резонанс.